Именем закона Элмор Леонард Противостояние мафии и крутого стража порядка, который «именем закона» в одиночку справляется с преступниками, — излюбленная тема патриарха криминального жанра Э. Леонарда. На этот раз герой и победитель — доблестный федеральный маршал Рейлан Гивен. Ежеминутно рискуя жизнью, он выслеживает и обезвреживает банду, занимающуюся киднеппингом. Элмор Леонард Именем закона 1 Полиция Окалы остановила Дейла Кроува-младшего в два часа ночи за неровную езду, пересечение разделительной полосы и сломанные задние фары. Пока он дышал в алкогольную трубку, его фамилию и дату рождения ввели в федеральную компьютерную базу правонарушений. Выяснилось, что это скрывающийся от правосудия уголовный преступник, три года находящийся в розыске. Несколькими днями позже из округа Палм-Бич, из Службы федеральных маршалов, за ним прибыл Рейлан Гивенс, что вызвало недоумение в полиции Окалы. Почему прислали федерального офицера, если Дейл Кроув-младший был объявлен в розыск в штате? Гивенс ответил, что является сотрудником ГЗР — группы задержания находящихся в розыске при офисе шерифа в Уэст-Палм. И это было все, что он сказал. К тому же все недоумевали, как этот полицейский, который прибыл один, сможет одновременно вести машину и не спускать глаз с задержанного. Дейл Кроув-младший был признан виновным в преступлении третьей степени тяжести — избиении офицера полиции — и приговорен к пятилетнему сроку, а теперь ему грозило еще дополнительное наказание за побег. Парень, видимо, считал, что ничем не рискует, подавшись на юг. Он был спортивным, мускулистым, гораздо более крупным, чем флегматичный маршал в темном костюме и ковбойских сапогах, не проявлявший никаких признаков волнения. По его словам, ГЗР из Уэст-Палм испытывала в данный момент недостаток в кадрах, почему он и прибыл один. Однако его самого это не смущало — он был абсолютно уверен, что справится. Когда Рейлан Гивенс, надев шляпу, уехал с Дейлом-младшим на темно-синем конфискованном «кадиллаке», один из полицейских Окалы произнес: — Он надеется справиться… Другой полицейский спросил: — Разве ты не знаешь, кто это? Это же тот малый, на которого прошлой зимой напал в Майами-Бич какой-то мафиози, когда они сидели за одним столом, и тогда он пристрелил его. Точно, Рейлан Гивенс. Об этом писали в газетах. — Поэтому он с нами не поздоровался? И пяти слов не сказал. Задирает нос… — Мне так не показалось, — ответил тот, который читал о Гивенсе в газетах. — По-моему, он просто деловой, из тех, что действуют по инструкции. Гивенс сказал Дейлу Кроуву-младшему: — Я знаю, ты считаешь, что можешь вести машину немного выпив. А насколько хорошо ты это делаешь трезвый? Этот маршал не был похож на обычного твердолобого законника. Дейл-младший был рад этому. Он ответил: — У меня самого был когда-то «кадиллак», пока я не загнал его на запчасти и не уехал работать в Диснейленд. Знаете, в каком отборе я участвовал? На роль Гуфи, друга Микки-Мауса. Только для этого надо было уметь кататься на водных лыжах, а я видеть их не могу. Хочу заметить, сэр, что те три года, которые я провел в бегах, я был чист. Ни разу даже не покинул Флориду, потому что не хотел уезжать далеко от своих стариков, матери и отца, да только мне так и не удалось их повидать. — Будешь болтать, засуну тебя в багажник и поведу машину сам, — отрезал маршал. Больше они не произнесли ни слова, пока не выехали на платную автодорогу и не оказались южнее Орландо, в ста шестидесяти милях от Уэст-Палм. Дейл-младший, строго глядя перед собой на ленту скоростного шоссе, прямую и ровную среди флоридских зарослей кустарника, вел машину на скорости около шестидесяти миль в час. Он старался выиграть время, чтобы придумать, что делать с этим мужиком. Справиться с ним было, похоже, не так уж трудно. Худощавый, внешностью да и манерой говорить напоминает фермера. Лет сорока. Сидит, пристегнутый ремнем, прижавшись к двери и слегка повернувшись в его сторону, в ковбойской шляпе, немного потрепанной, низко надвинутой на глаза, что ему, безусловно, шло. Дейл-младший чувствовал на себе пристальный взгляд маршала, но, когда поглядывал в его сторону, тот, как правило, спокойно смотрел на дорогу или разглядывал окрестности. Дейл-младший решил потихоньку разговорить его: — Могу я кое-что сказать? Маршал посмотрел на него: — Что? — Сейчас будет зона обслуживания. Хорошо бы остановиться и перекусить. Маршал покачал головой, и Дейл-младший изобразил на лице страдание. — Я не могу есть тюремную баланду. Эту их картошку и так называемую яичницу. Холодная как лед. — Он выждал почти минуту, стараясь потянуть паузу, и добавил: — Не понимаю, почему бы нам не поговорить немного. Убить время. — Не желаю слышать всякие душещипательные истории о том, как жестока и несправедлива жизнь, — ответил маршал. Дейл-младший хмуро посмотрел на него: — Разве то, что на меня не было заведено никакого полицейского протокола и я был чист все эти три года, ни о чем не говорит? — Мне нет. Сынок, мне нет до тебя никакого дела. Дейл-младший устало покачал головой, на этот раз с безнадежным видом. — Знаете, я несколько раз собирался сдаться. Сказать, почему? Маршал молча ждал. — Чтобы увидеть своих стариков. Убедиться, что они в порядке. Я не решался писать, потому что знал, что письма читают. — Не услышав ничего в ответ, Дейл-младший спросил: — Ведь они это делают? — Что? — Смотрят переписку? — Сомневаюсь. — Ладно. — Дейл-младший немного помолчал и продолжил: — Мой старик потерял ногу. Крокодил откусил ее, когда он ловил рыбу на обводном канале возле озера Окичоби. Я хотел бы повидать его перед тем, как мы приедем в Ган-Клаб. Ведь мы туда едем, в тюрьму Ган-Клаб? — Ты едешь в окружную камеру предварительного заключения, будешь там дожидаться решения. — Да, кажется, это так у них там называется. А вы сами не из Уэст-Палм будете? Маршал не ответил. Похоже, его больше интересовали небо и облака, плывущие откуда-то из-за океана. — Так вы откуда все-таки? — Я живу в Майами. — Я бывал там раза два. Столько латиносов! А вот мой старик никогда не был в Палм-Бич и не видел океана. Дальше чем за двадцать миль никуда не уезжал. Верите? Всю жизнь провел возле Белл-Глейда, Кэнал-Пойнта, Пэхоки… — Дейл-младший опять помолчал, устремив взгляд на дорогу. — Знаете, если мы будем проезжать около Стюарта, можно было бы свернуть по семьдесят шестой дороге к озеру и заехать в Белл-Глейд. Крюк небольшой, всего-то несколько миль, а я бы повидался со своими стариками. Просто остановиться, поздороваться, поцеловать старушку мать… — Дейл-младший повернулся, чтобы взглянуть на маршала. — Что вы на это скажете? Ничего, да? — Твой отец никогда не был в Палм-Бич и не видел океана, — последовал ответ. — Однако он бывал в Старки, так? Видел тюрьму штата Флорида. И твой дядя Элвин Кроув вышел оттуда, и другой отсидел в Лейк-Батлер. Думаю, мы воздержимся от того, чтобы навещать сейчас твоих родственников. Дейл-младший сказал: — Дядья оба умерли. А маршал заметил: — Застрелены, да? Видишь, как много мне известно о твоей родне. — Можешь ехать побыстрее, — сказал маршал. Дейл-младший взглянул на него: — Хотите, чтобы я нарушил закон? Рейлан не ответил, пристально вглядываясь в плоский ландшафт, простирающийся к востоку. Он подумал, что так, возможно, выглядят равнинные земли Африки. — Надо бы заправиться. — Хорошо, — сказал Рейлан. — Сейчас будет зона обслуживания Форт-Драм. Рейлан промолчал. — А вы-то сами не проголодались? — Я позабочусь, чтобы в тюрьме тебя покормили. — Я толком не ел, — сказал Дейл-младший, — с того дня, как меня арестовали. А знаете, что я тогда съел на обед? Гамбургер с жареной картошкой и луком. В тот вечер на ужин у меня были только картофельные чипсы. Знаете, я весь день искал работу. Вообще-то у меня была тогда работа — договорился с одним парнем покрасить ему дом. Я отчистил и отшлифовал песком весь этот проклятый двухэтажный дом, а парень взял и прогнал меня. Вот так они всегда, только используют тебя. Раньше я перевозил сахарный тростник на здоровенном грузовике с поля на сахарный завод… это до того, как со мной произошла неприятность и мне пришлось уйти. И это называется система свободного предпринимательства. Они свободны, чтобы использовать человека на какой-нибудь грязной работе, за которую никто не берется, а когда он ее сделает, его выкидывают. Четыре доллара в час — вот и вся хваленая система. Рейлан наблюдал за парнем во время тирады. Взгляд устремлен вперед, руки вытянуты, ладони сжимают верхнюю дугу рулевого колеса. Большие руки с побелевшими костяшками пальцев. Рейлан немного повернулся в его сторону и слегка поднял левую ногу, сделав упор на край сиденья. Он почувствовал, как кобура служебной «беретты» на правом бедре уперлась в дверцу. На поясе висели наручники. Дробовик «ремингтон», автоматический пистолет МП-5, бронежилет и несколько резервных наручников лежали в багажнике. Он выехал в этот день из офиса шерифа около девяти утра. Проехав больше пяти часов до Окалы, вынужден был ждать около часа, пока шло оформление бумаг, и только потом получил на руки своего арестованного. К тому времени шел четвертый час. Когда они проехали более чем половину обратного пути, начало темнеть. — В ту ночь, когда меня остановили, — продолжал Дейл-младший, — я выпил банки четыре пива и съел чипсы, пока играл на бильярде, — и это все. Ехал к себе домой, где жил у одного друга, и не делал ничего плохого. Меня прижали к обочине. Только послушайте: за то, что одна из задних фар не работала. Копы вытащили меня из машины, заставили пройти по прямой, потрогать нос и подышать в трубку. Разве это честно? Я чист три года, работал, когда только мог найти работу, а теперь меня собираются отправить в тюрьму? Дать пять лет или даже больше только за сломанную заднюю фару? Рейлан насторожился. Дейл-младший чертыхнулся и, натянув ремень безопасности, откачнулся, чтобы нанести Рейлану удар слева кулаком. Рейлан подставил ногу и с силой стукнул каблуком ковбойского сапога парня по лицу. Машина вильнула влево, уткнулась в траву и снова въехала на дорогу. Дейл-младший согнулся, не выпуская руль. К этому моменту Рейлан, освободившись от ремня безопасности, прицелился из «беретты» в лицо Дейла-младшего, дожидаясь, когда тот поднимет глаза. Затем Рейлан велел парню съехать на обочину, достал наручники и приказал: — Надевай один на левое запястье, а второй пристегни к рулю. Дейл-младший возмутился: — Я не могу вести машину в таком положении. Рейлан поднес свободную руку к его глазам, потер друг о друга большой и указательный пальцы и сказал: — Знаешь, что это значит? Один малый сделал так в фильме, в котором шестеро типов в черных костюмах ограбили ювелирный магазин. И все они были убиты. Ясно? Они ехали в сторону Уэст-Палм в надвигающейся темноте. Дейл-младший, приспособившийся вести машину в наручниках, поднял голову, когда маршал попросил включить фары, а потом добавил: — У всех есть проблемы. У каждого свои. Ты считаешь себя крутым, вот и отправляйся в окружную тюрьму, где тебе придется доказать это. Дейл-младший спросил: — Вы собираетесь сообщить, что я сделал, и добавить мне еще пару лет? Ему пришлось подождать. Маршал подумал немного, прежде чем ответил: — В прошлом месяце я ездил в Брансуик, штат Джорджия, чтобы навестить своих сынишек. Одному десять лет, другому четыре с половиной. Они живут там со своей матерью и агентом по продаже недвижимости, за которого она вышла замуж. Его зовут Гэри, и у него маленькие усики. Вайнона называет мальчишек соплюшками, всегда так называла. А этот Гэри называет их сопляками. Я сказал ему, чтобы он так не делал, мои сыновья не сопляки. Если бы я знал тебя тогда, я бы рассказал Гэри твою историю и объяснил: «Вот что такое сопляк. Это человек, который отказывается взрослеть». — Я спрашивал вас, — отчетливо произнес Дейл-младший, — собираетесь ли вы предъявлять мне обвинение? — Слышишь, каким тоном ты разговариваешь? — прервал его маршал из темноты. — Твоя проблема не во мне. В машине, движущейся по платной автодороге, стало тихо. Они доехали до будки сборщика налога. Маршал заплатил дорожный сбор, и они свернули на Окичоби-Бульвар в Уэст-Палм, потом повернули направо. Дейл-младший прекрасно знал дорогу в Ган-Клаб. Вокруг горели светофоры, светились дорожные знаки и витрины магазинов: они вернулись в цивилизацию. — Твоя проблема в том, — сказал маршал, — что ты не терпишь ничьих советов. Дейл-младший только хмыкнул в ожидании очередной проповеди. Маршал продолжил: — Если не можешь мириться с этим, тогда не нарушай правопорядок. — Если я не могу мириться с чем? — С тем, чтобы тебе говорили, что делать. С тем, чтобы над тобой были начальники. — А! — протянул Дейл-младший. Он притормозил на желтый свет в ожидании красного и подумал: «Господи, всю жизнь только и мечтал о том, чтобы нарушить правопорядок». Именно в этот момент раздался сильный удар сзади. Рейлан почувствовал, как его стянул ремень безопасности. Голова резко откинулась назад и снова качнулась вперед. Он услышал, как Дейл-младший воскликнул: «Проклятье!» — и увидел, как тот, вцепившись в руль, посмотрел в зеркало заднего вида. Рейлан отстегнул ремень и, оглянувшись, увидел в непосредственной близости от заднего бампера «кадиллака» фары пикапа. Пикап дернулся, чтобы расцепить бамперы. — Что за идиотские шутки! — завопил Дейл-младший. Из пикапа навстречу Рейлану вылезли два молодых чернокожих парня. Один, появившийся с водительской стороны, был в вязаной шапочке, второй, с волосами, заплетенными в тугие косички, держал что-то в правой руке — как предположил Рейлан, пистолет. Он держал его в опущенной руке, пряча от проезжавших в этот момент мимо редких машин. Место было пустынное. Магазины на противоположной стороне улицы, похоже, уже закрылись, работал только «Макдоналдс». Бампер пикапа, который был выше, чем бампер «кадиллака», оставил глубокий след на листовом металле и разбил левую фару. От удара крышка багажника открылась и поднялась на несколько дюймов. Рейлан узнал револьвер. Это был «маг-357». Точно такой же был у него дома, системы «смит-и-вессон». Рейлан ничего не сказал, чтобы не провоцировать парней. Это был угон автомобиля, парни были, без сомнения, возбуждены и могли пустить в ход свой «маг-357» без всяких на то причин. Рейлан снова взглянул на поврежденный бампер, делая вид, что внимательно изучает его. Парень с косичками и револьвером спросил: — Видишь, что у меня есть? Рейлан впервые посмотрел ему прямо в глаза и кивнул. Его дружок в вязаной шапочке стоял рядом. Парень с косичками предложил Рейлану: — Давай махнемся. Наш пикап за твою. Идет? Рейлан покачал головой. Парень в шапочке кивнул назад: — Пойди-ка посмотри. В тот момент, когда парень с косичками повернулся и пошел, Рейлан поднял крышку багажника, вытащил «ремингтон» двенадцатого калибра, подождал, пока проедет какая-то машина, и отошел от багажника. Он наставил дробовик на парней, уставившихся на прикованного наручниками к рулю Дейла-младшего, и сделал то, что, как известно, гарантирует внимание и уважение — передернул затвор. Сильный металлический звук лучше всякого свистка заставил парней обернуться и понять, что их песенка спета. — Бросай оружие, — приказал Рейлан, — если не хочешь получить пулю в лоб. Он достал из багажника две пары наручников, сковал угонщиков друг с другом и заставил сесть на переднее сиденье рядом с Дейлом-младшим. «Интересно, он бы застрелил их?» — подумал Дейл-младший. Один полицейский в Окале говорил ему, что с Рейланом лучше не шутить, но он не придал этим словам значения. Он чувствовал рядом плечо одного из угонщиков, того, что с косичками. Рейлан, сидевший сзади со своим дробовиком, сказал: — Парни, вот это Дейл Кроув-младший, один из тех, кто считает, что во всех его бедах виновато общество, а поэтому он может доставлять людям неприятности. Через минуту он добавил: — Я знаю одного шестидесятисемилетнего человека, который разбогател при нашей экономической системе. Он держит спортивный тотализатор. У него столько денег, что он не знает, куда их девать. И этот человек, имея все возможности, не знает, чем себя занять. Хандрит, напивается. Все ему сочувствуют и его жалеют. Угонщик, сидящий рядом с Дейлом, предложил: — Если отпустите меня, я сделаю так, чтобы он вас больше не беспокоил. Дейл-младший обмер — сейчас маршал велит ему заткнуться, может быть, даже наподдаст ему дробовиком. Но ничего такого не случилось. Ни звука не донеслось из темноты. Через некоторое время маршал произнес: — Ты не понял. Мой друг Гарри нисколько не беспокоит меня, у него свои проблемы. Как и у вас, парни. Мне безразлично, что вы сделали. Понятно? Я не собираюсь давить на вас. Или желать вам отсидеть дольше, чем вы заслуживаете. Просто вам следует, как говорится, положиться на судьбу. Как и вообще всем людям. 2 Гарри нанял одного пуэрториканца, выбивавшего за вознаграждение долги, чтобы тот получил шестнадцать с половиной тысяч, которые ему должен был Уоррен Чип Ганз — Уоррен Ганз III, живущий в Маналапане, округ Палм-Бич. — Это те дома на океане, — сказал Гарри сборщику долгов, — которые через дорогу от лодочной пристани в бухте. Они стоят не меньше пары миллионов, так что денежки у него найдутся. Этот парень делает ставки по телефону. Он заключал пари весь сезон национальной футбольной лиги на некоторые игры университетских баскетбольных команд и на решающие встречи национальной баскетбольной ассоциации… Понимаешь, я закрыл свое дело, поэтому мои помощники проверяют записи заключенных пари, выявляют просроченные платежи. Выяснилось, что этот Уоррен Ганз использует три разных имени. То он звонит, чтобы сделать ставку, и говорит: «Это Уоррен». Иногда представляется как Кэл, но чаще всего — Чип. Звонит и говорит: «Это Чип». Одно из моих правил — а я сорок лет занимаюсь этим бизнесом, начинал еще во времена гангстеров, двадцать лет держал собственный тотализатор — всегда знать, с кем имеешь дело. Хотя в последнее время стал бояться — ты, наверное, слышал об этом — людей, которые пытаются убить меня. Такое может потрясти кого угодно, поверь моему слову. Я хочу отойти от дел и сделать это наилучшим образом. Как ты насчет пятнадцати сотен? — Такова была бы прибыль, которую получил бы Гарри, если бы Чип Ганз выплатил свое пари, как и все остальные. — Ты же профессионал в деле выбивания долгов, черт возьми! У тебя не должно быть никаких проблем. Пуэрториканец, стройный симпатичный паренек с мечтательными глазами и завязанными в хвостик волосами, сказал, что больше не занимается выбиванием долгов за вознаграждение, но еще помнит, как это делается. Его имя было Роберто Деограсиас, но все звали его Бобби Део или Бобби-Садовник. Бобби спросил: — Этого парня зовут Чип? — Ты правильно понял, — сказал Гарри. — Чип Ганз. Ему нравились такие парни, как Бобби Део. Они готовы сделать за деньги все, что угодно. Через пару дней Бобби позвонил Гарри в отель «Делла Роббиа» на Оушен-Драйв, Майами-Бич. — Мать этого Чипа Ганза — владелица дома, в котором он живет. Его отец, Уоррен Ганз-младший, купил этот дом за двести тысяч в шестьдесят пятом, а после смерти завещал его жене. Теперь эти почти два с половиной акра земли на берегу океана стоят от четырех до пяти миллионов долларов. Если судить по тому, за сколько продавались соседние участки в последние несколько лет. — Как ты это узнал? — Позвонил в информационную службу компании, занимающейся земельной собственностью. — И они тебе все это сказали? — Они обязаны, Гарри. Это не секрет. — Значит, он живет со своей матерью? — Мать находится в частной лечебнице в Уэст-Палм, но почему, не знаю. То ли она больна, то ли просто стала старая, то ли еще что-то. Надо будет проверить, а возможно, и увидеться с ней. Так что мистер Чип Ганз сейчас в доме один. Девять тысяч квадратных футов! Бассейн, внутренний дворик, белый особняк с красной черепичной крышей. Считается, что это как на Средиземноморье, Гарри. Это место могло бы быть красивым, если бы не было в таком плачевном состоянии, — сказал Бобби-Садовник. — Там все заросло, надо приводить в порядок. Въехать туда можно с большим трудом. — Может быть, этот дом продают? — спросил Гарри. — Может быть, но он не значится в каталоге. Когда я туда приехал, Чипа не было, так что я обошел вокруг, заглянул в окна гостиной, столовой. На нижнем этаже почти нет мебели. Похоже, он ее распродает, возможно частями, о чем его мамочка и не ведает. В большом гараже на три машины стоит только десятилетний «мерседес-бенц», который нуждается в ремонте. Голос Гарри в телефонной трубке возвысился: — Черт! Не похоже, что он заплатит мне мои шестнадцать пятьсот, правда?! Бобби Део ответил: — Посмотрим, что мне удастся сделать, — и поехал во владения Ганза — вдоль Оушен-Бульвар, мимо стены цветущего олеандра и овеваемых ветрами австралийских сосен к виднеющемуся в зарослях знаку, написанному краской с помощью пульверизатора: «ЧАСТНАЯ ДОРОГА» и ниже: «ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Бобби въехал задним ходом на дорогу, стал осторожно подавать назад и остановился, когда услышал, как ветки царапают машину. Он вышел из нее и пошел вдоль дороги, прокладывая себе путь через дикий виноград, пальметто и заросли окры. Пройдя сквозь эти джунгли к дому, в котором не было мебели, Бобби снова заглянул через окна в пустые комнаты, потом завернул за угол и наткнулся на мистера Чипа Ганза. Тот сидел в шезлонге во внутреннем дворике, вымощенном красной плиткой, читал газету и курил сигарету с марихуаной. И это в десять тридцать утра! Чип Ганз, худой человек лет пятидесяти, старался, как показалось Бобби, выглядеть модным: марихуана, густые растрепанные волосы с проседью, загар. Бобби никогда не видел таких загорелых белых американцев и сначала подумал, что на Чипе Ганзе нет ничего, кроме солнцезащитных очков. Однако мужчина был в маленьких черных плавках. А может быть, это были трусы. У Бобби были такие разных цветов: красные, синие, зеленые. Чип Ганз опустил газету и без всякого удивления принялся разглядывать незнакомого человека. Бобби спросил, как дела, и неспешно оглядел все вокруг, в том числе дикий виноград, который оплел фасад дома, обращенный к океану. — Над вашим владением нужно здорово потрудиться. Вы знаете об этом? Отложив газету и облокотившись на ручку шезлонга, Чип Ганз заинтересованно спросил: — Правда? — Я работал когда-то садовником, — ответил Бобби. — А теперь что делаете? — Гарри Арно попросил меня заехать. Догадываетесь, о чем идет речь? Если хотите проверить, позвоните Гарри. Спросите, зачем к вам приехал Бобби Део. Чип оглядел смазливого парня, помолчал и сказал: — Чемпионат НБА. Не помню точно, кажется, я выбрал «Никс» и поставил пять против «Рокетс». — Вы поставили по пять три раза под разными именами, — возразил Бобби. — Вы должны пятнадцать тысяч плюс пятнадцать сотен за бензин и еще пятнадцать сотен — расходы на поездку сюда из Майами. — Всего выходит восемнадцать тысяч. — Чип задумчиво посмотрел на парня. — Такой суммы у меня нет в настоящее время. Нет даже тех шестнадцати тысяч пятисот, которые я на самом деле должен, если вы посмотрите на это реально. — Смотрите на это как хотите, — возразил Бобби, — а я знаю, что вы можете достать их. Чип удивленно взглянул на парня: — Я могу достать? Где? — У своей мамочки. Бобби спокойно наблюдал за тем, как Чип Ганз затянулся сигаретой и спустил ноги, чтобы сесть. Но когда он попытался встать, Бобби подошел поближе. Теперь Чипу пришлось опереться на руку, чтобы смотреть вверх. Он предложил Бобби сигарету, и тот взял ее, затянулся, выдохнул облачко дыма и отдал назад. Чип снова попытался подняться, но Бобби стоял не шелохнувшись. — Я хочу показать вам кое-что. — Я уже видел, — сказал Бобби. — У вас нет мебели. Что случилось? Вы потеряли все деньги, а мамочка не хочет вам ничего давать? — Она позволяет мне жить здесь, и этого достаточно. — Она вас больше не любит? — Она зла на меня. У нее что-то вроде болезни Альцгеймера. Она в клинике. — Знаю, недавно я был у нее, — сказал Бобби, — хотел выяснить, не нужно ли ей выполнить работу по декоративному садоводству. Она не очень толково разговаривает, да? Бобби пришлось подождать, пока Чип снова затянулся сигаретой с марихуаной. Несмотря на старания не отставать от моды, загар и длинные волосы, он выглядел на свои пятьдесят. Выдохнув дым и пожав плечами, он попросил: — Раз вы знаете мою проблему, про отсутствие денег и мамочку, которая не даст мне ничего, объясните Гарри. Я заплачу ему, как только смогу. — Ты неправильно понял! — Бобби перешел в нападение. — Твоя проблема во мне. — Он схватил Чипа за волосы и потянул вверх. Чип напряг шею и сгорбился. — Достанешь деньги и заплатишь мне послезавтра, через сорок восемь часов. Годится? Бобби не ждал ответа на свой вопрос и поэтому удивился, когда Чип спросил: — Иначе что? Бобби несколько мгновений вглядывался в лицо человека, смотрящего на него снизу вверх. — Ты думаешь, что я шучу? На этот вопрос Чип мог бы ответить, если бы захотел, но на этот раз решил промолчать. — Я, — сказал Бобби, — уже говорил, что был раньше садовником. Я большой специалист по подрезанию разных кустарников, чтобы они выглядели красиво. Для здешних зарослей это как раз то, что нужно. — Бобби засунул руку под рубашку, извлек из кожаного футляра, висевшего у него на боку, садовые ножницы, сунул острые изогнутые лезвия под нос Чипу и ловким жестом сжал красные рукоятки. — Вот этим я стригу. Не заплатишь послезавтра — отстригу кое-что и у тебя. Например, вот эту часть уха. Зачем она тебе? Ты же не носишь серьги. Не заплатишь еще через два дня — отрежу другое ухо. Не заплатишь еще позже — отстригу что-нибудь покруче. Дай-ка подумаю, чего тебе больше всего жалко. Что бы это могло быть? Чип удивил его, сказав: — Мысль понятна, — и сказав это довольно спокойно. Может быть, благодаря травке он разговаривал так. Бобби заметил: — Это не просто мысль, друг, это обещание. — Я это и имел в виду, Бобби. Я верю тебе. Он называл его теперь по имени, как своего знакомого. Бобби выпустил волосы Чипа, и тот снова уселся. Покрутил головой, снимая напряжение с шеи, затем, взглянув на Бобби, спросил: — Ты настаиваешь на трех тысячах, так? Пятнадцать сотен — это навар для Гарри, а еще пятнадцать ты добавил сам, и о них Гарри ничего не знает. За то, что ты приехал сюда, ты сказал. Сколько времени ты ехал, часа полтора? Бобби ничего не ответил, потому что этот парень все понял правильно. — Разреши тебя кое о чем спросить, — продолжал Чип. — Когда ты не работаешь на Гарри, ты чем занимаешься — собираешь долги? — Тебе зачем? — Думаю, не могу ли я тебя использовать. Этот человек продолжал удивлять Бобби. Теперь он разговаривал так, как будто сам управлял ситуацией. — А как будешь расплачиваться? Опять распродавать мебель? — съехидничал Бобби. — Предоставь это мне, ладно? Я хочу знать, на что ты живешь, как сходишься с людьми. У меня есть кое-что такое, что могло бы тебя заинтересовать. Бобби заколебался, потому что ему стало интересно. — Я иногда собираю долги для Гарри, — объяснил он. — Жадные ростовщики вроде него просят, чтобы я нажал на какого-нибудь парня. Еще я увожу и перепродаю автомобили. Бывало также, работал на поручителей, внесших залог за подсудимых. Разыскивал тех, кто не являлся в суд в назначенный срок. — Подсудимых, которые удрали, — вставил Чип. — Да, я возвращал их, и тогда поручитель не терял своих денег. Они в основном делают это сами, но случается, что должники уезжают из страны, говорят, что возвращаются на Гаити или Ямайку. Вот этих я и разыскивал. — А если ты по каким-то причинам не мог их найти или доставить обратно? — Когда я принимался за какого-нибудь парня, — усмехнулся Бобби, — он становился моим. Не могло быть такого, чтобы он не вернулся со мной. — Не возражаешь, если я встану? — Чип поднял руку. — Держи. Бобби подхватил его под локоть и поднял из шезлонга. Он не усмотрел в этом ничего особенного, это не означало, что Чип командовал им. Бобби заметил, что они были примерно одного роста, хотя Чип Ганз казался выше из-за своей худобы. Чип взглянул на окурок сигареты, бросил его на пол, но не раздавил. Бобби наблюдал за ним. Теперь он направился через внутренний дворик к распахнутым стеклянным дверям, ведущим в дом. Бобби пошел за ним. Дойдя до дверей, Чип остановился: — Если ты такой выдающийся специалист по возвращению сбежавших уголовников, почему ты больше этим не занимаешься? — Он оглянулся через плечо на Бобби. — Теперь приняли закон, по которому бывший заключенный не имеет права заниматься такой работой. — Ты серьезный человек, — Чип кивнул Бобби, — как я и думал. — Он повернулся и вошел в дом, пересек застекленную террасу и открыл дверь в комнату, которая, видимо, служила кабинетом. Бобби краем глаза заметил темные деревянные панели, большой телевизионный экран с мелькнувшим на нем лицом Фила Донахью. Чип вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Бобби стоял и глядел на эту дверь. Все в порядке. Чип сказал, что сейчас вернется, и Бобби поверил ему. Что он мог сделать — удрать? Выскользнуть через переднюю дверь? Этот тощий человек средних лет, живущий на иждивении у своей мамочки, — что он мог сделать? 3 Система наружного наблюдения соединялась с телевизионной установкой в кабинете. Нажав одну из кнопок на пульте, можно было увидеть в правом нижнем углу экрана черно-белое изображение внутреннего дворика, парадного входа или верхних комнат. Нажав другую, можно было убрать телевизионное изображение, и тогда видеоизображение занимало весь экран. Что и сделал в итоге Луис Льюис, смотревший телевизор в кабинете: включил видеоизображение во весь экран, чтобы видеть Чипа и латиноамериканца, в котором он узнал Бобби Део. Сначала они просто разговаривали, Чип курил свою травку, а теперь и Бобби Део пробует ее. Луис Льюис был выходцем с Багамских островов. В Америку он приехал маленьким мальчиком со своей хорошенькой мамой-американкой и папой, который был барабанщиком. Луис мог разговаривать с багамским акцентом, если хотел, но предпочитал, чтобы его считали афроамериканцем, и делал для этого все. Он попытался называть себя исламским именем Ибрагим Абу Азиз, но, не вынеся насмешек Чипа, снова стал Луисом Льюисом. Его отец утверждал, что это имя будет вызывать у людей улыбку и он будет счастливым парнем. Он никогда не исповедовал ислам, просто какое-то время играл с арабскими именами, стараясь вызвать скорее уважение, чем улыбки. Луис щелкнул кнопкой пульта, чтобы взглянуть на дорожку перед домом, и увидел в зарослях «кадиллак» Бобби. Потом снова нажал кнопку и стал смотреть на большом экране шоу Фила Донахью. Фил беседовал с тремя женщинами, каждая из которых весила более пятисот фунтов, и их мужьями с нормальным весом. Женщины рассказывали, как ведут себя в постели. Эти толстухи были забавными. В маленьком квадратике в нижнем углу экрана Бобби Део совал садовые ножницы в лицо Чипу. Луис нажал кнопку, чтобы убрать толстух и вызвать изображение внутреннего дворика на весь экран. Не сводя с экрана глаз, он поднял крышку дубового, как панели на стенах, комода, стоявшего вместо кофейного столика перед красным кожаным диваном, на котором он сидел, и достал дробовик. Луис решил, что разговор касается денег, которые кому-то задолжал Чип. Этот малый не умеет заключать пари, но вечно делает ставки в Майами. Луис знал Бобби Део с давних пор как человека, с которым лучше ладить, чем враждовать. Сейчас Бобби был дорого одет, хотя и в латиноамериканском вкусе, а перед домом стоял его классный автомобиль. Да, он знал Бобби. Теперь мужчины разговаривали так, словно пришли к какому-то соглашению. Чип, без сомнения, морочил Бобби голову… да, вот Бобби помогает ему подняться, они опять что-то говорят. Вот Чип идет в дом. Луис снова вернул на большой экран телевизионное шоу, а в угол экрана — видеоизображение, на котором появился Бобби. Он осматривался. Сейчас войдет Чип и увидит, что Луис смотрит шоу с дробовиком в руках… Толстухи уверяли Фила, что у них нормальная интимная жизнь, но ничего не сказали о том, что это значит для них. Никаких подробностей. Толстухи вели себя так, словно знали что-то, чего не знали обычные люди, словно они умели делать что-то особенное, могли доставить мужчинам какое-то особое удовольствие. «Или раздавить, — подумал Луис, — навалившись на своего маленького муженька, когда он крепко спит». Вошел Чип. Ничего не говоря, отобрал пульт у Луиса и вернул видеоизображение на весь экран. — Ты видел, как он мне угрожал? Похоже, Чип был не столько напуган, сколько взвинчен. Луис показал на дробовик: — Смотри, я бы защитил тебя. Я знаю этого человека, Бобби Део. Но кажется, вы все уладили между собой, стали разговаривать спокойно. — Ты говоришь, что знаешь его? Ты имеешь в виду, что знаешь его лично или просто слышал о нем? — Я не сказал, что слышал о нем, — ответил Луис, которому было все равно, как отнесется к этому Чип, — я просто сказал, что знаю его. Погруженный в свои мысли, Чип не обратил внимания на тон Луиса. Он спросил: — Ты видел, что он сделал? Схватил меня за волосы! — Когда вынул садовые ножницы, да? — Угрожал отрезать мне уши… — Ты задолжал кому-то? — Гарри Арно. Шестнадцать пятьсот. Только этот парень хочет восемнадцать. С возмещением затрат. Теперь Чип говорил не слишком уверенно. Обычно-то он держался высокомерно, даже если на то не было никаких оснований. — Бобби дал тебе пару дней, чтобы ты расплатился, иначе он начнет чикать своими ножницами? Раньше этот парень выбивал долги за вознаграждение, а сейчас — только тогда, когда его это устраивает. Что еще? У него светлая для пуэрториканца кожа, поэтому он считает, что все женщины от него без ума. Главное в нем, что он надежный. Понимаешь? Если тебе надо кого-то убрать и ты хорошо заплатишь, он сделает это для тебя. — На самом деле? — Чип поднял брови. Луис был уверен, что Чип заинтересовался, но не желает показывать этого. — Он сидел в Старки за убийство одного пижона, которого должен был доставить. Во время заключения он пользовался большим авторитетом у латиноамериканцев. — Он сидел в одно время с тобой. — Там мы и встретились, — сказал Луис. — Понимаешь, если ты вздумаешь нанять Бобби, чтобы убрать Гарри Арно, тебе это будет стоить больше, чем долг Гарри. И тут Чип удивил Луиса: — На самом деле я пытался понять, поладите ли вы с Бобби. — Ты имеешь в виду — если мы с ним будем работать вместе? Если у нас будет общий интерес? Мистер Чип Ганз стоял в одних трусах, упершись руками в костлявые бока, и смотрел на телевизионный экран, наблюдая за Бобби. — А ты что предлагаешь? — помолчав, спросил он с равнодушным видом, словно ответ был ему безразличен. Луис сказал: — Может, заключить с Бобби сделку, чтобы он оставил тебя в покое? — Мы могли бы взять еще одного парня, — предложил Чип. — Мы уже достаточно это обсуждали. — Ты хочешь нанять его? — Луис пытался вызвать Чипа на откровенность. — А это идея! — Взять кого-то, кто знает, как делать такую работу, вместо того чтобы обсуждать это до посинения? — спросил Луис. Чип все еще делал вид, что ему безразлично: — Друг, идея совершенно понятна. Мы обсуждаем только, с кого начать. Он снова посмотрел на телевизионный экран. Бросив туда взгляд, Луис увидел, как Бобби Део в яркой, словно он собрался на фиесту, рубашке внимательно разглядывает бассейн. Бассейн выглядел безобразно, поскольку систему очистки отключили ради экономии. Из-за разросшихся водорослей вода казалась коричневой. — Скажи, что предлагаешь ему заключить сделку, и ему это понравится, — продолжал Луис. — Ты должен Гарри. Тот прислал Бобби. Он может прислать кого-то еще. Чип ответил: — Не пришлет, если исчезнет. Он сказал это так, словно уверенность в себе и чувство превосходства никогда не покидали его. Словно весь разговор сводился к этому кульминационному моменту. «Не пришлет, если исчезнет». — Послушай! — воскликнул Луис, увидев легкую усмешку на лице Чипа и поняв, о чем тот думает. — Найми Бобби, чтобы взять Гарри Арно. Чип кивнул: — Что ты думаешь об этом? — Я не уверен, что Гарри — тот человек, который нам нужен. — Деньги у него водятся. Всегда, когда он заключал свои спортивные пари, он, похоже, советовался с мудрыми парнями. Он утаивал доходы от них. Один его помощник, который вел записи ставок, сказал моему другу, что это факт. Двадцать лет он облапошивал умников, утаивая по две тысячи еженедельно, не считая того, что зарабатывал сам. В конце концов умники что-то заподозрили… Ты, наверно, слышал об этом. — Я был на севере штата в то время, — ответил Луис, — но слышал. Они послали парня, чтобы Гарри проигрался в пух и прах, а он застрелил его и скрылся. — Сбежал в Италию на время, — хмыкнул Чип, — а потом вернулся. Я не знаю всей истории, но все выглядело так, как будто ничего не произошло, не было никаких проблем с этими мудрыми парнями. Но сейчас федералы закрыли его бизнес, и он не у дел. Бобби Део стоял теперь на трамплине для прыжков в воду и, засунув руки в карманы, смотрел вниз на покрытый пеной бассейн. Луис спросил: — Значит, Гарри закрывает свой тотализатор и собирает долги? Следя на экране за Бобби, он увидел, что тот больше не держит руки в карманах, а вытащил из штанов свое хозяйство и отливает в плавательный бассейн. — Ты видишь, что он творит? — возмутился Луис. Чип ответил: — Он заметил камеру и знает, что я смотрю на него. — Похоже, происходящее его не слишком удивило. — Он продолжил: — Я думал о Гарри, когда мы составляли список. Хотел сказать тебе об этом, посоветоваться. — У него остались нелегальные деньги, — сказал Луис. — Вот мое мнение. Только не знаю, где он их держит. — Это первое, что мы выясним. — Чип опять смотрел на телевизионный экран, на Бобби Део, идущего к дому. — Сколько средств находится в распоряжении Гарри. — Чип пересек террасу, взглянул на Луиса и со словами «А вот и он» открыл дверь. Он стоял и ждал, пока Бобби пройдет через террасу в кабинет. Бобби взглянул на телевизионный экран, на котором был виден пустой внутренний дворик. Потом посмотрел на подбоченившегося Луиса, потом на дробовик, лежащий на диване. — Как ты понимаешь, ты находился под наблюдением все то время, что был там. Если бы ты не убрал свои ножницы, то мог бы получить пулю в зад. Я просто хочу, чтобы ты знал это. Чип говорил уверенно. Бобби повернулся к Луису: — Ты работаешь на этого парня? Луис пожал плечами: — У нас кое-какие общие дела. Чип обратился к Бобби: — Кажется, ты знаком с моим партнером, Луисом Льюисом? Представляя одного бывшего заключенного другому, Чип следил за тем, какой эффект это произведет на Бобби Део теперь, когда они оказались в иной ситуации. Луис и Бобби равнодушно оглядели друг друга. Бобби довольно приветливо сказал: — Тогда это был Абу-Араб. Луис улыбнулся и ответил: — Я отказался от всего этого дерьма, как только вышел на свободу. Мы хотели бы узнать, сеньор Деограсиас, сборщик долгов, готовы ли вы к большим делам. Интересно было посмотреть, как парень к этому отнесется. Вмешался Чип: — Луис имеет в виду то, о чем мы тут говорили. Мы хотим знать, заинтересует ли тебя одно предложение. Бобби посмотрел на Луиса, и Луис сказал: — Деньги. Большие. Бобби на мгновенье задумался, потом спросил: — О какой сумме идет речь? Луис улыбнулся. Человек хочет знать, сколько получит, еще не зная, что ему предложат. — Речь идет о миллионах, — сказал Чип, — которые будем получать так долго, сколько захотим. Бобби спросил: — Как будем делить? — На три равные части. — Вы говорите — миллионы. Ничего конкретного. — По меньшей мере по паре миллионов каждый раз. Это не разовое дело. — А что это? Что мы будем делать? — Брать заложников, — сказал Чип и замолк. Бобби в недоумении уставился на него. Он явно сгорал от нетерпения, и тогда Луис объяснил: — Ну, как те шииты, которые брали заложников в Бейруте. Понимаешь, о чем? В Ливане. Завязали им глаза, надели наручники. Вроде этого. — Только мы будем делать это ради прибыли, — пояснил Чип. 4 К тому времени, когда Рейлан добрался до квартиры Джойс в Майами-Бич, было уже поздно идти куда-нибудь ужинать. Он сказал, что пару раз пытался ей дозвониться. Джойс объяснила, что забыла включить автоответчик — и ни слова о том, где была весь день. Она сделала ему яичницу-болтунью и поджарила хлеб, а себе приготовила коктейль. Усевшись за стол рядом с Рейланом, который молча поглощал ужин, Джойс сказала: — Гарри задержали за езду в нетрезвом виде. — Сегодня? — Несколько недель назад. У него отобрали права на полгода. — Я предупреждал тебя, что это неизбежно. — Знаю. Поэтому ничего и не говорила. — Он продолжает пить? — Пытается бросить. — Джойс помолчала. — Я тут возила его кое-куда. Гарри разыскивает клиентов, которые до сих пор ему должны. — Ты понимаешь, что это пособничество в противозаконном деле? Джойс сказала: — О, бога ради! — и наступила тишина. Рейлан встал, чтобы достать пиво из холодильника. Джойс спросила его, как обычно, не нужен ли ему стакан. Рейлан поблагодарил и отказался. После следующей паузы, отдавая себе во всем отчет, он спросил: — Почему бы тебе не поставить новый диск Роя Орбисона? Джойс ответила: — Хорошо, — но не шелохнулась, а закурила сигарету — еще одна привычка, которую она приобрела, общаясь с Гарри. В первый раз, поставив для Рейлана новый диск Роя Орбисона, она сказала, что стала бы танцевать теперь только под этот диск. Джойс плавно крутила бедрами под медленный занудливый ритм и показала Рейлану, в каком месте надо вихлять тазом. «Все так делают». Бум. «Ты привыкнешь». Бум. Рейлану понравилось. Когда они познакомились почти год назад, он рассказал ей, что проработал у нескольких владельцев угольных шахт в округе Гарлан в Кентукки, где вырос, перед тем как поступил на службу в полицию. — Я работал в глубоких шахтах на новых участках, где разведку ведут наугад, а еще на открытых работах. На эти его слова Джойс ответила: — И я. Рейлан удивился: — Не понял? Джойс объяснила, что в юности была танцовщицей на дискотеке — одной из тех девушек, которые танцевали топлес, но не страдали зависимостью от наркотиков. Как будто не было ничего особенного в том, чтобы танцевать полуголой в баре, где полно мужиков, не одурев от наркотиков. Он сказал ей, что его это не волнует, но не добавил, что, возможно, все было бы иначе, если бы он познакомился с ней, когда она демонстрировала там всему миру свою голую грудь. Нет, единственное, что действительно беспокоило его, — это то, что она посвящает свою жизнь бедняжке Гарри. Джойс утверждала, что не посвящает Гарри свою жизнь, а пытается помочь ему. Рейлан начал рассказывать о том, в какой переплет попал сегодня утром. Он рассказывал, как всегда, спокойно, но с умыслом. Как они поехали по одному адресу на Кэнал-Пойнт, чтобы арестовать сбежавшего преступника, вооруженного и очень опасного. Громко постучали в дверь, и, когда никто не отозвался, офицер из ГЗР крикнул: «Открывайте, или мы взломаем дверь!» Никто так и не вышел, и они взяли кувалду, которую в ГЗР называют отмычкой, ворвались в дом и увидели женщину, которая, без сомнения, находилась в гостиной все это время. Один полицейский из группы, помощник шерифа, сообщил ей, что у них есть ордер на арест Рассела Роберта Лайлса, и спросил, дома ли он. Женщина ответила, что его нет и она понятия не имеет, где он может быть. Помощник сказал: «Если Рассел наверху, вы угодите в тюрьму». И женщина сказала: «Он наверху». Рейлан ждал реакции Джойс. Но та только молча кивнула. Она не понимала, к чему он клонит. Тогда Рейлан объяснил: — Эта женщина, похоже, не собиралась выдавать парня. Но поскольку ничего сделать не могла, сказала, что да, он наверху. Джойс снова кивнула: — Так вы взяли его? Она все еще не понимала, к чему Рейлан клонит. — Мы взяли его. Несмотря на всю суматоху, на то, что дверь взломали, этот парень продолжал лежать в кровати. — Вы застрелили его? Джойс посмотрела прямо в лицо Рейлану, и он запнулся, так как увидел, что она посерьезнела и ждет точного ответа. — Нам пришлось его разбудить, — сказал он. Рейлан хотел, чтобы Джойс поняла, что у нее такой же шанс помочь Гарри Арно, как у той женщины, — спрятать сбежавшего преступника. Возникла пауза. — Не люблю врываться в чужие дома, — через некоторое время продолжил Рейлан. — Я поинтересовался у той женщины, почему она не открыла дверь. Она спросила: «Пригласить вас на чай со льдом?» Снова повисло молчание, пока Рейлан не сказал: — Ты знаешь, что Гарри — алкоголик. Джойс посмотрела на него так, словно подумала, будто что-то упустила, слушая об аресте сбежавшего преступника. — Ты же знаешь это, правда? — Он пытается бросить. — Как? У него есть план действий? Он никогда не признается в своей проблеме, так что это только отговорка. Так делают все алкоголики. Ты оставила его, он в депрессии, а поэтому снова запил. — Что касается Гарри… — начала Джойс. — Ты бросила его. После всех тех лет, в течение которых то была с ним, то уходила. Ясно? Она не ответила. — Милая, алкоголики никогда не винят себя в своих бедах. Это ты виновата в том, что он пил и лишился водительских прав. Он заставляет тебя чувствовать себя виноватой перед ним и возить его, бросая собственные дела. Джойс возразила, что у нее нет собственных дел, имея в виду, что никто ей не звонил и не приглашал работать моделью для каталогов. — Перестань. Мужику шестьдесят семь лет, а он ведет себя как избалованный ребенок. — Ему шестьдесят девять, как Полу Ньюмену. Они долго препирались, используя Гарри в качестве повода, но совсем не так, как влюбленные, — они были влюблены друг в друга раньше, до того, как Рейлан застрелил Томми Бакса и его временно отстранили от работы в полиции Майами. Как считал Рейлан, в случившемся был виноват помощник генерального прокурора, который проверял это дело. Этот очень серьезный молодой человек в застегнутом на все пуговицы полосатом летнем костюме напускал на себя скучающий вид, дабы подчеркнуть свою значимость. Он хотел выяснить, почему Рейлан сидел в переполненном ресторане с человеком, известным как член организованной преступной группировки. Рейлан объяснил, что на веранде отеля «Кардозо» собралась целая толпа, а Томми Бакс сидел спиной к стене — предосторожность, которую этот человек, без сомнения, усвоил с детских лет, проведенных на Сицилии. Помощник генерального прокурора спросил, не возникло ли между ними каких-то разногласий. Рейлан ответил, что как полицейский считает себя просто обязанным иметь разногласия с такого рода людьми. Помощник генерального прокурора гнул свое, а именно: нельзя ли было, выясняя отношения, обойтись без стрельбы. Он не обвинял Рейлана, но был близок к этому. До него, видите ли, дошли слухи, будто когда-то Рейлан дал Томми Баксу двадцать четыре часа на то, чтобы убраться из города, и пригрозил в противном случае пристрелить его. Это ведь не совсем так, правда? Помощник генерального прокурора сделал вид, что расценил это как шутку. — Я дал ему двадцать четыре часа на то, чтобы он убрался из округа, — уточнил Рейлан. — Томми Бакс сидел на веранде, когда срок истек. Вооруженный. Один свидетель увидел это и сообщил: «У него револьвер!» Это подтвердилось, что и было занесено в полицейский протокол. А потом Томми Бакс стал наступать на меня, и я застрелил его. Помощник генерального прокурора заметил, что если все действительно было так, как говорит Рейлан, то складывается впечатление, будто он-то и вынудил Томми Бакса вытащить револьвер, чтобы получить повод стрелять. Рейлан возразил: — Нет, у Томми Бакса был выбор. Он мог уйти. Если бы он так сделал, он был бы сейчас жив, хотя я сильно сомневаюсь в этом. Начальник полиции Майами решил, что лучше всего убрать Рейлана на время с глаз помощника генерального прокурора, и назначил его в ГЗР округа Палм-Бич при офисе шерифа. Этот род службы Рейлану нравился больше всего. Приводить в исполнение судебные решения было куда интереснее, чем дежурить в зале суда или перебирать бумажки в отделе имущественных споров. Если не считать того, что он был в каком-то смысле в ссылке: приходилось ехать два часа утром в Уэст-Палм и два часа вечером — к Джойс или в дом, который он снимал в Северном Майами. Езда по скоростной автостраде изматывала его. Это была еще одна причина, по которой отношения с Джойс были уже не такими нежными, как раньше, — они стали не так часто видеться. А может быть, расстояние, езда, споры о Гарри — все это не имело отношения к тому, что происходило сейчас между ними. Рейлан подумал об этом, сидя за кухонным столом рядом с Джойс, вспоминая, что она сказала ему минуту назад. Он говорил ей о поимке сбежавшего преступника, а она спросила, не застрелил ли он его. Она всерьез хотела это знать. А потом она спросила, не хочет ли он еще пива. Рейлан сказал: — Ты подумала, что я убил этого парня? — Мне было интересно, вот и все. — Правда? Человека, который лежал в постели и спал? — Я видела, как ты выстрелил и убил человека, — сказала Джойс. Джойс видела это, находясь не более чем в двадцати футах от того места, когда Рейлан трижды выстрелил в Томми Бакса. Она продолжила: — Мы никогда не говорили об этом. Что ты почувствовал тогда? Рейлан не мог ответить точно. Облегчение? Это было трудно объяснить. Он сказал: — Это пугает потом, когда начинаешь об этом думать. Я не испытываю к нему жалости и не раскаиваюсь, что сделал это. Я не видел другого пути остановить его. — У тебя были личные причины? — В каком-то смысле. — Мужская логика. Ты считаешь себя представителем закона. — Я таковым и являюсь. Джонс сказала: — Знаешь, о чем я думаю? А вдруг он не был вооружен? — Был. — Ты уверен? — Он бы не пришел туда без оружия. Джойс настаивала: — Задам вопрос по-другому. Если бы ты знал, что у него нет оружия, ты бы все равно его застрелил? — Но оно у него было. Не знаю, что еще тебе сказать. — Тогда подумай. — Хотел бы я знать, что ты думаешь. Застрелил бы я его, если бы знал, что он безоружен? Джойс ответила: — Не знаю, — подождала немного и спросила: — Так ты хочешь еще пива или нет? 5 Гарри пришел в ресторан на Делрей-Бич без десяти час, немного раньше назначенного срока. Он не собирался пить — во всяком случае, он принял такое решение по дороге. Но как только сел за столик, заказал водку с тоником и сразу же расплатился с официантом. Он выпьет одну порцию, и все. Было очень приятно сидеть на этой веранде и наблюдать за людьми, чувствуя себя как в уличном кафе. В час пятнадцать Гарри заказал еще одну порцию и попросил официанта принести счет. Он взял рюмку и, держа ее в руке, вышел в зал, к телефону-автомату. Набрал номер Бобби Део в Майами-Бич, но никто не поднял трубку, автоответчик тоже не включился. Лавируя между многочисленными посетителями, пришедшими пообедать в пятницу, Гарри снова вышел на веранду и сел за столик в тени, на котором оставил сигареты и мелочь. Он поболтал пару минут с официантом, заказал двойную порцию водки «Абсолют» со льдом и стал наблюдать, как какая-то девушка с колодой карт в руке останавливалась у столиков, что-то говорила, но ей не везло до тех пор, пока она не подошла к женщине, сидевшей недалеко от Гарри. Эта густо накрашенная женщина в солнцезащитных очках в золотой оправе пригласила девушку сесть. Гарри услышал, как женщина сказала, что ей осточертели посетители, которые мерзко ведут себя, машут своими кредитными карточками и относятся к ней как к прислуге. Он не расслышал, что говорила девушка, пока она не сказала: — Восьмерка треф. Да, вам придется многое вытерпеть, больше, чем вы думаете. — Девушка говорила медленно, с легким южным акцентом. — Давайте посмотрим. Туз треф. Вы многого достигли, однако узнали кое-что неприятное о себе. Это так? Женщина ответила, но что — Гарри не расслышал. Потом девушка сказала: — Сзади трефовый валет. Гм. Ну что ж, вы не боитесь принимать вызов, — и стала рассуждать о болезненной ситуации, которая не была разрешена. — Тройка треф. Гм… теперь я вижу связь с прошлым… Гарри заказал еще одну порцию водки. В два часа дня он снова попытался дозвониться до Бобби. Никакого ответа. Он позвонил Джойс. Включился автоответчик. Гарри подождал немного, потом сказал: — Я уже больше часа торчу здесь, на углу Атлантик и Оушен-Бульвар. А может, Делрей-Бич, правильно? Ты была тут, когда он позвонил. Разве я тебе не говорил? Он сказал, что у него шестнадцать пятьсот для меня. Так вот, его здесь нет. — Гарри понял, что ведет себя так, словно во всем виновата Джойс. Его разозлило, что ее не было дома. Но потом он понял, что, если бы она была дома, она бы спросила, как он добрался до Делрей-Бич. Он бы признался ей, а она бы накинулась на него за то, что он ездит без прав, и ему бы пришлось выслушивать ее ворчанье. Так что было даже хорошо, что ее не оказалось дома и ему пришлось разговаривать с автоответчиком. Господи! Он продолжил: — Тут одна девушка крутится вокруг столиков с картами Таро. Может быть, попрошу ее предсказать мне судьбу… Не знаю, позвоню тебе позже. Гарри вернулся к своему столику. Девушка с картами уже ждала его. Она сказала: — Если вы не против… Я вижу, как внутри у вас идет сильная борьба. Симпатичная девушка, темные волосы на обнаженных плечах. Белый топ без бретелек. Гарри выдвинул для нее стул. — Милочка, если какой-то парень пообещал встретиться с вами, чтобы передать пятнадцать тысяч наличными, а сам не явился, ваши чувства станут очевидны всем. Вы могли бы и без всяких карт понять, что я психанул — простите мой французский, — хотя вы могли бы взглянуть на них и сказать мне, увижу ли я снова этого сукина сына, Роберто Деограсиаса. Девушка молчала, прикрыв руками карты. Гарри высматривал официанта. — Я заметила, что вы взволнованы, едва вы вошли и сели, — сказала девушка. — Неприятное предчувствие. Давайте выпьем, — предложил Гарри. — То, что я заметила, — сказала девушка и подождала, пока Гарри взглянул на нее, — было не предчувствие, а сложные чувства по поводу того выбора, который вы должны сделать. Что-то связанное с незавершенным делом. Гарри спросил: — Правда? — и, поймав взгляд официанта, сделал ему знак рукой. — Вы пытаетесь решить, уехать вам поскорее отсюда или нет. Гарри снова взглянул на девушку. — Стоит вам бросить ваш бизнес и перебраться в новое место. Гарри не сводил с девчонки глаз, но она спокойно смотрела на него, сложив перед собой руки. Он спросил: — Откуда вы это знаете? — Я вижу, как вы сидите в каком-то уличном кафе. Не в таком, как это, и не с таким видом. — Она обвела рукой веранду, улицу, припаркованные у счетчиков машины, пляж и океан. — Я вижу более знойную обстановку, что-то вроде Средиземноморья, Ривьеры. Гарри продолжал пристально смотреть на девушку. — Потрясающе. — Я права? — Очень близко к истине. Итальянская Ривьера. У меня там вилла вблизи Рапалло, в горах, над городом. Девушка сказала: — Но вы не знаете, стоит ли вам туда возвращаться. Гарри облокотился на край стола и придвинулся к ней ближе. — Может быть, вы сможете сказать, что мне делать? — Ну, если вы не против гаданья… — На картах? — Это как хотите. Честно говоря, я не думаю, что карты имеют сами по себе какую-то силу. Все дело в том, что вы прикасаетесь к ним, когда я прошу перетасовать колоду. Тогда я читаю ваши вибрации. Другой способ — это когда я держу что-то принадлежащее вам, что-то личное. Или дотрагиваюсь до ваших рук. Гарри выпрямился и положил руки в центр стола. Он увидел, как девушка улыбнулась, и почувствовал прикосновение ее пальцев. — Откуда вы знаете, как это делать? — Я обладаю повышенной чувствительностью. — Я имею в виду, вы учились этому? — Можно, конечно, развить способности, — сказала девушка, — но при условии, что вы с ними родились. Когда я была еще ребенком, у меня открылась способность к ясновидению. Это было забавно, поскольку я считала, что все видят то же, что и я. Я словно видела картинки и слышала голоса. — Она закрыла глаза. — Я вижу вас в том уличном кафе. Да, это в Италии, потому что я вижу вывеску… Вы выглядите удовлетворенным. Словно у вас есть все, что вам надо. — Она открыла глаза. — Но вы все равно не знаете, стоит ли вам туда возвращаться. Гарри сидел тихо. Девушка снова закрыла глаза. У нее были чудесные ресницы, темные и длинные, и прекрасные мягкие губы. — Причина, по которой вы думаете, что должны уехать, связана с каким-то незаконченным делом. У вас там есть собственность? — Я снимал виллу… — А как насчет инвестиций? — Там? У меня их нет. — Есть средства, связанные… Гарри ждал. Девушка снова помолчала, открыла глаза. — Может быть, нам надо начать с того, почему вы захотели жить в Италии? То незавершенное дело не должно иметь ничего общего с бизнесом. Но я совершенно уверена: оно связано с чем-то, что произошло в прошлом. Гарри сказал: — Я был там во время войны… Знаете, возможно, вы правы. Я неоднократно возвращался туда, подумывая о том, чтобы когда-нибудь навсегда поселиться там. Но, когда наконец решился, все оказалось не так, как я себе представлял. — Что было не так? — Во-первых, зима. Она оказалась намного холоднее, чем я предполагал. Да и другие обстоятельства. Виллу трудно обогреть… Проблемы с языком, когда делаешь заказ в ресторане… Девушка сказала: — И все-таки, несмотря на веские причины, по которым вы не хотите туда возвращаться, что-то побуждает вас сделать это. — Если в этом будет смысл, — ответил Гарри. — Я думаю, ваше желание связано с тем незаконченным делом, в котором вы не отдаете себе отчета. И это незаконченное дело, каким бы оно ни было, связано с чем-то, что случилось в прошлом. Гарри задумался, потом покачал головой: — Не знаю, что бы это могло быть. Помимо того, что я подписал договор об аренде виллы, внес задаток… — Когда я говорю «в прошлом», — спокойно сказала девушка, глядя ему прямо в глаза, — я не имею в виду войну или прежние ваши поездки. Я говорю о духовной связи, о том, с чем связаны ваши сильные чувства и что имело место в одной из ваших прошлых жизней. — Подождите! — воскликнул Гарри. — Разве речь сейчас идет о перевоплощении? — Он почувствовал, как пальцы девушки скользнули по тыльной стороне его ладоней. Она ответила: — Это я так чувствую. Вам не обязательно в это верить. — Нет, продолжайте. — Гарри улыбнулся. — Вы видите меня в каком-то другом времени, может быть, сотни лет назад? — Не могу сказать, что я это на самом деле вижу. Вам придется рассказать мне об этом. — Может, я был итальянцем когда-то? Или даже римлянином? Мило улыбнувшись, девушка пожала плечами: — А вам бы хотелось это выяснить? — Если это правда, — вздохнул Гарри, — возможно, я кое-что из себя представлял, да? Я имею в виду, был какой-нибудь выдающейся личностью. — Вполне возможно. Все, что нам надо сделать, — это возвратить вас обратно, вернуть в прошлое, и вы мне расскажете, кем вы были… — Как вы это сделаете? — С помощью гипноза. Постепенно верну вас назад, и вы расскажете, где находитесь и что с вами происходит. — Я могу не вспомнить. Девушка улыбнулась: — Я не ручаюсь за результаты, но думаю, что с вами будет легко. Хотите попробовать? — С удовольствием, — кивнул Гарри. — Но не здесь же? — Нет, вам нужно будет прийти ко мне домой. Я живу на этой же улице, только подальше. — Прямо сейчас? — спросил Гарри. — Меня это устроит. Он наблюдал, как девушка встает из-за стола, изящная, в топе без бретелек и в обтягивающих джинсах. Она никак не выглядела предсказательницей. Она достала кошелек из заднего кармана джинсов, извлекла из него визитку и протянула Гарри. — Вот адрес. Улица Рамона в Брини-Бризис. Три мили вверх по шоссе, с правой стороны. Гарри взглянул на визитку. Подняв глаза, увидел, что девушка ждет. — Это будет стоить сто долларов. Устраивает? Гарри пожал плечами: — Нет проблем. Можно наличными? Я всегда предпочитаю платить наличными, чтобы было проще. Я купил свой кадди, вон он, на той стороне, белый, тоже за наличные. Девушка очаровательно пожала плечами, улыбнулась, сказала «Как вам будет удобно» и направилась к выходу. В этот момент Гарри засомневался в том, что предсказание судьбы было единственной игрой, которую она вела: возможно, его ждало нечто большее, чем гипноз. Он окликнул ее: — Эй, я Гарри Арно. Остановившись, девушка посмотрела на него через плечо и кивнула. Гарри проводил ее взглядом, когда она уходила с веранды в зал, а потом стал рассматривать визитку. Сверху над адресом — улица Рамона, Брини-Бризис — было написано: «Достопочт. Дон Наварро Дипломированный Медиум ПАРАПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТОЛКОВАНИЯ» Из глубины полутемного ресторана девушке было видно, как официант принес Гарри Арно заказ. Гарри взял рюмку из рук официанта, осушил ее и встал, чтобы оплатить счет. Он достал деньги из кармана брюк, оставил их на столе и, взяв визитку, снова взглянул на нее. Потом Гарри перешел улицу и направился к белому «кадиллаку», который купил за наличные. Когда «кадиллак» отъехал, девушка подошла к телефону, висевшему на стене, опустила монету в двадцать пять центов и набрала номер. Через несколько минут ей ответили. — Привет. Мы едем, — сказала она и повесила трубку. 6 Луис и Бобби Део сидели в черном «кадиллаке», припаркованном на улице, которую они разыскали с трудом и которая называлась Рамона. Луис понял, что это был район сдаваемых в аренду недорогих домиков, требующих ремонта. Нужный им дом был скрыт за старыми деревьями и кустарником. От скуки Луис спросил Бобби, почему те, кто дают названия улицам, не могут делать это по-человечески. Оушен-Бульвар, который был не чем иным, как обыкновенным шоссе, начиная с этого места носил название Баньян-Бульвар, а через полмили снова превращался в Оушен-Бульвар. Почему, если это было то же самое шоссе? Бобби долго смотрел на Луиса, потом отвернулся и уставился в одну точку. Бобби слишком погружен в свои мысли, решил Луис, и не хочет разговаривать. Не очень-то он разговорчивый. Нет сомнения в том, что, обдумывая предложение Чипа, он не понимал роли самого Чипа в этой истории. По дороге сюда Бобби спрашивал, осознает ли Чип, что делает. Луис попробовал объяснить: — Этот человек хочет быть крутым. Понял? Лезет в какое-то дело ради барыша, потому что у него нет занятия, есть только богатая мама, которая и думать о нем забыла. Ему кажется, что он парень что надо, любит играть, делать ставки. Только он не умеет угадывать победителя. Что действительно он умеет — так это выдавать идеи, которые могут принести доход, а могут и не принести. Дело в том, что все его идеи очень разные. Понимаешь? Чего только он не пробовал. Он смотрит телевизор и читает газеты, откуда и берет свои идеи, вроде идеи насчет заложников — захватить какого-нибудь миллионера и завладеть его деньгами. Чего у него нет — так это опыта. Бобби спросил: — А он сможет держать язык за зубами? Луис ответил: — Мы его заставим. Луис сказал «мы», чтобы сблизиться с Бобби и понять, что у него на уме, а еще потому, что они оба сидели в тюрьме. Бобби — за то, что застрелил человека, который, как он говорил, наставил на него револьвер вместо того, чтобы заплатить долг. Луис был приговорен по обвинению в применении огнестрельного оружия во время группового нападения на жилой дом. Луис не стал никого выдавать, несмотря на то что мог бы скостить себе срок, чем заслужил уважение обитателей Старки. Там они с Бобби и встретились. После того как они узнали друг друга получше, Бобби спросил: — Почему вы зовете друг друга ниггерами? Луис ответил: — Это чаще всего бывает, когда отчитываешь какого-нибудь сукина сына, тогда и говоришь так. Понятно? Или наоборот, вроде как «мой брат». И так, и так. И Бобби Део тоже попробовал. Посмотрел Луису в лицо, слегка улыбнувшись, и сказал: — Да, ниггер. Так? — чтобы понять, как Луис к этому отнесется. Луис сказал: — Да, так. Только нехорошо, когда это говорит кто-то, кто не брат. Понятно? Ты ведь пуэрториканец, значит, внутри не ниггер. — Луис посмотрел Бобби Део глаза в глаза, так же, как это сделал Бобби. Бобби ответил: — Это ты просто предупреждаешь меня, да? Ты не обвиняешь меня в том, что у меня смешанная кровь, или, как некоторые говорят, испорченная? Конечно, я не один из вас. Тогда Луис сказал: — Послушай, я знаю тебя, а ты знаешь меня. Мы знаем, кто мы. Ты знаешь, что, если полезешь ко мне, будешь иметь дело со всеми. С вопросами было покончено. Единственный раз, когда Бобби произнес больше чем несколько слов, — это когда он говорил о своей работе по продаже угнанных машин. Бобби сказал, что оказывал такую услугу компаниям, продающим автомобили в кредит. Он забирал машины, когда их владельцы опаздывали с оплатой. Выполняющие такую работу назывались агентами по возмещению и ездили в фургоне с названием «Мираж». Это был старенький, видавший виды фургон, на котором не было названия компании и в котором сзади находилась лебедка. Не поедешь же за автомобилем на машине техпомощи? Все соседи бы знали, зачем ты приехал, столпились бы вокруг и помешали делу. Имея фургон «Мираж», можно было не спешить. Выждать момент и встать перед нужным автомобилем. Когда никого рядом нет, открыть заднюю дверцу фургона, поднять лебедкой переднюю часть автомобиля, зацепить за крючок опорной стойки и слинять. — Мы могли бы сделать так с машиной Гарри, — предложил он. — Мы отберем у него ключи и уедем на ней, — возразил Луис. — Зачем нам брать у кого-то «Мираж»? — Я только сказал, как можно сделать, — произнес Бобби тоном человека, который считает, что всегда прав. В то время как они сидели в машине и ждали, Чип был уже в доме гадалки. Рыжевато-коричневый «мерседес», принадлежавший его мамаше, находился возле стоянки, среди деревьев. — Это тебе пришла в голову идея использовать гадалку? — спросил Бобби. — Видел Чипа? Он разозлился, что сам не додумался до этого. — Я это заметил, — ответил Луис. — А она знает, что мы делаем? — Она не хочет этого знать. Она доставила сюда Гарри за плату, и все. — За сколько? — За пятнадцать сотен. — Это мало, — сказал Бобби, — учитывая риск. У тебя есть деньги, чтобы с ней расплатиться? — Заплатим, когда продадим машину Гарри. — Ты хочешь сказать — когда я продам ее, — возразил Бобби. — Тот парень, которого я знаю, дает мне сразу тысячу или две, до того, как увозит машину. Я беру это за заключение сделки. Потом, когда он заплатит остальное, ты и Чип получите каждый свою долю. Луис подумал, что прекрасно мог бы и сам продать машину и переправить ее морем в Нассо — он проделывал это неоднократно в юности, — но не стал возражать Бобби. Не надо ссориться раньше времени. Сказал только: — Выходит, мы не заплатим Дон сразу. Но она, похоже, не станет привлекать нас к суду. Бобби, наблюдавший за домом гадалки, подумал о том, что с ней могут быть проблемы. Он понял это, даже не зная самой женщины. Почувствовал это, глядя на дом, почти полностью скрытый разросшейся зеленью и пальмами, подступившими вплотную к окнам. Женщина, которая жила одна в таком доме, наверняка имела проблемы. А женщина с проблемами может доставить их и тебе. Мимо проехал белый «кадиллак», медленно пополз вверх по улице и остановился у дома. — А вот и он, — сказал Луис и настороженно выпрямился. — Твой друг мистер Арно. Сработало ведь, а? Я совсем не был в этом уверен. Бобби увидел, как Гарри вышел из машины и остановился, разглядывая дом. Он стоял, опершись руками на почтовый ящик, укрепленный на кривом столбе. — А он старше, чем я думал, — заметил Луис. Бобби не ответил. Он не испытывал к Гарри никаких чувств, ни хороших, ни плохих. Мимо проехала облезлая красная «тойота», оставляя за собой клубы дыма из выхлопной трубы. Машина притормозила и свернула на дорожку, усыпанную гравием. Бобби увидел, как Гарри Арно поздоровался с женщиной, вышедшей из машины, и что-то ей сказал. Бобби видел гадалку в первый раз. — А она ничего, — несколько удивленно произнес он. — Она кое-что, — сказал Луис. — Расскажет тебе такое, чего ты о себе никогда не знал. 7 Этот дом напомнил Гарри Флориду сорокалетней давности. Маленькая оштукатуренная коробка, на месте бывшей гаражной двери закрытые оконные жалюзи. Он сказал девушке: — Симпатично тут у вас, — стараясь, чтобы это прозвучало искренне. Ничего не ответив, она провела его мимо вывески у входной двери, на которой значилось: «ПСИХОАНАЛИТИК ТОЛКОВАНИЕ СНОВ ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ» Они вошли в комнату с темной обшарпанной мебелью и креслом из искусственной кожи с откидной спинкой, которое казалось здесь чужим. Дон дотронулась до спинки кресла и пригласила: — Пожалуйста, садитесь здесь, если не возражаете, и постарайтесь расслабиться. Можете закрыть глаза, если хотите. Гарри опустился в кресло и взглянул на окружающий его беспорядок, безделушки, кукол, миниатюрные фарфоровые и керамические фигурки, мягкие игрушки. Они были повсюду. На стенах висели индийский ковер с узором, напоминающим зодиак, и гравюра в рамке с изображением Иисуса, окруженного маленькими детьми. Достопочтенная Дон Наварро сказала: — По пути сюда я вспомнила, что, когда спросила, есть ли у вас инвестиции в Италии, вы ответили, что нет, только вилла, которую вы снимаете. — Правильно. Гарри продолжал осматриваться. Кресло было повернуто в сторону двери, которая вела в комнату с окнами, закрытыми жалюзи, прежде служившую гаражом. Там царил хаос: старые алюминиевые садовые стулья, пластмассовый лебедь, похожий на декоративный цветочный горшок… Достопочтенная Дон не была примерной хозяйкой. — Вы нашли эту виллу через какого-то агента по недвижимости. Вам показали фотографии разных вилл… — Опять правильно. Гарри почувствовал, как Дон дотронулась до его плеча. Он поднял глаза, но она стояла за его спиной. — Значит, вы не вносили наличные деньги за эту виллу? Гарри улыбнулся: — Нет, не в тот раз. Я должен был перевести достаточную сумму из швейцарского банка в Рапалло, чтобы получить возможность совершить сделку и иметь деньги на жизнь. Я купил также машину, «мерседес». Видимо, это и есть то незавершенное дело. Я должен был сделать что-то с машиной. Дон сказала: — Возможно. Она сняла руку с плеча Гарри, и он увидел отражение света на потолке и услышал шелест опускаемых жалюзи и голос гадалки: — Только я не думаю, что именно машина послужила причиной того, что вы приехали в Рапалло. Где это, кстати? — На побережье, недалеко от Генуи. — Я пытаюсь представить, где именно. Я знаю, что Италия имеет форму сапога… — Правильно, так вот Рапалло расположен прямо под тем местом, где коленка. — В северной части, — произнес голос. — А вы любите путешествовать, правда? — Спрашиваете! Это одно из преимуществ Рапалло — его центральное расположение. Можно поехать в Рим, пара часов до Милана. Куда бы вы ни собрались — все довольно близко. — А в другие страны? — спросила Дон. — Швейцария там рядом? — Недалеко. — Вы бывали там? — Да, неоднократно. Красивая страна. — Гарри, нажмите вон на тот рычаг, чтобы опустить спинку кресла. Он опустил спинку. — Ну и как? — Отлично. — Вам удобно? — Я так могу уснуть. — Закройте глаза, но не слишком плотно, и дышите медленно. Я буду считать в обратную сторону до одного, хорошо? Начнем. Десять. Представьте, что все ваши мышцы расслаблены, становятся мягкими… Девять. На лице… на плечах… на всем теле… на ногах… Восемь. Вы чувствуете, как погружаетесь в состояние релаксации… Семь. Но вы полностью осознаете происходящее… Шесть. Вы погружаетесь все глубже и глубже… Бобби обогнул дом и подошел к кухонной двери, следом за ним шел Луис с рулоном клейкой ленты. Через сетчатую дверь им был виден Чип, стоявший с другой стороны кухни, у открытой двери в гостиную, но не было видно, что там происходит. Чип, стоявший к ним спиной, закрывал вид. Когда Бобби открыл сетчатую дверь, Чип повернулся и приложил палец к губам. Бобби вошел первым, прошел по линолеуму к двери в гостиную и отодвинул Чипа плечом. Тому это не понравилось. Он бросил на Бобби красноречивый взгляд, который Бобби проигнорировал. Бобби увидел, что гадалка стоит рядом с креслом, в котором сидел Гарри. Откинув длинные волосы от лица, она пытливо посмотрела прямо на Бобби и спокойно сказала: — Два. Вы совершенно расслабились, чувствуете себя в безопасности, вам комфортно. — Она снова смотрела на Гарри. — И… один. Вы готовы начать. Хотя сначала я возьму вашу руку и поглажу, хорошо? Вы скажете мне, что чувствуете. Бобби увидел, как она сильно ущипнула кожу на тыльной стороне ладони Гарри, и удивился, что тот не отдернул руку. Дон сказала: — Гарри! — Что? — Вы испытываете какие-то неприятные ощущения? — Нет. — Хотите посмотреть на свою руку? — Нет. — Хотите разговаривать со мной? Да или нет? — Да. — А возвратиться назад во времени? Да или нет? — Да. — Мы будем возвращаться постепенно. Сперва вернем вас в прошлый год, когда вы были в Италии. Вы сказали, что ваши деньги находятся в швейцарском банке. Да или нет? — Нет. Гадалка нахмурилась. Она не ожидала, что Гарри так ответит. Двумя пальцами она скользнула по его векам и пристально вгляделась в его лицо, прежде чем убрала руку. — Вы сказали мне, что перевели деньги из швейцарского банка в банк Рапалло. Не все, но достаточно, чтобы покрыть расходы. Вы говорили правду? Да или нет? — Да. — Значит, у вас действительно лежат деньги в банке. — Да. — Я имею в виду не Италию, а Швейцарию. У вас есть деньги в Швейцарии? Да или нет? — Нет. Бобби следил за выражением лица гадалки. Она опять нахмурилась, что-то шло не так, как должно было идти. Женщина теперь напряженно думала, соображая, что делать дальше. Бобби повернулся к Чипу, пристально глядевшему прямо перед собой, и сказал: — Чушь собачья, — а Чип раздраженно приложил палец к губам, как раньше. Бобби проговорил шепотом: — Гарри играет с ней. Не видишь, что ли? Чип повернулся к Бобби и прошипел, не глядя на него: — Может, заткнешься? Чип снова смотрел прямо перед собой. И у Бобби появилось желание толкнуть его к двери, прижать и сказать, что игра закончена и можно обо всем забыть. Но тут гадалка заговорила снова: — Вы рассказывали мне, что у вас есть деньги в швейцарском банке. Да или нет? — Да, — сказал Гарри. — Вы имеете в виду банк в Швейцарии? — Нет. — Где этот банк, Гарри? — Во Фрипорте, на Багамах. Луис, багамский араб, был родом из Фрипорта, Бобби сразу вспомнил об этом. Гадалка смотрела в их сторону. Она спросила: — Какая сумма у вас на счете? — Не знаю точно. — Хотя бы приблизительно. Сколько? — Около трех миллионов, — ответил Гарри. Чип шумно выдохнул. Бобби, услышав это, взглянул на гадалку, которая снова смотрела в их сторону и, как показалось Бобби, улыбалась ему, но он не был в этом уверен. Чип ушел прежде, чем Бобби успел остановить его, — смотался, пока он и Луис готовили Гарри к отъезду, завязывая ему глаза и рот и связывая руки. Бобби увлек Луиса в кухню, чтобы сказать, что Чип слишком торопится. Надо бы дождаться темноты, чтобы забрать Гарри. Луис согласился — ведь они так и планировали. Дом в таких зарослях, что никто их не увидит. Он потряс ключами от машины Гарри со словами: — Ты сам отделаешься от нее или хочешь, чтобы это сделал я? — А ты знаешь как? — В юности, — сказал Луис, — я крал машины, переправлял их в Нассо, Фрипорт, на Эльютеру. — Фрипорт, — сказал Бобби, — это где деньги у этого парня. Ты там жил. — Точно, — ответил Луис. — Я как раз думаю об этом. Не знаю ли я кого-нибудь, кто знаком с кем-то, кто может работать в этом банке? — Ты ничего не говорил Чипу? — Он знает, что я оттуда. — Да, но ты ничего не говорил, правда? — Пока нет. — Ты видишь способ получить эти деньги? — Обдумываю одну идею. — Мы должны обсудить это до того, как ты скажешь Чипу. — Ты хочешь обойтись без него? — Я сказал, что нам надо это обсудить, — ответил Бобби. Он взял ключи от машины. — Ты следи за Гарри. Я посмотрю, как там гадалка. Луис ответил: — У тебя нет времени на это. — На что? — спросил Бобби. — Что, по-твоему, я собираюсь с ней сделать? Им пришлось увести Достопочтенную Дон в спальню, чтобы она не мешала. Бобби открыл дверь и заглянул туда. Она сидела на кровати и крутила прядь волос. Бобби вошел и прикрыл за собой дверь. Она перестала крутить волосы. Он спросил: — Как ты? — давая ей шанс сделать шаг ему навстречу, как делают женщины, когда хотят показать, что проявляют к мужчине интерес. Она пристально посмотрела на него, но не тем взглядом, который он ждал: — У тебя мои деньги? Бобби хотел сказать ей, чтобы она обратилась к Чипу. Это чуть не сорвалось у него с языка. Но он передумал и сказал: — Я принесу их тебе на следующей неделе, — давая ей еще один шанс показать, что она проявляет к нему интерес. Она продолжала пристально смотреть на него. Возможно, это что-то значило. Бобби не был уверен. Он спросил: — Ты испугалась? Она сказала: — А должна была? Бобби уставился на нее, а она на него. — Мне нравится, как ты все изображаешь. — Это по-настоящему. — Он был под гипнозом? — Я проверяла его глаза. — И что это тебе сказало? — Он их закатил. Искусственно это не сделаешь. — Я подумал, не слишком ли легко ты выудила у него информацию. — Гарри любит говорить о деньгах. Он за все расплачивается наличными, даже за свою машину. — Тебе нравится эта машина? — Ничего. — Получше, чем твоя, малютка. Ты знаешь, сколько мы собираемся получить с Гарри? Она сказала: — Послушай, я не хочу ничего знать о том, что вы делаете. Не хочу даже разговаривать с тобой. — Ты знаешь, что мы делаем. — Я ничего не знаю. Гарри тут не было. — Я подумал, что ты должна получить больше, чем пятнадцать сотен. — Я сказала Чипу, сколько я хочу. И все. На этом мои дела с вами закончены. Бобби спросил: — Ты уверена? 8 В воскресенье Рейлан позвонил Джойс из ресторана на Делрей-Бич. — Официант помнит его. Он сказал, что Гарри выпил несколько рюмок, расплатился за первую, а остальные потом записали на его счет. Гарри оставлял деньги на столе, когда выходил звонить по телефону. Джойс объяснила: — Это когда он позвонил и оставил мне сообщение. Он сказал, что позвонит мне позже. Это было последнее, что я слышала. — Официант говорит, что он присматривал за деньгами Гарри. — Кто бы сомневался. — Нет, он сказал, что предупреждал Гарри, когда тот выходил, чтобы был поосторожней с деньгами. — Тот парень, с которым он должен был встретиться, так и не появился? — Похоже на то. Не появился, но там крутилась какая-то женщина, которая гадает на картах Таро. — Да, он упоминал о ней. Она там? Известие явно взволновало Джойс. — Ее не бывает по воскресеньям. Официант сказал, что она присела возле Гарри. Я думаю, что они просто разговаривали. Она не раскладывала карты и ничего не делала. — Но она сидела с ним. — Похоже. Не знаю, как долго. — Ты можешь это выяснить? — Послушай, Джойс. Официант сказал, что Гарри много пил. Я узнавал в полиции, не подбирали ли его. — Он бы позвонил, — сказала Джойс. — Я единственный человек, которому он позвонит, я его поручитель, тот, кто доставит его домой… — Но он мог и не захотеть, чтобы ты узнала, что он снова сорвался. Он мог позвонить кому-то еще, одному из тех парней, кто работал на него. — Это было два дня назад, — возразила Джойс. — Где он? Он мне звонит каждый день по поводу и без повода. «Рассказывай», — подумал Рейлан, который потратил свой выходной день на поиски Гарри, хотя мечтал, чтобы тот навсегда исчез из его жизни. А Джойс так вежливо благодарила его за помощь, говорила — вот если бы кто-то мог найти Гарри… Рейлан хотел ее спросить: «А что будет, если я его не найду?» Но не сделал этого, и наступило молчание. Рейлан начинал привыкать к молчанию при общении с ней. Снова раздался ее голос: — Что, если Гарри отправился к этой женщине с картами Таро, и она сказала ему… Я не знаю… ну, что ему предстоит поездка в какое-нибудь экзотическое место. Это бы подействовало на Гарри. Я думаю, он мог сделать все, что она скажет. — Ты хочешь сказать, он бы планировал видеться с ней и в дальнейшем? — Возможно. — Например, она могла предложить ему, чтобы он возвратился в Италию, где не будет никому мешать. — Думаю, это стоит проверить. — Джойс сказала это очень серьезным тоном, как и все, что она говорила в последнее время. — Ты не можешь расспросить, выяснить, где она живет? Или узнать ее телефон. Я ей позвоню. — У меня есть ее визитка, — сказал Рейлан. — Их целая стопка возле кассового аппарата. — Ты опережаешь меня, да? — удивилась Джойс. — Я поеду к ней, выясню, предсказывала ли она Гарри судьбу. Возможно, попрошу предсказать и мою судьбу. — Ты веришь в это? — Не знаю — может быть, частично. — Ну, ты и сам психоаналитик. Знаешь такое, чего не знает никто другой. Рейлан на мгновение задумался, стараясь понять, что Джойс имеет в виду. Опять она о своем. Он спросил: — Ты снова об этом? Я знал, что Томми Бакс вооружен. Я думал об этом с тех пор и ничего другого не вижу. Я спровоцировал его, и он знал это. Раз он не собрал вещи и не уехал, а взял с собой револьвер. Это был его выбор. — Ты спровоцировал его, — повторила Джойс. — Ты думаешь, все происходит как в кино? Ее вопрос удивил Рейлана, потому что ему действительно иногда так казалось. Идея предоставить этому парню двадцать четыре часа… Джойс продолжала: — А что, если бы он сказал тебе, что у него нет револьвера? — Она никак не унималась. — Ты бы застрелил его? — Не знаю, застрелил бы или нет. А что? Черт возьми, пусть думает что хочет. Джойс ответила другим, более спокойным тоном: — Ладно. Больше не буду говорить об этом. Предполагается, что он должен быть за это ей благодарен, что ли? — Милая, я выстрелил в этого сукина сына и убил его, и снова бы сделал то же самое. Если у тебя с этим проблемы, значит, ты не знаешь меня, и я ничем не могу тебе помочь. Последовала пауза, после которой Джойс сказала: — Извини. Рейлан ждал, разглядывая пеструю толпу на веранде. Он не считал, что должен говорить что-то еще. Снова наступило молчание. — Рейлан! — наконец произнесла Джойс. — Что? — Если бы мы знали, кто должен Гарри деньги, это бы помогло? Вот так, снова о бедняжке Гарри. — Возможно. — Когда я возила его по всяким местам, у него были имена в блокноте. Он в него время от времени заглядывал, там были суммы. Когда он позвонил мне оттуда, где ты сейчас, то оставил сообщение. Он сказал, что этот парень принесет ему шестнадцать пятьсот. Тот, который так и не появился. — Он назвал его имя? — Нет, сказал только, что пуэрториканец. — Я позвоню тебе после того, как встречусь с гадалкой. — Позвони мне на квартиру Гарри. Я поеду туда и поищу блокнот. После паузы Джойс сказала: — Рейлан, я сожалею. Правда сожалею. Он сказал: — Я тоже, — не совсем представляя, что каждый из них имел в виду. Однако едва он повесил трубку, как почувствовал облегчение. 9 Гарри время от времени спрашивал: — Есть тут кто-нибудь? Он ждал ответа, чувствуя, что около него находятся люди. — Может быть, скажете, чего вы хотите? Никакого ответа. И он ждал. Сидя на железной койке с тонким матрасом, одеялом и без подушки. Щиколотки ног были скованы. Руки свободны. Когда его привели сюда, он спросил: — Вы собираетесь оставить повязку на глазах? Никакого ответа. Они не сказали за все время ни единого слова, ни ему, ни друг другу, даже шепотом. Последний голос, который он слышал, был голосом той маленькой девушки, Дон Наварро. Она спрашивала, сколько денег у него на счете во фрипортском банке. Гарри слышал это словно во сне, полулежа в кресле с закрытыми глазами, и ответил ей, что точно не знает, почти три милл… Неужели он так сказал? На самом деле у него было там меньше двух миллионов. Он не был уверен сейчас, был ли тогда в сознании или находился под гипнозом. Он помнил, как лежал там в ожидании… потом неожиданно почувствовал, что ему надевают повязку на глаза, и подумал, что это делает маленькая девушка, чтобы он не отвлекался. Но потом почувствовал, как его держат чьи-то руки, а рот заклеивают пластырем. Его грубо вытащили из кресла, положили лицом на пол, а руки связали за спиной. Пластырь, которым ему залепили рот, прикасался к носу, и он чувствовал его запах. Он крутил головой из стороны в сторону, чтобы дать понять, что ему нечем дышать. Потом маленькая девушка Дон закричала: «Что вы делаете?» — и именно это было последнее, что он слышал, а не ее голос, когда она спрашивала о банковском счете. Но он не вспомнил ничего, пока не оказался в этой комнате и не начал прокручивать в голове минуту за минутой все, что с ним случилось. Он пытался успокоиться и дышать носом — это оказалось не очень трудно. Он мог дышать, если не впадал в панику, боясь задохнуться. Это было ужасное чувство. Они посадили его в кресло и ни разу не сказали ни единого слова, ни ему, ни друг другу, ни Дон, если она еще продолжала находиться там. Возможно, они сделали то же самое и с ней, и она сидела, связанная, рядом с ним. Он слышал, как они ходили по деревянному полу, который скрипел у них под ногами и на котором ничего не было, кроме старого плетеного коврика. Он заметил его, когда оглядывал царивший в доме хаос. Потом на какое-то время воцарилась тишина. До тех пор, пока он не почувствовал, как его поднимают с кресла. Два человека, каждый из которых держал его за руку, вытащили его на улицу, запихнули в багажник и закрыли крышку. Это была не его машина, та еще пахла свежей краской. Он снова испугался, что задохнется, так как лицо его оказалось прижато к грубой ковровой ткани. Сосредоточившись на том, чтобы дышать, он не заметил, сколько времени провел в багажнике и в каком направлении они ехали. Гарри предположил, что прошло больше часа, прежде чем машина остановилась и его вытащили. Он был готов к тому, что окажется в лесу или на каком-то болоте и кто-то из его мучителей скажет, что хватит, приехали. Нет, они привели его в какой-то дом. Гарри не мог этому поверить. Он почувствовал, что это дом, жилой дом, как только его повели по покрытой ковром лестнице на второй этаж и по коридору в помещение, которое, как он предполагал, было спальней. Он засомневался лишь тогда, когда его посадили на койку с тоненьким матрасом. Но, ощутив толстый ковер под ногами, он все-таки решил, что да, он находится в обыкновенном доме и это спальня. Когда они содрали пластырь со рта, Гарри был настолько рад, что может снова дышать полной грудью, что не обратил внимания на боль, а она была жгучей. Как только освободили руки, он ощупал лицо, рот и напрягся в ожидании, что снимут повязку с глаз, но этого не случилось. Мужчины были заняты тем, что сковывали его лодыжки. Тогда он спросил насчет повязки, собираются ее снимать иди нет. Никакого ответа. — Может быть, скажете мне, что все это значит? — Подождав немного, он добавил: — Видимо, не скажете. Он чувствовал, что они рядом, те два парня — а может быть, и три. Гарри был уверен, что знает, на кого они работают, а поэтому предпринял еще одну попытку: — Послушайте, я не утаивал доход от вас, ребята. Тот человек, который сейчас всем заправляет, Ники, лично сказал мне, что я могу не беспокоиться. — Гарри сделал паузу. — Подождите. Я говорю с Ники Теста? Никакого ответа. — Почему вы так со мной обращаетесь? Что вам нужно, скажите, ради бога. Никакого ответа. Только звяканье цепи. Он постарался успокоиться, подумал минуту и сказал: — Я не кидал вас, ребята. Меня отстранил прокурор. Я снова обанкротился, пять лет живу честной жизнью, не имея отношения ни к одному загородному клубу. Я отошел от дел, понятно? Никакого ответа. — Вы что, не можете говорить? В чем проблема? Я могу узнать, с кем имею дело? Молчание. — Ладно, вы, ребята, ведете со мной какую-то игру. Хорошо, я подожду. Рано или поздно вам придется сказать мне, что произошло. — Он помолчал. Вдруг его осенило. Он понял очевидную причину, по которой оказался здесь. — Подождите минутку. Это не киднеппинг ли? Господи Иисусе, лучше скажите прямо, если это так. Знаете что? Я друг Ники Теста. Если вы, парни, соображаете… А если вы сами из его команды и он узнает, что вы творите… Он подождал. Время шло. Ему показалось, что они уходят, и он действительно услышал, как закрылась дверь. Гарри прислушался, убедился в том, что остался один, и только потом наклонился и нащупал тонкую цепь с замком на лодыжках. Дюймов двенадцать цепи между ногами, а остальная часть тянется по полу. Гарри опустился на четвереньки и дополз вдоль цепи длиной футов восемь до металлического кольца, вделанного в пол сквозь толстый ковер. Он начал ощупывать пол, коснулся стены возле койки, потом пересек комнату и ударился голенью о другую железную койку. Перемещаясь ощупью вдоль стены, он дошел до дверного проема, и тут цепь остановила его. Ему стало любопытно, не через эту ли дверь его ввели сюда. Если это так… Гарри подумал, что похитители находятся по другую сторону дверного проема и наблюдают за ним, — парни, которых он, может быть, даже знает. Гарри все больше склонялся к этой мысли. Он крикнул: — Вы ведь здесь, правда, черти?! Никакого ответа. — Да скажите же что-нибудь! — Он разговаривает с кем-то, кто, по его мнению, находится в ванной, — сказал Луис в тот первый день, смотря в кабинете на экран и наблюдая за Гарри. — О-о! Он собирается содрать повязку с глаз. — Сейчас он получит урок, — сказал Чип. Они увидели на экране, как открылась дверь. Бобби был уже в комнате. Гарри обернулся на звук, и тут Бобби нанес ему удар. Чип воскликнул: — Ух ты, прямо в зубы, — а Гарри закачался и упал. — Теперь будет знать, — сказал Луис. — Нечего подсматривать! Они следили весь этот уик-энд за видеокамерами, ведущими наблюдение: внутренний дворик — парадный вход — подъездная дорога (за подъездной дорогой они следили сейчас больше, чем за остальными участками) — спальня наверху. Гарри сидел на железной койке, прислушиваясь, и крутил головой, как слепой. Когда Луис или Бобби собирались подняться к нему, Чип предупреждал: — Только не разговаривать, ладно? Один раз они поднялись туда вместе, и Бобби сказал: — Еще раз вякнет, и я возьму пластырь и залеплю ему рот. Луис ответил: — А я его подержу. Они поставили пластмассовое ведро у ног Гарри, рядом с койкой, и он понял, что может мочиться в него. Бобби сказал: — Почему бы нам не отпустить цепь подлиннее, чтобы он смог заходить в ванную? — Это было бы разумно, — поддержал его Луис. — Тогда он смог бы справляться со всеми делами сам, и нам не пришлось бы снимать с него цепь каждый раз. Прошлой ночью, когда я водил его туда, он попросил что-нибудь почитать. Кое-какие вещи не казались Бобби разумными. Зачем надо было выносить кровати и ставить эти койки? Луис объяснил, что так делал шиит в Бейруте, тот самый шиит, который написал книгу о том, как вести себя с заложниками. Еще Луис сказал, что Чип хотел положить соломенные матрасы, о которых он прочитал в одной из книг про заложников. Еду они приносили Гарри на подносе — из разных замороженных полуфабрикатов, которые Луис выбирал по своему вкусу. Во время первого кормления в ту ночь, в пятницу, они наблюдали, как он вслепую тычет вилкой. Взял в рот кусочек мексиканской смеси и спросил: «Это что за гадость?» — но продолжал есть, перемазав весь поднос. Закончив, поинтересовался, что ему дадут на десерт. Не получив ни ответа, ни десерта, он сказал: «Как насчет желе? Если вы, ребята, не знаете, как его делать, сходите к „Вольфи“ на авеню Коллинс и выберите для меня что-нибудь. Клубничное с фруктами. И рисовый пудинг возьмите». Луис решил кормить Гарри морожеными полуфабрикатами два раза в день, а в промежутках давать ему печенье, картофельные чипсы, конфеты. Луис сказал, что тот шиит давал своим заложникам рис и всякую дрянь, но, без сомнения, давал бы и полуфабрикаты, если бы они у него были. В субботу утром Бобби доставил «кадиллак» Гарри в Саут-Майами, в заведение, торгующее угнанными автомобилями. Луис ехал сзади в машине Бобби, чтобы забрать его потом. На обратном пути он увидел, как Бобби, шевеля губами, пересчитывает пачку купюр, но сколько он получил, он так и не сказал, а Луис не спросил. Черт с ним. Луис думал, что, поскольку они одни, Бобби заговорит с ним о Фрипорте, спросит, как можно добраться до денег Гарри, но Бобби не спросил, занятый своими собственными делами, а Луис не стал поднимать эту тему. Подъехав к Делрей-Бич, Луис свернул со скоростной автострады на восток, к океану. Бобби, оглядевшись, спросил, куда он направляется, и Луис ответил, что к «Райским ребрышкам» Тома-младшего, чтобы взять там что-нибудь домой. Он сказал, что, кроме ребрышек, у них есть и другие вкусные вещи, например мидии. Бобби заявил, что не ест такую дрянь, и Луис только крепче сжал руль. Когда он свернул с Олд-Дикси к бакалейной лавке на Линтон, Бобби спросил: — А сюда зачем? Луис ответил: — За продуктами, — и вышел из машины, решив, что этот чертов пуэрториканский собиратель долгов останется сидеть в машине и ждать, но Бобби вошел следом за ним в лавку. Мужчина и женщина арабского вида стояли за прилавком и разговаривали на своем тарабарском языке. Похоже, эти уроды спорили. Когда они посмотрели на него, Луис спросил: — Как жизнь? — взял тележку и направился к ближайшему ряду. Ему было интересно, красит женщина волосы в такой оранжевый цвет или это парик. Люди вроде них, арабы или кто они там, повсюду держат маленькие лавки и магазинчики. Луис начал снимать пакетики с полок. Он взял слоеное шоколадное печенье, набрал картофельных, маисовых и сырных чипсов. Взял сухие крендельки, посыпанные солью, коробку ореховых леденцов, конфеты. Потом перешел к кашам для завтрака, набрал — что там у них есть — слоек, сухого и фруктового печенья. Подошел к шкафчику с молочными продуктами, чтобы достать молоко. Взял шесть упаковок пива и содовую, пару резиновых перчаток для уборки в ванной комнате, потом выложил продукты на стойку и спросил Бобби: — Поскольку все деньги у тебя, может, заплатишь сам? — и направился к той полке, где, как он думал, должно находиться желе. Желе там было всех видов и на все вкусы. Он взял три коробочки клубничного, которое, как сказал Гарри, он больше всего любил, две коробочки клубнично-бананового и одну апельсинового. Рисовый пудинг ему так и не попался. Луис перешел в тот ряд, который вел прямо к стойке. Там стоял Бобби, а по другую сторону от него — похожий на араба бакалейщик и его жена с оранжевыми волосами. Они следили за тем, что делает Бобби. Бобби вынул что-то из пакета и отложил пакет в сторону. Потом поднял руку, на которую натянул резиновую перчатку. «О, черт», — сказал про себя Луис. Он подошел к стойке, следя за тем, как Бобби надевает другую перчатку и протягивает руку к бакалейщику, который склонился к стойке и тут же выпрямился, держа в руке револьвер. Бобби немедленно схватил револьвер за дуло за повернул на бакалейщика, а тот выкрикнул что-то на своем языке и выпустил револьвер. Бобби не мешкая треснул большим хромированным револьвером бакалейщика по голове, и бакалейщик снова вскрикнул. Когда Луис приблизился к стойке, этот человек опустился на колени, по его пальцам текла кровь. Женщина закричала что-то на своем языке. Она кричала до тех пор, пока Бобби не потянулся к ней и не схватил ее за волосы. Он так сильно вцепился в них, что Луису показалось, будто волосы останутся у Бобби в руке, но этого не произошло. Это были ее собственные волосы. Теперь Бобби прижал ее к стойке. Женщина попыталась оттолкнуть его, и Бобби выпустил ее волосы, схватил ее руки и пристально посмотрел на них. — Какое красивое кольцо, — сказал он, глядя на массивное золотое кольцо с оранжевым камнем. — Давай снимай его. Растрепанная, с широко открытыми глазами, женщина посмотрела на него и прошептала: — Я не говорить английски. По мнению Луиса, это прозвучало довольно прилично. Он сказал Бобби: — Собираешься очистить лавку, так давай действуй, и сматываемся отсюда. Он схватил бумажный пакет со стойки и принялся бросать в него продукты. Бобби не обращал на него никакого внимания. Он сказал женщине: — Ты не собираешься его снимать? Она повторила снова: — Я не говорить английски. Луис увидел, как Бобби схватил ее за палец, пытаясь стянуть кольцо, но оно не поддавалось. Тогда Бобби вынул одной рукой из-за спины садовые ножницы с красными ручками, второй рукой продолжая сжимать палец женщины. Женщина закричала: — Нет, пожалуйста, не надо, пожалуйста! Бобби сказал: — Ты быстро учишься говорить по-английски. Это хорошо. Женщина, рыдая, пыталась отдернуть руку, но он крепко зажал ее палец между двумя скругленными лезвиями. — Деньги мне тоже нужны. Все, что у тебя есть. Луис подхватил пакет с продуктами и, ожидая услышать крик женщины, начал подолом рубашки торопливо вытирать ручку продовольственной тележки. Он вышел из магазина, не взглянув на стойку, сел в машину, в которой окна были закрыты, а потому было жарко, как в духовке, включил двигатель, радио и кондиционер на полную мощность. Примерно через минуту он увидел, как из магазина выходит Бобби, поспешно считая деньги перед тем, как сунуть их в карман брюк. Усевшись в машину, Бобби спросил: — Как ты думаешь, я отхватил ей палец? — Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил Луис. В этот вечер Гарри сказал: — Как насчет выпивки? В моем состоянии требуется ежедневный прием водки, иначе у меня начнется обезвоживание организма и я могу умереть. Я знаю, что вы не хотите, чтобы так случилось. Если вы схватили меня, чтобы убить, вы бы уже давно это сделали. Так что у вас, видимо, другие намерения, а? Что вы на это скажете? Бутылка «Абсолюта». И пачка «Мальборо». Ничего. Чертовы твари. Гарри сидел в полной темноте. Его глаза, как он полагал, были завязаны тряпкой, которую поверху стягивал пластырь. Он сказал, что ему необходимо помыться и сменить одежду. Молчание. Никакого ответа. Ничего. В воскресенье утром он спросил, сколько времени здесь находится и как долго еще его собираются удерживать. — И зачем? — добавил он. — Вы хотя бы представляете, каково это — сидеть здесь на цепи, черт побери? Никакого ответа. 10 Эта Достопочтенная Дон Наварро оказалась умной девчонкой. Она сказала Рейлану: — Не говорите мне, зачем вы пришли, хорошо? Причина может сбить меня с толку. Она усадила его на старую софу, обитую мехом ангорской козы, пододвинула карточный столик и стул с прямой спинкой для себя и сказала, что будет читать его мысли с помощью прикосновений. Она положила свои тонкие пальцы на его шахтерские ручищи и, закрыв глаза, спросила: — Вы чувствуете, что кто-то хочет вступить с вами в контакт? — Мне об этом ничего не известно, — сказал Рейлан, взглянув на девушку. — Я имею в виду, со стороны духовного мира, — сказала Дон. — Когда вы шли через двор, я заметила рядом с вами некую сущность в черной накидке. — Она провела пальцами по его вздувшимся венам. Рейлан спросил: — Некую сущность? — Кого-то, кто покинул земную поверхность. Я не имею в виду, что эта сущность символизирует смерть и пришла за вами. Нет, вы все еще полны энергии, как я вижу. Думаю, что вы больше трудитесь на воздухе, чем в конторе. Ничего не рассказывая ей, Рейлан подтвердил, что находился какое-то время на воздухе. Далее Дон поведала, что сущность, присутствие которой она заметила во дворе, была духовным гидом Рейлана, его хранителем, пожелавшим убедиться в том, что с ним здесь все будет в полном порядке, а накидка нужна для того, чтобы закутать своего подопечного, если понадобится. — Подождите-ка, я начинаю ощущать еще чье-то присутствие. — Дон улыбнулась, все еще не открывая глаз. — Это серый волк, он вошел в дом вместе с вами. Рейлан бросил взгляд через одно плечо, потом через другое. Не потому, что ожидал увидеть волка, а так, на всякий случай. — Он находился на улице, когда вы выходили из своей машины, — сказала Дон, — и я подумала, что это заблудившееся животное, которого я раньше не видела. О, это красивый серый волк, он тоже духовный хранитель. Вы знаете, у волка очень обостренное чутье. Он сообщает мне, дает понять, что никто не ищет контакта с вами, все совсем наоборот. Это вам необходимо поговорить с кем-то, что-то уладить. Рейлан спросил: — С кем-то из духовного мира? — Нет, с кем-то, кто находится рядом, хотя я его пока не вижу. Достопочтенная Дон Наварро быстрым движением головы откидывала волосы с лица. Ее разделенные прямым пробором длинные гладкие волосы напомнили Рейлану о том, как выглядели девушки во времена хиппи. Во всех других отношениях она ничем не выделялась, была одета в джинсы и свободную белую футболку. Ему казалось, что глаза у нее должны быть зелеными. Он проверит это, когда она их откроет. Он и без того уже решил, что она достаточно привлекательна, чтобы быть на сцене или вручать на телевидении призы за участие в игровых шоу. Единственное, что было досадно, так это то, что она грызла ногти. — А вам известно, — сказала Дон, — что вы и сами обладаете психоаналитическими способностями? Рейлан вспомнил о том, что его обвиняла в этом Джойс. — У вас необыкновенная энергетика. — Серьезно? — Вам нравится помогать людям. Я вижу, как вы берете кого-то за руку. Рейлан промолчал. Дон подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то. В доме было тихо — в этом маленьком оштукатуренном домике, забитом старой мебелью и многочисленными полками с разными безделушками. — В сообщении, которое я получаю, — продолжила она, — говорится о существовании некоего человека, с которым у вас разногласия. И вы хотите их уладить. Теперь я узнаю, что… — Она помолчала. — Да, это, возможно, кто-то, кто занял другую позицию. Рейлан задумался. — Я каким-то образом причинил неприятность этому человеку? — спросил он. Дон покачала головой, все еще не открывая глаз. — Сигналов такого рода я не получаю. Думаю, что речь идет о чем-то незавершенном, о чем-то, что беспокоит вас, и вы хотите это прояснить. Вот такое сообщение я получаю. Было какое-то несогласие между вами и этим человеком? — Ну, есть один человек, на которого я мог бы подумать. Рейлан помолчал, а Дон тут же сказала: — Это он и есть. Первый, кто пришел вам на ум. — Я был виновен в его смерти. На этот раз Дон воскликнула «О!» и открыла глаза. Они были и вправду зелеными. — Ваша вина… вы говорите не о несчастном случае, как, например, автокатастрофа, не о чем-то, что произошло по вашей вине? — Совсем не о том, — сказал Рейлан. — Но, понимаете, между нами все было улажено. Не осталось ничего незавершенного. Девушка пытливо посмотрела на Рейлана: — Вы уверены в этом? — Она спросила это совсем иным тоном, не так, как раньше, когда рассказывала о духовных гидах. — Может быть, это какой-то родственник? — Мой отец на небесах, — ответил Рейлан. — Безвременно скончался от антракоза, шахтерской болезни. Пусть покоится с миром. — Я имею в виду родственника, к смерти которого вы имели отношение. Человека, который мог бы испытывать недобрые чувства к вам. Рейлан покачал головой. Дон внимательно смотрела на него. Потом снова закрыла глаза и запрокинула голову. В самом деле, очень симпатичная девушка, хотя ее фигуру невозможно разглядеть под такой широкой футболкой. — Серый волк пытается сказать мне что-то. — Дон сделала паузу. — Вы учитель, не так ли? Рейлан ответил: — Вы что, смеетесь? И вдруг задумался. Подождите-ка. Перед тем как получить назначение на работу в Майами, он был инструктором по огнестрельному оружию в учебном центре для федеральных агентов. Он как-то не подумал об этом и не посчитал себя учителем в том смысле, который девушка имела в виду. Поскольку ее глаза были закрыты, он мог внимательно смотреть на нее. Она казалась ему слишком юной и хрупкой для того, чтобы торчать в этом месте и заниматься гаданием. Дон сказала: — У вас есть профессия. Я бы сказала, что вы адвокат, хотя наверняка это не так. Рейлан продолжал отмалчиваться. — Идя по двору, вы сняли шляпу, но, когда подошли к двери, надели ее. — Кажется. — Вы носите шляпу как символ, свидетельствующий о вашей службе. Вы сдвигаете ее немного вперед, на глаза. — Я делал это восемь лет, — сказал Рейлан. — Никогда не думал, что ношу ее как-то особенно. Просто надеваю на голову, и все. На этот раз Достопочтенная Дон его удивила: — Вы либо из Западной Вирджинии… Нет, вы из Кентукки. Работали одно время на угольной шахте, но это было давно, в прошлом. Хотя порой продолжаете считать себя шахтером. Разве не так? — Это то, чем занимались мои родственники по обеим линиям, — объявил Рейлан. Сегодня он надел сине-белую спортивную рубашку, джинсы и ковбойские сапоги, чтобы гадалка не поняла, чем он зарабатывает себе на жизнь. Ее пальцы скользили по его рукам. Кажется, одного только легкого прикосновения ей было достаточно, чтобы все понять о нем. — Вы ищете мужчину. — Она сделала паузу. — Если вы имеете в виду — здесь, на земле, то да, ищу, — ответил Рейлан. — Того, с которым у вас есть разногласия. Это было не совсем так. Он хотел объяснить: — Мы… Она оборвала его: — Это не совсем разногласия. Скорее в нем есть что-то, что беспокоит вас. — Наверное, можно и так сказать. — Это и меня очень беспокоит. Я не позволю себе стать инструментом в ваших руках, если вы собираетесь причинить зло ему или кому-то еще. — Я бы никогда не причинил ему зла. — Но вы постоянно думаете о нем? — Нет, не о нем, о другом человеке. Дон открыла глаза: — Теперь вы говорите о женщине, не так ли? Рейлан кивнул, и она опять закрыла глаза, чтобы снова погрузиться в свое состояние. Ее лицо, как он заметил, стало более спокойным. — Так, это женщина… Подождите минуту, я вижу другую женщину. Я не почувствовала сразу эту ситуацию, поскольку вы думали о том мужчине. Так, существуют две женщины. Вы женаты… — Был. — Я вижу детей. Двух маленьких мальчиков. — Как они? — Прекрасно. Живут со своей матерью… — Рики и Рэнди. Я хотел назвать их Хэнк и Джордж, но Вайнона поступила по-своему, как обычно. Да, они живут с ней в Брансуике, штат Джорджия. — Она развелась с вами, чтобы выйти замуж за другого человека. — Дон помолчала. — Но это не его вы разыскиваете. — Однажды я чуть было не начал его разыскивать. — Это скорее из-за ваших мальчиков, а не из-за того, что он увел у вас Вайнону. Рейлан сказал: «Точно», хотя считал, что Вайнона сама закрутила роман с Гэри Джонсом, а вовсе не он ее увел. — Потом вы встретили вторую женщину. — Правильно, в Майами-Бич. — У вас с ней близкие отношения. Я бы даже сказала, интимные. Рейлан не был уверен, что дело обстоит именно так. — Вы затеяли опасную игру… Дон сделала паузу, но Рейлан не пришел к ней на помощь. — В этой части не совсем ясно, но речь идет о ком-то еще, о каком-то мужчине. Он мешает вашим с этой женщиной планам жить вместе. — Это в значительной степени правильно, — сказал Рейлан. — Он пожилой человек. Рейлан ждал. — Но не ее отец. — Может, вы видите его? — Не слишком ясно. — Это меня удивляет, — сказал Рейлан. — Ведь он был здесь только позавчера, в пятницу утром. Он ждал, когда гадалка откроет глаза и посмотрит на него. Она это сделала, и он вдруг осознал, как тихо в доме. Наконец она спросила: — Как его зовут? — Гарри Арно. Рейлан подумал, что девушка закроет глаза и попытается вспомнить Гарри, но она продолжала смотреть на него тяжелым взглядом, и Рейлану пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести взгляд. Он сказал: — Гарри шестьдесят восемь лет — нет, шестьдесят девять. Он среднего роста, седеющий, живет в Майами-Бич. Думаю, он рассказал вам все о себе. Он любит поговорить. Дон покачала головой. Рейлан нахмурился, попытался улыбнуться. Она что, издевается? — Вы его не помните? Гарри Арно? Девушка снова покачала головой, и Рейлан спросил: — Уж не назвался ли Гарри другим именем по каким-то своим соображениям? Не спрашивал ли вас кто-то, кто приходил сюда в пятницу, о том, следует ли ему вернуться в Италию? — О! — воскликнула Дон и кивнула. — Он носит пробор справа, что несколько необычно, и зачесывает волосы кверху, чтобы закрыть седину. Ездит на белом «кадиллаке». — Это Гарри. Значит, вы разговаривали с ним. — Несколько минут, в ресторане, где я гадаю. — Дон снова кивнула. — Он действительно упоминал об Италии. У него там дом? Но я ему не гадала, ни здесь, ни в ресторане. Я предложила, а он сказал, что в другой раз. Мне показалось, он торопился. Стало тихо, и Рейлан почувствовал, как девушка пошевелила пальцами. Можно было подумать, что она собирается пощекотать его. — Я могу дать вам знать, если увижу его снова, — сказала она. — У вас есть визитная карточка? — Я сказал ей, — рассказывал Рейлан Джойс с ресторанного телефона, — что у меня нет визитной карточки, и просто назвал себя. — Но если она получает известия о нем… — задумчиво произнесла Джойс. — Ей нужна была моя визитка, чтобы выяснить, кто я такой и чем занимаюсь. — А почему ты ей это не сказал? — Потому что уверен, что Гарри приходил к ней, и не могу понять, почему она солгала. — Откуда ты знаешь, что он был там? — Просто чувствую. — И это только предчувствие? — Джойс, я задаю людям вопросы и слушаю, как они отвечают. Нельзя сказать, чтобы девушка нервничала или отвечала уклончиво. Ясно только, что она изменила тон после того, как я упомянул о Гарри. До этого были обычные психоаналитические штучки, вроде того, что она видит серого волка в комнате, где мы находились. Но она не знала, зачем я пришел, пока я не спросил о Гарри. — Там был какой-то волк? — Духовный гид. Достопочтенная Дон сказала, что, когда я приехал, вместе со мной в дом вошел какой-то тип в черной накидке. Еще один дух. — Достопочтенная Дон? — Дон Наварро. Я не спрашивал, почему она «Достопочтенная». — Но ты считаешь, что она мошенница. — У меня было чувство, что она немного мошенничает, болтая о духовном мире и земной поверхности, на которой мы находимся. Она говорила, что я ищу кого-то, но лишь для того, чтобы прояснить недоразумение. И еще она говорила, что я родом из Кентукки. Но она могла сделать этот вывод из моих слов. — Возможно, — предположила Джойс, — Гарри просил ее никому не сообщать о том, что был у нее. — А почему он решил, что это кого-то заинтересует? Думаю, она действительно знает, где он находится, но у нее есть какая-то причина не говорить. Что это может быть за причина, понятия не имею. Как насчет блокнота Гарри? Ты нашла его? — Он у меня здесь. Все, кого он проверял, оказались теми, с кем он встречался, когда я его возила. — Есть среди них кто-то, кто живет возле Делрей-Бич? — В блокноте записаны только имена, номера телефонов и сумма долга. У некоторых из непроверенных индекс округа 407. — Это здесь, округ Палм-Бич. — Знаю. — Джойс вздохнула. — А как насчет того парня, который должен Гарри шестнадцать пятьсот? В блокноте это записано как шестнадцать точка пять. Его имя Чип Ганз и номер телефона с индексом округа 407. Я могу позвонить и спросить, забрали у него деньги или нет. Рейлан задумался. — Может, дашь мне его номер? Я выясню, где этот Ганз живет, и поеду к нему. Это займет всего пару дней. — А что, если я не получу вестей от Гарри? — Тогда скажешь мне. И я еще раз поговорю с Достопочтенной Дон. — Какая она? — Такая, какой были девушки лет двадцать назад. Длинные темные волосы, прямой пробор. Тоненькая… — А возраст? — Лет тридцать. — Молодая. — Симпатичная, но грызет ногти. — Тебе хочется снова увидеть ее, правда? — Возможно, придется. 11 Дон отправила Чипу сообщение на пейджер сразу же после того, как Рейлан покинул ее дом. Не преследуемый больше никаким волком, он, выйдя из тени деревьев на солнечный свет, надел шляпу, которая была, по-видимому, казенной, низко надвинул ее на глаза, и Дон подумала: «Он знает, что ты за ним наблюдаешь. Что ж, мистер Рейлан Гивенс, я буду и дальше наблюдать. Наверняка вы снова вернетесь через пару дней». В ожидании ответа от Чипа она рассматривала свои ногти. По воскресеньям его никогда не было дома. Он прогуливался по одному из пляжей либо отправлялся в парк на Встречу «Ласковых». Уклоняясь от их объятий, он выискивал беглецов. Особенно молоденьких девушек, которые сбежали из дома, презирая своих отцов и считая, что их предали матери. Они приходили на Встречи с тоской по дому, привлеченные «Ласковыми», которые говорили «Люблю вас» с полусонными улыбками, и очень скоро эти девчушки приобщались к ЛСД. В те времена, когда Чип устраивал Встречу у себя дома, Дон заходила посмотреть, что там происходит. Там были «Ласковые», которые занимали весь внутренний дворик и бывшую лужайку, простирающуюся до пляжа; приятели Чипа из «Новой эры» и их подружки, всего человек сорок, в основном волосатые, крашеные, с пирсингом и татуировками, а также байкеры. Все они приезжали в проржавленных фургонах и пикапах со своим пивом и наркотиками и одуревали от наркотиков, пока копы разъезжали по Оушен-Бульвар, минуя знак «ЧАСТНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН», и пока Чип с улыбкой ходил среди собравшихся, демонстрируя свои зубы — как у кинозвезды, — сделанные в другие времена, до того, как его жизнь покатилась под откос. Дон с вожделением впилась зубами в ноготь большого пальца левой руки, как вдруг снова подумала о Рейлане, этом ковбое в спортивной рубашке, уехавшем на зеленом «ягуаре», который, она была уверена в этом, ему не принадлежал. Зазвонил телефон. — Что-то важное, да? — произнес Чип невыразительным тоном, который казался самому ему сдержанным. — Что ты отрываешь меня от дел? — Ты где? — В Дрейер-парке. На пикнике. — Посмотрим, — сказала Дон, закрывая глаза. — У той девушки, которая с тобой, длинные светлые волосы, обрезанные джинсы. Она из Огайо и целую неделю не мылась. — Из Индианы, — подкорректировал Чип. — Скверная девчонка, ненавидит своих родителей. Я дал ей попробовать ЛСД, и она немного освежилась. — Ей лет шестнадцать? — Идет тридцатый, но полная дура. — Ее родители даже не скучают по ней, — сказала Дон. — Ты что, читаешь мои мысли? Я сообщил ее отцу, который в Кокомо, дал ему понять, где найти его доченьку за пять штук. А он: «Она столько не стоит», — и повесил трубку. Так мы, как ты понимаешь, ведем переговоры. Я ему снова звоню. «Ладно, двадцать пять сотен, и я позабочусь, чтобы с твоей дочуркой ничего не случилось. Тебе надо только перевести деньги». Называю ему свое имя, а он снова вешает трубку. Я думаю: что же он за отец, этот мужик? Когда я снова позвоню, то поговорю с мамашей. Боже, ну и родители пошли… — Попробуй уговорить мамашу на пятнадцать сотен, — посоветовала Дон, — чтобы расплатиться со мной. Твой новый парень, Бобби, сказал, что принесет деньги на следующей неделе, и я уверена, что он явится, но не затем, чтобы заплатить мне. Чип спросил: — Ты звонишь потрепаться или что? — Какой-то парень приходил погадать, — ответила Дон. — Он федеральный агент. Догадайся, кого ищет? — Что значит федеральный агент? — переспросил Чип. — Он предъявлял тебе удостоверение? — Этого не потребовалось, хотя он совсем не похож на агента. Сорок три года. В молодости был шахтером. — Ты что, проверяла его ногти? — Когда он вошел, я подумала, что он фермер или, может быть, хозяин ранчо. Он похож на ковбоя, такой худощавый, загорелый. Носит ковбойские сапоги и шляпу с загнутыми полями. — Прямо с рекламы «Мальборо», — сказал Чип. — Да, если не считать того, что он настоящий. — И он ищет меня? — На самом деле твое имя даже не упоминалось. Он ищет Гарри Арно. Чип ненадолго умолк, затем в трубке снова раздался голос: — А он сказал, по какой причине? — Ты что, смеешься? Этот человек был здесь в пятницу, и с тех пор его никто не видел. — Но почему этот парень его ищет? — Я только что тебе сказала. — Ты говоришь, он федеральный агент. Он что, расследует исчезновение Гарри, или он его друг? Дон точно не знала, а поэтому ответила: — Какая разница? Он думает, что Гарри был здесь. — Почему? — Наверное, кто-то вспомнил, что видел нас вместе в том ресторане. — Что ты ему сказала? — Что его тут не было. — Он поверил? — Он размышляет. Надеюсь, что получу свои деньги до его возвращения. — А это что значит? — Если меня арестуют за твои глупые фокусы, хочу иметь возможность внести залог. — Этот парень никак не сможет выйти на нас, так что успокойся, — сказал Чип. — Так ты подумала, что он фермер? — Я уже сказала, у него вид цветущего доброго парня. Даже морщинки в уголках глаз, когда щурится. — Но он был в модной рубашке и в шляпе? Ты так его описала, да? Я хочу понять, почему ты решила, что он федерал, а не местный коп. — Потому что это так, — отрезала Дон. — Кстати, не так давно он убил человека, и сделал это умышленно. Чип недоверчиво покачал головой: — Да ладно, он сам тебе это сказал. — Об этом мне сказала его рука, — ответила Дон. — Рука, которая сжимала тот револьвер. 12 Во вторник вечером Луис отдыхал в кабинете. Положив ноги на столик, он устремил взгляд на большой экран, где зрелая красотка молола всякую чушь, представляя аудитории очередных гостей своего шоу. В углу экрана была видна подъездная дорога к дому. На экране в данный момент ничего интересного не происходило, поэтому Луис нажал кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы увидеть картинку участка позади дома. Во внутреннем дворике Бобби Део, сняв яркую латиноамериканскую рубашку, подрезал кустарник. Луис понаблюдал за ним, размышляя, зачем человек работает, если его никто не заставляет, потом нажал другую кнопку и увидел теперь комнату заложника. Гарри Арно сидел на койке с обмотанной головой. Он всегда сидел и никогда не лежал, и это в его-то возрасте! Чип обещался зайти к нему. Вместо этого он вошел в кабинет и, бросив взгляд на экран, опустился на софу рядом с Луисом. — Как там наш гость? — спросил он. — Выключи это, ладно? — В его тоне сквозило раздражение, как у человека, который снимает ворсинки со своей одежды, потому что они ему мешают. Когда Луис смотрел что-нибудь увлекательное на видео, Чип входил со словами: «Убери этот проклятый шум. Господи Иисусе!» Он обожал старые диски, а современные считал барахлом. — Гарри улавливает самые тихие звуки, — заметил Чип. — Он сразу спрашивает: «Тут кто-то есть?» Похоже, сейчас Чип был не особенно раздражен, просто он не любил шоу. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Четыре дня этот человек повторяет одно и то же. «Тут кто-то есть?» От его голоса начинает крутить кишки, — сказал Луис. — В этом-то и идея, — откликнулся Чип. — Довести его до такого состояния, когда ему смертельно захочется услышать человеческий голос. — Чип помолчал немного, устремив взгляд на телевизионный экран, на гостей шоу — расстроенных белых женщин. — О чем это? — По-моему, они собираются рассказывать, как имплантация груди испортила им жизнь. Чип, которого эта тема не слишком интересовала, продолжил: — Когда придет время и я вступлю с Гарри в контакт, он станет более податливым. — Ему ничего другого не останется, как согласиться, — кивнул Луис, наблюдая за тем, как зрелая красотка ведущая с участливым видом слушает рассказ одной из женщин об ее имплантированной груди. — Он согласится со всем, что ты ему скажешь, и раскошелится. — Это меня не беспокоит, — отмахнулся Чип. — Гарри — махинатор, и это одна из причин, по которой мы его выбрали. Человек, который способен обдурить «умников» и выйти сухим из воды… То же самое можно сказать и о других людях, которые нам нужны. Они живут в каком-то смысле за счет своей изворотливости. Кто-то однажды сказал то же самое обо мне — что я живу за счет своей изворотливости… Луис дал Чипу выговориться. Звук его голоса терялся в телевизионных голосах, пока Луис не уловил что-то знакомое и не переспросил Чипа. — Я сказал, что пора нам браться за Бена Кинга, — ответил тот. — Сидит себе, понимаешь, и ждет у моря погоды. — Вот именно, — согласился Луис, — с его-то долгами. — А все должно выглядеть так, как будто он сорвался с места, — сказал Чип. — Как и предполагалось. — А не так, будто его похитили. — Не бери это в голову. — Так когда ты собираешься сделать это? — Теперь уже скоро. — Когда его привлекут к суду, он уплывет. Будет слишком поздно. — Этот человек такое сделал с деньгами, которые не принадлежат ему, — заметил Луис, — что они в суде будут целый месяц перетасовывать бумаги. — Почему ты не скажешь, когда собираешься сделать это? — Разве я не сказал, что скоро? Луису пришлось заставить себя успокоиться, чтобы не свернуть Чипу шею. Он продолжил: — У нас с Бобби есть все шансы. Мы близко подобрались, так что не спрашивай когда. Мы следим за его домом, за тем, как он приходит и уходит, как играет в гольф… В нужный момент это произойдет. Если я потороплю Бобби, мы пропали. Тебе известно, что мистеру Бену Кингу приходится играть в гольф одному? Никто не хочет иметь с ним дело. Луис следил за тем, как ведущая шоу обходит аудиторию, высматривая дам с имплантированной грудью и испорченной жизнью. Самой ей не требовалось ничего имплантировать. Даже Чип замолк, так увлекся. Но замолк он только на минуту. — Почему ты не помогаешь Бобби? Вы только послушайте этого паразита! — Это твой дом. Почему бы тебе самому не пойти? Я веду наблюдение за твоими владениями. Луис переключил изображение с Гарри на Бобби, который продолжал стричь кустарник, отходя все дальше к дороге. Луис подумал, что, если бы он не был нужен Чипу и у того не хватило бы выдержки, он бы не сказал «почему ты не помогаешь Бобби», а просто прогнал бы его отсюда. Бобби был прав, когда спросил, нужен ли им этот человек. Им больше был нужен дом этого человека, чем сам человек. Вчера он уходил искать сбежавших детей, чтобы вымогать деньги у родителей, а вернулся с марихуаной. Он как раз курил ее, когда навещал гостя, который все спрашивал, есть ли рядом с ним кто-нибудь. Луис заметил машину одновременно с Чипом. — Господи Иисусе! — воскликнул Чип. Машина появилась на дороге среди кустарника. Чип распорядился: — Зови Бобби, — и Луис встрепенулся. Нажал на кнопку, чтобы убрать шоу и показать машину во весь экран. Похоже, это был «ягуар». Чип выдвинул ящик и вытащил дробовик. Луис нарочно не двигался, пристально глядя на Чипа. Он сказал: — Успокойся, — и его реплика, похоже, немного охладила пыл Чипа. Тогда Луис повернулся и вышел из кабинета. Рейлан едва не проскочил мимо, отвлеченный надписью: «ЧАСТНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН», выведенной краской на доске. Вовремя заметив номер дома на почтовом ящике, он резко затормозил и повернул. Место показалось ему заброшенным. Разбитый тротуар, усыпанный семенами, в глубине видна крыша дома — красная черепица на фоне неба. Дикий виноград задевал машину с обеих сторон. Вокруг росло множество пальм, названий которых Рейлан не знал. До приезда во Флориду он полагал, что разбирается в растениях, но тропическая флора была совсем другой, и здесь ее было очень много. Рейлан затормозил возле «кадиллака», припаркованного на дороге, и поначалу принял его за «кадиллак» Гарри, но эта машина была черной. Рейлан направился мимо «кадиллака» к дому, очертания которого виднелись сквозь деревья, и тут прямо перед ним из кустов появился парень. Парень был без рубашки, в руках он держал мачете. Рейлан направился прямо к нему и, выйдя на солнце, надвинул шляпу низко на глаза. Он сказал, обводя взглядом заросли: — Тут непочатый край работы для вас. Вы расчищаете эту территорию? Парень с мачете не шелохнулся, только процедил сквозь зубы: — Тут не успеешь закончить, как пора начинать все сначала. Акцент кубинский или пуэрториканский. И хоть парень без рубашки, но похоже, что на нем выходные брюки и на работу он явился на «кадиллаке». Рейлан немного сдвинул шляпу на затылок, потом снова надвинул на глаза. — Тут такие растения, которые мне не слишком знакомы. Это пальметто? — Юкка. Пальметто вон там. И ботинки надел хорошие. Змеиная кожа. — Я узнаю олеандр и гибискус. А это барвинок? — Да, они тут так его называют. — А что это за деревья? — Это бамия. Ее надо будет убрать. — У вас много дел. Я не хочу вас задерживать, — сказал Рейлан. — Я ищу мистера Ганза. Он в доме? — Мистер Ганз? — Парень нахмурился и покачал головой. — Я не знаю никакого мистера Ганза. — Он здесь не живет? — Я никогда не видел его. — Он снова покачал головой. — Его имя значится на почтовом ящике у въезда. Разве это не дом Ганзов? — Да, Ганзов, конечно. Я работаю у миссис Ганз. — Это его жена? Парень покачал головой: — Его мать. — Ну а она дома? — Она здесь не живет. Она находится в Уэст-Палм, там, где за ней могут ухаживать. — Она в частной лечебнице? — Да, для престарелых. Я приезжаю к ней, чтобы она мне заплатила, но она не знает, кто я. Понимаете? Она старая, и с головой у нее не все ладно. Так что, когда она меня не узнает, она мне не платит, и мне приходится возвращаться обратно. — Вы часто видите ее? — Только два раза. Я недавно тут работаю. Вы хотите купить этот дом? — А разве он продается? — Понятия не имею. — Как называется лечебница? — Забыл. — Но вы же ездите туда. — Да, это возле больницы, на той же улице. — Флэглер? — Да, кажется. Послушайте, у меня много работы. Парень повернулся и пошел. За поясом у него была пара садовых ножниц — там, где Рейлан носил свой револьвер. Чип спросил: — Что он делает? — Ничего, — ответил Луис. — Просто стоит там. — Чего же он не уходит? — Осматривается. Луис оставил Бобби и стал наблюдать за Чипом, как тот ведет себя в ситуации, когда в доме чужой. Взгляд Чипа был прикован к экрану телевизора, к дороге перед домом. Бобби теперь не было видно, он ушел, но пижон в костюме все еще был там. — Я думаю, это агент по продаже недвижимости, — сказал Луис. — Пришел узнать, не продаешь ли ты дом. Вырядился в свой костюм, свою пижонскую шляпу, надел ее, как будто уверен в себе или хочет, чтобы ты подумал, что он уверен в себе. Чип воскликнул: — Шляпа! — да так взволнованно, словно что-то вспомнил. Луис взглянул на него: — И что? Пижон отчалил. Прошел мимо «кадиллака» Бобби к своей машине. Естественно, пижон ездит на «я-гу-аре». — Он свалил. — Луис проследил за тем, как машина выехала с дороги и исчезла из вида. Потом взглянул на Чипа. Тот все не отводил глаз от экрана. — Он смылся, Чип. Спектакль окончен. Чип очнулся со словами: — Но это едва не произошло! — Что едва не произошло? Ты видел, как Бобби разговаривал с ним, показал ему дорогу? — Я подумал, что он войдет в дом. — От волнения Чип тер руки. — Зачем ему было входить в дом? Ему здесь нечего делать. Бобби сказал, что хозяев нет. Он сказал бы так любому. Он расчищает заросли — и только. С помощью ножа. Ты думаешь, этот пижон решился бы с ним спорить? В кабинет вошел Бобби, весь взмокший, в руке мачете. Луис сказал: — Ты объяснил этому пижону, что ты тут только помогаешь и ни черта не знаешь, а? — Кто это был? — спросил Чип. — Чего он хотел? — Я задал этот вопрос, — сказал Бобби. — Он не ответил. — Но что ему все-таки было нужно? — Ты, — ответил Бобби. — Я предупредил его, что тебя нет дома. Поэтому он собирается навестить твою мамочку, а потом, может быть, вернется снова. — Он посмотрел на Чипа в упор. — Ты видел когда-нибудь этого парня? — Нет, — сказал Чип и покачал головой. Но он сказал это не слишком уверенно. То ли был взволнован, то ли думал о чем-то еще. Затем он вышел из кабинета. Даже не объяснив, куда идет. — И что ты думаешь? — спросил Луис. — Что мы должны следить и за ним тоже, — ответил Бобби. — Работы прибавляется. — Знаю, что ты имеешь в виду. Мы должны убрать этого недоумка с глаз долой. — Запрем его, если понадобится, — сказал Бобби. — Почему ты говорил, что этот пижон может вернуться? — Я думаю, это полицейский. — Он же ничего тебе не предъявлял. — Нет. Но я сужу по тому, как он меня расспрашивал, — объяснил Бобби. — Как полицейский, который старается выглядеть хорошим парнем. — Что, если он вернется? — Подождем и посмотрим. Чип позвонил Дон из спальни. — Ты говорила, что тот тип был в шляпе? Она прошептала: — У меня сейчас клиент. — Только скажи, как она выглядела. — Похожа на ковбойскую. У нее загнутые поля. Но она не такая большая, как у музыкантов в стиле кантри. Чип сидел за столом в спальне, пристально глядя в темное окно. Солнце больше не освещало двор. Он услышал, как Дон сказала: — Включи свет, чтобы я могла тебя увидеть, — и вздрогнул. Она продолжила: — Ты назвал его человеком с рекламы «Мальборо», и я ответила: «Да, но он настоящий». Только не говори, что он приходил к тебе… пожалуйста. — Бобби разговаривал с ним. — Чип, если ты впутаешь меня… — Это не тот парень. Я просто хотел убедиться. 13 Когда Рейлан представился миссис Ганз, она взглянула на его удостоверение и жетон и сказала: — Слава богу. Я звоню в полицию каждый день, но вы первый, кто пришел. Старушка сидела в инвалидном кресле, опоясанная матерчатыми лентами, которые, словно ремни безопасности, удерживали ее. Одна из медсестер сказала Рейлану, что миссис Ганз восемьдесят пять лет. Она и выглядела на свой возраст. Исключение составляли светлые волосы цвета белого вина. Вероятно, на ней был парик. Если бы не инвалидное кресло и не кислородный прибор возле кровати, эта комната с видом на озеро была бы, по мнению Рейлана, похожа на номер в одном отеле, куда он приходил как-то раз, чтобы произвести арест. Он спросил: — Миссис Ганз, вы вызывали полицию? Старушка взглянула на медсестру, крупную чернокожую женщину, которая вошла в этот момент в комнату с букетом в руках. Она поставила вазу с дюжиной белых роз на обеденный стол, заваленный журналами и заставленный фотографиями в серебряных рамках, и взяла уже стоявшую там вазу с начавшими увядать розами, чтобы вынести ее. Миссис Ганз спросила: — Виктория, это розы от Уоррена? Виктория подтвердила это и вышла. — Виктория родом с Ямайки. — Старушка улыбнулась, взглянув на цветы. — От Уоррена. Так звали ее мужа. Эта женщина жила прошлым. — Каждую неделю он присылает мне четыре дюжины роз. Рейлан сказал, что это очень мило, цветы делают комнату… они делали эту комнату веселой. Миссис Ганз сказала, что цветы приносят каждую неделю все то время, что она находится здесь. Рейлан не спросил, как это удавалось делать Уоррену Ганзу, давно уже покойному. Он подошел, чтобы понюхать розы, продемонстрировать хоть какой-то интерес, и бросил взгляд на фотографии в рамках. На всех была изображена одна и та же женщина: миссис Ганз в разные годы в больших шляпах. Миссис Ганз в большой шляпе возле «роллс-ройса» старой модели с каким-то мужчиной и маленьким мальчиком. В большой летней соломенной шляпе с цветами в руках. Рейлан сразу вспомнил о ее заросших владениях и хотел спросить, не наняла ли она садовника, но тут старушка спросила: — Не будете ли вы любезны поговорить с ними? Он повернулся: — Поговорить с кем? — Я больше не выдерживаю. Не скажете ли вы им, чтобы они прекратили это? Он не мог не чувствовать жалости к связанной несчастной старой женщине в кудрявом парике. — Вы говорите, что звонили в полицию? — Ежедневно. Сначала дело было в моем нижнем белье. Я спрашивала Викторию, спрашивала Луизу, спрашивала Аду: «Что произошло с моим нижним бельем?» А они утверждали, что я все выдумываю. Я спрятала нижнее белье под кровать, завернула его в газету. Они его нашли. Они украли мое белье, мои хорошие туфли, красивую брошь, которую мне подарила моя бабушка, когда я была маленькой, все полотенца, которые я привезла из дома, мое фортепиано… — Ваше фортепиано, — сказал Рейлан. — Оно было здесь? — Вот здесь, у окна. Через окно они его и вытащили. Мои здешние друзья приходили ко мне обычно каждый день и просили поиграть. Больше всего они любили «Зов индейской любви» и «Роз-Мари». У меня и пластинки есть. «О, Роз-Мари, люблю вас…» Я задремала, а когда проснулась, не могла поверить. Двое цветных мужчин, как я понимаю, с Ямайки, пихали фортепиано в окно. Я сказала: «Немедленно поставьте его на место». Они не обратили никакого внимания. О, я была в ярости. Я возмутилась. Я сказала: «Неужели никто не видит их? Мой бог, они шествовали с моим фортепиано по Флэглер-авеню средь бела дня». Ни один человек здесь ничего мне не ответил, но ясно, что они знали об этом. Рейлан кивнул: — Кстати, миссис Ганз, вы действительно наняли человека, чтобы он занимался садовыми работами? — Что-то происходит, — прошептала старушка, — и я думаю, что за всем этим стоит Виктория. Это еще одна с Ямайки. — Я поговорю с ней, — пообещал Рейлан. — Правда? Я буду вам очень признательна. — Глаза миссис Ганз светились надеждой. — Если она будет отпираться, скажите ей, что она чертова лживая негритянка. Рейлан спросил Викторию насчет садовника, то ли кубинца, то ли пуэрториканца, который якобы приходил к миссис Ганз за деньгами. — Это она вам сказала? — Садовник сказал. — Я видела похожего человека, который приходил к ней на прошлой неделе, но сама с ним не разговаривала. Когда-то сюда действительно приходили люди, с которыми она рассчитывалась. Водопроводчик, еще один, который занимался кондиционером. Больше никто. — Она когда-нибудь ездит домой? — Раньше ездила, когда только поступила. Уезжала на несколько дней. — Она утверждает, что какие-то парни украли ее фортепиано. — Да, а еще нижнее белье и обувь. Она впадает в ярость, если ей не верят. Когда я к ней вхожу, она иногда пытается ударить меня палкой, обзывает такими словами, которые я не могу повторить. Понимаете, у нее никогда не было здесь никакого фортепиано. Розы? Она присылает их себе сама, две сотни долларов, постоянный заказ. Они должны писать на открытке: «С любовью от Уоррена». — Как будто бы от мужа, — кивнул Рейлан. — Я так и думал. — Не мужа, — возразила Виктория. — Речь идет о ее сыне, Чипе. Но в это так же трудно поверить, как и в то, что розы ей присылает покойный муж. Чип не потратил и десяти центов на свою мать. Вы знакомы с Чипом? — Еще нет, — ответил Рейлан. — Расскажите мне о нем. 14 Уже стемнело, но они не зажигали в доме свет — нигде, кроме кабинета, в котором не было окон. Когда Бобби Део вошел в дом, он спросил Луиса: — Ты видишь его? Луис, сидевший на софе рядом с дробовиком, выпрямился: — Он вернулся? — По-тихому на этот раз, не включая фар. — Черт, ничего не заметил, — огорчился Луис. — Даже когда изображение было во весь экран. Ни черта же нельзя увидеть ночью с этой паршивенькой камерой, даже при корректировке. Он выходил? — Подходил к дому, заглядывал в окна. Все осмотрел. Пошел за дом, оглядел бассейн, гараж… — Ты поставил туда свою машину. — Да, и он ее увидел. Наверняка захочет узнать, почему она там оказалась ночью. — Если он опять вернется, ты объяснишь ему, что ты сторож. — Луис задумался. — Да, этот пижон заглядывает в окна, видит, что мебель отсутствует, видит запущенный бассейн… Ты понимаешь, к чему я клоню? Пижон может подумать, что тут никто не живет. — Да, но там моя машина. — Господи, я только что сказал тебе, ты сторож. Следишь, чтобы никто посторонний не проник сюда. Спишь на кухне, а поэтому мог не слышать, как он появился. Я говорю это на случай, если он вернется. Тогда попросишь у него какое-нибудь удостоверение. Тебе же захочется узнать, с чего это он бродит вокруг ночью. Бобби кивнул, как будто согласившись, а потом сказал: — Я не уверен насчет этого парня. Не ищет ли он Гарри? — Я и сам об этом думаю, — ответил Луис. — Чип задолжал Гарри, а Гарри находится здесь, наверху. И мы думаем: «О, он, наверное, ищет Гарри». Ты понимаешь, что я имею в виду? Но все, чего этот пижон хочет, — это поговорить с мистером Ганзом. Я прав? Может быть, он хочет продать что-нибудь, например алюминиевые сетки от насекомых, какую-то ерунду для дома. — Для того и приходит ночью, — ухмыльнулся Бобби, — чтобы измерить окна. — Я имею в виду, — возразил Луис, — нам неизвестно, что нужно этому пижону, помимо разговора с мистером Ганзом. Но теперь он увидел, что мистера Ганза нет здесь. Никого нет. Бобби снова кивнул, но на этот раз спросил: — Что это ты называешь его мистером? — А тебе это мешает? — Просто не понимаю, почему ты это делаешь. Ты не работаешь у него. — Начнем сначала, — сказал Луис. — Он заходил в то казино во Фрипорте, в котором я недолгое время играл в очко. Однажды вечером он получил большую сумму, дал мне пятьсот долларов чаевых и нанял, чтобы я охранял его время от времени. Я там жил, понял, что значит быть афроамериканцем, но решил остаться. И просто потому, что я — это я, сечешь? Понимаешь, он тогда в основном ездил в Майами, играл по-крупному в покер с воротилами, а у некоторых из них были телохранители, так что он тоже захотел. Он неплохо играл в карты. Когда начинал проигрывать, его мать собирала его долговые расписки, спасая сыночка от разорения. Потом я уехал и ничего не слыхал о нем до тех пор, пока он не объявился снова. Начал названивать мне, спрашивать, как у меня дела. Я приехал к нему сюда. Тут все изменилось. Мамаши нет, мебель он потихоньку распродает и делится со мной идеями, как нам стать миллионерами. — А сам при этом ничего не делает, — подытожил Бобби. — Я говорил тебе, что он ни черта не умеет. Когда-то пытался подделывать бланки банковских долговых обязательств и получил условный срок. Во всем другом он — человек наивный. — Но мы согласимся на любое его предложение. — Примем его идею, да. — Он сказал, чтобы Гарри посидел тут недельки две-три и никто с ним не разговаривал. И мы согласились и сидим здесь, смотрим телевизор. — Ты уже говорил, что не хочешь ждать. — Я не вижу пользы от этого. Похитить мужика, а потом дать ему время на размышление. Зачем? — Мы его не похищали, мы взяли его в заложники. — Это одно и то же. — Бобби подошел к Луису вплотную. — Если нас поймают, упекут в тюрьму. Он уже четыре дня тут, этого довольно. Мы должны заговорить с Гарри сегодня, сказать ему, что нужно делать. Луис хотел обдумать слова Бобби, но знал, что у него нет времени. Они были сейчас вдвоем, и он должен был соглашаться. Так что он согласился. Они решили, что поднимутся наверх и Луис узнает у Гарри, не надо ли ему в уборную. А Бобби в это время пойдет в спальню к Чипу. Когда они видели Чипа в последний раз, он смотрел в окно и курил марихуану. Как только Луис открыл дверь, Гарри спросил: — Здесь кто-то есть? Он всегда говорил одно и то же. — Проклятье, скажите что-нибудь! Он буквально прокричал это. Бобби был прав: Гарри был готов к разговору. Луис прошел мимо него в ванную и зажег свет. Окно в ванной и два окна в спальне были забиты фанерой. Луис взглянул на Гарри при свете, падающем из ванной комнаты. Тот сидел на своей койке с головой обмотанной полотенцем и пластырем. Сидел совершенно неподвижно, прислушиваясь к звукам. Наверное, вот также сидели заложники в Бейруте. Чип знал все об этих заложниках, видел их по телевизору, когда их освободили, прочитал книгу, написанную одним из них. В результате у него возникла эта идея, которой он поделился с Луисом. Схватить одного из тех богатых людей, которые были у него в списке, и до поры до времени прятать. Луис тогда спросил: — Ты имеешь в виду киднеппинг? То же самое сказал Бобби. Можно было подумать, что Чип сошел с ума. Чип объяснил, в чем он видел разницу: — Похищение — это когда за человека требуют выкуп. Звонят, например, жене и говорят: плати, а то никогда больше не увидишь своего мужа. Мы никому не звоним. Мы просто ждем, а через какое-то время спрашиваем этого парня, сколько, по его мнению, стоит его жизнь. Луис тогда не увидел разницы. Он сказал: — Но все-то знают, что этот человек похищен. А Чип ответил: — Нет, этот парень исчез. Никто не знает, то ли с ним что-то случилось, то ли он скрылся, то ли что-то еще. Все время, пока его ищут, мы его прячем. Потом, когда о нем перестают говорить, мы выбираем другого человека из списка и делаем все то же самое: приковываем его с завязанными глазами… все как у настоящих заложников. Их так держали месяцами, а некоторых даже годами. Луис знал, что так делали какие-то «Братья-мусульмане». Почувствовав себя в этот момент Абу Азизом, а не Луисом Льюисом, он сказал: — Я думаю, это были шииты. С ними лучше не шутить. Он спросил Чипа, где тот собирается прятать своих заложников, а Чип ответил, что эту деталь еще не продумал. Этот разговор состоялся еще до того, как было решено использовать его дом, который вполне подходил для их цели, потому что находился в уединенном месте, и едва ли к Чипу когда-нибудь заглянул бы кто-то из его знакомых. — При таком раскладе, — сказал Чип, — имеешь дело только с заложниками, и не требуется никого предупреждать, чтобы не обращались в полицию. Когда парень пропал, его начинают искать. Но, поскольку мы не требуем никакого выкупа, нас ничто не связывает с заложником. — А как мы добьемся своего? — Во-первых, — сказал Чип, — у нас есть время подготовить парня, привести его в нужное состояние ума. Он неделями сидит в комнате и не слышит человеческого голоса. Он знает, что кто-то приносит ему еду, водит в уборную, но никто за это время не сказал ему ни одного чертова слова. И когда я наконец заговорю с парнем, он не поверит этому. Неужели кто-то в самом деле разговаривает с ним?! Но все, что я произнесу в первый раз, — это: «Сколько ты дашь, чтобы выбраться отсюда?» Луису понравилась эта часть. — Пройдет пара дней, и я снова обращусь к нему: «Ты решил?» Можешь мне поверить, он решил. Сколько мы хотим? Назовите. Потом будет что-то вроде торга, сойдемся на чем-то, на той сумме, которую, как мы знаем, этот парень может выложить. Понимаешь, мы должны быть реалистами. — Он заплатит, и мы его выпустим? — Думаю, да. Парень нас никогда не видел. Отвезем его в Глэйдс и оставим там. — А если он не захочет платить? — У него нет выбора, — сказал Чип. — Сначала мы согласимся на его сумму. Потом у него будет пять дней… Я скажу ему: «У тебя есть пять дней на то, чтобы заплатить нам тем способом, который нас устраивает». Я скажу ему: «И пусть это будет лучшая идея в твоей чертовой жизни, я имею в виду — надежная идея, потому что, если она нам не понравится, если мы не будем абсолютно уверены, что она сработает, ты покойник!» Так что все будет зависеть только от него. Другими словами, нам не нужно будет ничего придумывать, этот парень сам все сделает. А наш парень относится к числу тех, кто знает, как перемещать деньги, это парень со скрытыми ресурсами, парень, дающий взаймы. Обанкротился, правда, не может расплатиться с кредиторами, но сидит на предполагаемых миллионах. Сейчас ему некуда податься. Есть еще один такой же. Все знают, что он отмывает деньги от наркобизнеса, потом вкладывает их в освоение земель, и налоговая инспекция не имеет возможности до них добраться. Таких парней полно вокруг, я имею в виду — прямо в Южной Флориде. — А если заложник не может придумать хороший способ, тогда он получает пулю в лоб, да? — спросил Луис. — Это как захочешь. Существуют и другие способы, похуже даже. — Например? — Ты не слышал о парне, — сказал Чип, — который проснулся вдруг среди ночи, а его жена зажала в руке его член? — И что в этом плохого? — Она стоит в другом конце комнаты. Отрезала кухонным ножом, пока он спал. Луиса передернуло. — Хуже не придумаешь. Чип сказал: — Вот видишь! Это передавали в новостях. Потом он сказал, что пошутил, что можно просто пригрозить этим парню. Но если парень откажется сотрудничать, тогда Луис сможет поступить с ним по своему усмотрению. Луис отомкнул цепь и привел Гарри в ванную комнату. Гарри сказал: — Мне надо только отлить. Луис подвел его к унитазу. Пока Гарри делал свое дело, глядя в унитаз завязанными глазами, он попросил: — Скажи что-нибудь, а? Скажи, сколько сейчас времени. Господи, какое сейчас число. Не хочешь говорить это, скажи хоть что-нибудь. Луису хотелось шепнуть этому человеку на ухо какую-нибудь ерунду и увидеть, как тот подпрыгнет, но он не мог придумать ничего стоящего, поэтому отвел Гарри назад к койке и снова приковал цепью к кольцу, вделанному в пол. Бобби и Чип из коридора заглядывали в комнату. Бобби сделал знак рукой, и Луис к ним вышел. Как только он закрыл за собой дверь, Чип сказал: — Этот парень, этот чертов сборщик долгов, говорит, что хочет изменить план, который я разрабатывал целый год. У него шило в одном месте, устал просто так сидеть. — Мы уже решили, — произнес Бобби. Луис взял Чипа за руку и отвел от двери. — Нас бы тут не было, если бы не ты, — сказал он спокойно. — Мы ничего не меняем, только хотим все ускорить. Чип крутил головой, глядя то на Луиса, то на Бобби. — Что, сговорился со своим тюремным дружком? Жулики объединились? — Ладно тебе, — засмеялся Луис. — Успокойся. — Он одурел от наркотиков, — сказал Бобби. — Что, ловишь кайф? — Луис подошел ближе и поглядел Чипу прямо в лицо. — Тебе нравится эта марихуана. — Луис перевел взгляд на Бобби. — Он добывает часть травки в мамашином доме для престарелых, у одного из парней, которые там работают. — Затем Луис снова взглянул на Чипа, который в свою очередь пристально посмотрел на него. Глаза у него были как блюдца. — Послушай теперь. Мы все согласны с этим. Я, и Бобби Део, и мой мистер Ганз. Понял? Гарри, как я вижу, уже дошел до ручки, готов на все, так что мы собираемся сделать это, приступить к денежной части. Чип пожал плечами и расставил ноги, чтобы удержать равновесие. — Вы хотите так? — сказал он. Теперь он был спокоен, потому что у него не было выбора. — Ладно. Я зайду к нему и шепну на ухо: «Гарри, сколько заплатишь, чтобы выйти отсюда?» — И вернуться домой к своим близким, — добавил Луис, кладя ладони на плечи Чипа. — Меня беспокоит только одно. Ты заключал пари с Гарри по телефону, да? Много раз, звонил ему почти каждую неделю. — Я разговаривал с одним из его помощников. — Да, но и с ним тоже. — Иногда. — Ты станешь с ним разговаривать, а он может узнать твой голос. Такой осторожный человек, как Гарри, наверняка запоминает голоса. То же относится и к Бобби. Бобби разговаривал с ним, объяснял, зачем пришел сюда. Так что он может понять, что с ним говорит Бобби. — Делайте что хотите, — отмахнулся Чип. — Послушай меня. Я хочу только сказать, что с этим человеком должен разговаривать я, — объяснил Луис. — Во-первых, он не знает меня. Во-вторых, я знаю Фрипорт, Багамы. Я оттуда, где лежат его деньги. Как только он сказал Дон, я начал соображать, не знаю ли я кого-то, кто работает в тамошнем банке. Я говорил вам об этом? Гарри поднял голову. Он всегда так делал. — Здесь кто-то есть? Луис сначала закрыл дверь, а потом уже включил свет. Подошел к койке и сел. Гарри, почувствовав это, повернулся к нему: — Может быть, скажете что-нибудь? Пожалуйста! — Хочу заключить с вами одну сделку, — проговорил Луис. — Господи, все, что угодно! — Мы кое-что сделаем. Только я и вы. Не скажем больше никому, ни единой душе. Только я и вы. 15 В среду Рейлан провел задержанного, который был босиком, в одних трусах и в наручниках, в полицейское управление Майами-Бич через служебный вход. Сдал оружие через прорезь в окне, и ему открыли сначала наружную дверь, а потом внутреннюю, ведущую в камеру временного содержания. Лейтенант Бак Торрес уже ждал там. — Я решил, что самое правильное — взять их сонными, — сказал Рейлан. — Еще лучше — когда они загорают, тогда не будет никаких скрытых сюрпризов. Бак, перед нами Карл Эдвард Колберт — беглец из приемника в Уэст-Теннесси, задержанный за вооруженное ограбление и нападение со смертельным оружием — вилами. Торрес взглянул на Колберта: — А он здоровенный. — Да, но обгорел на солнце. Стоит только дотронуться до него, как он становится шелковым. Если ты не возражаешь, я оставлю его тут, пока не организую доставку обратно. Карл, может, тебя обложить льдом, хочешь?.. Карл не общается с людьми, он потерял к ним доверие. Его приятель, который работает в одном отеле на побережье, сдал его, чтобы не быть привлеченным за укрывательство. — Ты бы мог поместить его к Дейди, у них больше места, — предложил Торрес. — Да, но прежде я хотел тебя кое о чем спросить, — сказал Рейлан. — Ты близкий друг Гарри. Он пропал. — Опять? — Торрес ухмыльнулся. — В прошлую пятницу должен был встретиться с парнем, который собрал для него кое-какие старые долги. Это должно было произойти на Делрей-Бич. Но парень так и не появился. Гарри ушел из ресторана, и больше никто его не видел. — Пятница, — сказал Торрес. — Может быть, он вернулся в Италию, решил, что ему там будет лучше? — Гарри не уехал бы, не устроив большое шоу. Наверняка позвонил бы Джойс. Она ходила к агенту из бюро путешествий. Тот сказал, что Гарри, насколько ему известно, никуда не уезжал. Я подумал, что кто-нибудь из его помощников может знать, но не могу найти ни одного. — Когда мы закрыли бизнес Гарри, они уехали, — объяснил Торрес. — Дай подумать. Если бы Гарри не нашел нужного ему парня, он бы позвонил мне, чтобы я проверил, не сидит ли тот в тюрьме. На худой конец, он нанял бы какого-то сборщика. Я знаю, что иногда его выручал Боб Бартон. Бартон — агент по розыску сбежавших должников. Он работает за вознаграждение и всегда при деле. Он бы собрал долги для Гарри из чистой любезности. Был еще один охотник до вознаграждения, но он загремел за непредумышленное убийство… — Гарри сказал Джойс, что этот парень — пуэрториканец. Торрес кивнул: — Бобби Деограсиас — вот кто это. Его называют Бобби Део. Это, скажу тебе, грязный тип. Мы когда-то нашли парня с простреленной головой. Это выглядело расправой. Мы задержали Бобби Део. Знали, что он работал иногда на Джимми Капоторто, когда тот был здесь, но так и не смогли подобраться к нему. Он занимался такого рода работой и выслеживал беглых уголовников. Что-то вроде того, чем занимаешься ты. — Как насчет этого случая? Думаешь, это он? — Возможно. Сколько Гарри собирался получить? — Шестнадцать пятьсот. — При такой сумме это мог быть Бобби Део, а мог быть кто угодно. Сказал бы Гарри, что должник не хочет платить, а сам оставил бы деньги себе. — Но он позвонил Гарри и сказал, что должник заплатил, и предложил встретиться на Делрей-Бич. — Значит, он передумал. Эти деньги у него. Что Гарри мог сделать — так это позвонить в полицию. Послушай, если это был Бобби Део… Всякий, кто нанимает такого типа, заслуживает быть обворованным. Гарри, дурачок, слишком поздно спохватился и теперь, я уверен, чувствует себя неважно. Ты знаешь, какой он на самом деле? Под старомодной меланхолией, которую он на себя напускает, это — сущий ребенок. Прячется, чтобы мы его искали. — Хочет внимания к себе, — сказал Рейлан. — Обожает такие фокусы. Подождет еще несколько дней. Его не найдут — тогда ему надоест прятаться, и он объявится. Спросишь его: «Где ты был?» Он ответит: «Что значит — где я был?» Если он не покажется до этого уик-энда, объявлю его в розыск. — Думаю, ты прав, — кивнул Рейлан. — Но я все-таки не стал бы возражать против того, чтобы поговорить с Бобби… Как его фамилия? — Деограсиас. Я видел ее в документе об его освобождении. Можно найти адрес, но даст ли это что-то или нет… — Буду признателен, — сказал Рейлан. — Может быть, ты нападешь на след машины Гарри. Новый «кадиллак». Проверь, не брошен ли он. Торрес кивнул: — Сделаю. — И можешь заодно посмотреть одно имя для меня, пока у нас есть доступ к базе данных, — сказал Рейлан. — Дон Наварро. Рейлан вошел в прохладный холл «Санта Марты» на Оушен-Драйв. Из бара доносились звуки латиноамериканской музыки. Рейлан подошел к клерку за стойкой — симпатичному молодому латиноамериканцу в темном костюме, с блестящими волосами и сказал: — Извините. Клерк работал на компьютере, вращая при этом бедрами в такт музыке. Он ничего не ответил и не оторвал глаз от монитора. Рейлан продолжил: — Я как-то заходил сюда… Клерк нажал какую-то клавишу и взглянул на монитор. — Вы, возможно, вспомните — я был с группой. Это была группа парней в куртках с надписью: «Прокуратура Федерального Округа». Теперь клерк смотрел на Рейлана в упор. — У нас были ордера на обыск, но вы не захотели нас впустить в номера. Вспоминаете? Так что мы взломали кое-какие двери, нашли тех, кто был нам нужен, и прихватили вас с собой. Припоминаете? Начнешь валять дурака, приятель, и я уведу тебя снова, в наручниках. Меня интересует номер комнаты мистера Деограсиаса. Клерк помялся. Рейлан терпеливо ждал. Клерк сказал: — Четыре ноль восемь. — Он там? — Не думаю. — Я звонил, к телефону подошел какой-то мужчина. — Это, должно быть, Санто. Рейлан сказал: — Очень признателен. Дверь открыла девушка в зеленой футболке с надписью «Харлей Дэвидсон» и коротких белых шортах. Она была босиком. Симпатичная, но ей не мешало бы причесаться и, возможно, принять ванну. — Я звонил некоторое время назад, — сказал Рейлан, — спросил Бобби Део, но какой-то парень ответил, что не говорит по-английски, и повесил трубку. Девушка крикнула через плечо: — Эй, Санто! Она смотрела на Рейлана, прислонившись плечом к дверному косяку и поставив одну босую ногу на другую. Рейлан почему-то вспомнил школьницу себя дома. Она сказала: — Мне нравится ваша шляпа, — и даже голос ее был как у тех школьниц. Она застенчиво улыбалась. Раздался мужской голос: — Кто это? — и молодой латиноамериканец в солнцезащитных очках вышел из спальни, откуда лились латиноамериканские ритмы. Парень был невысокий, с расстегнутой «молнией» на брюках, в которые были заправлены концы рубашки. Девушка обернулась к нему: — Он спрашивает Бобби. — Зачем? Рейлан подумал, что это один из тех самых крутых парней, но тут девушка огрызнулась: — Я что, твой переводчик, черт возьми? Сам у него спроси. — Она отошла от двери. Рейлан сделал шаг в комнату, осмотрелся и увидел разбросанную в беспорядке одежду, полотенца, газеты, пивные банки. Он взглянул на Санто: — Я хотел спросить у Бобби, не делал ли он недавно одну работу для Гарри Арно. Он здесь? Санто застегнул «молнию» на брюках, затянул пояс и защелкнул пряжку, выигрывая время. — А кто это — Гарри Арно? — Разве, — сказал Рейлан, — ты не можешь не отвечать вопросом на вопрос? — Все они такие, — заметила девушка. — Не доверяют никому, кроме себя. Откуда вы, кстати? — Прямо отсюда, — ответил Рейлан, доставая удостоверение и показывая жетон, — из федеральной полицейской службы. Я не собираюсь никому причинять неприятностей. Санто бросил девушке: — Вранье. А может, это было какое-то слово на испанском, Рейлан не был уверен. Хотя у него не оставалось никаких сомнений насчет манер парня, который повернулся спиной, вышел на балкон и встал там, глядя на улицу. Принял позу. — Эти парни иногда ведут себя так, что с души воротит, — сказала девушка. — Я говорила вам, такие уж они. Иногда я с удивлением думаю: что я тут делаю? — Я как раз собирался спросить. — Они становятся компанейскими с наступлением темноты, танцуют как ненормальные. — Девушка начала пританцовывать, исполняя что-то вроде мамбо, под музыку, звучащую по радио. — Мы ходим в клубы. Санто перегнулся через железные перила балкона, опираясь на руки. Рейлан тоже вышел на балкон и встал рядом, подумав, что ему надо всего лишь поднять этого парня за пояс и снова спросить, где Бобби Део. Вместо этого он устремил взгляд на Оушен-Драйв, на выстроившиеся в ряд разноцветные отели. Это были отели с уличными кафе, где в сезон останавливалась сверхмодная публика и девушки в трусиках-стрингах носились на роликах. Молодые парни исполняли разные трюки на скейтбордах, а фотографы выводили своих тощих моделей на пляж, где ветер причудливо развевал их наряды. Только сейчас был сезон ураганов, и люди, которые бродили сейчас по Саут-Бич, были либо местными жителями, либо второсортными модниками. Рейлан услышал, как девушка встала за его спиной, и спросил: — Совсем не похоже на то, что дома, правда? Где бы этот дом ни находился. Она сказала: — Совершенно не похоже, здесь забавно. — Санто — твой молодой человек? Девушка возмущенно ответила: — Нет, господи. Я с Бобби, когда он здесь. — Где я могу его найти? Санто, обернувшись, произнес: — Мелинда, ты не обязана ничего ему говорить. Ты слышишь меня? Девушка, Мелинда, ответила: — Отвяжись, ладно? Рейлан повернулся к ней. Она стояла в дверях. — Я только хочу выяснить насчет одного своего друга, не видел ли он его. Санто сказал: — Да? А зачем же вы показывали тогда жетон? — Может, не будешь вмешиваться, приятель? — Рейлан снова взглянул на Мелинду. — Ты знаешь, где он? — Он работает. И вернется через какое-то время, я не знаю когда. — Мне не обязательно видеться с ним лично, если у тебя есть его телефон. Он ждал. Мелинда сказала: — Где-то был. — Буду очень признателен. Гарри Арно мой друг. Я надеюсь, что Бобби знает, где он находится. — Бобби работал на него? — Да, они друзья. Санто, повернув голову, процедил сквозь зубы: — Никогда не слышал ни о каком Гарри Арно. Рейлан сказал: — Какое тут расстояние до тротуара — сорок, пятьдесят футов? Посмотри. Обернувшись, он увидел, что Мелинда направилась в гостиную, и положил руку на плечо Санто. — С тобой приятно поговорить. Мелинда, наклонившись над письменным столом, стала просматривать бумажки возле телефонного аппарата. Рейлан подошел к ней: — Тебе не достанется от него? — От кого, от Санто? Да если он тронет меня хоть пальцем, Бобби убьет его. — Она выпрямилась. — Вот телефон. Он мне позвонил однажды и дал этот номер. Хотите, чтобы я записала его для вас? Она была дружелюбна, потому что у них было что-то общее — акцент и… и, может быть, она иногда скучала по дому, а Рейлан напомнил ей о небольшом скромном городке, а может, заштатном горняцком поселке. — Буду признателен. Рейлан увидел, как она написала трехзначный междугородный телефонный код, 407, но остальные цифры не смог разобрать. — Ты говорила, что Бобби работает. А чем он вообще занимается? Мелинда подняла на него удивленные глаза. — Он садовник. — А, вот оно что, — покачал головой Рейлан. — Опытный садовник. Бобби учился этому делу, когда сидел в Старки. Рейлан взял листок, который она ему протянула, сложил, не взглянув на номер, поблагодарил. — Мне определенно нравится эта шляпа, — сказала Мелинда. Подойдя к двери, Рейлан приветственно дотронулся до полей шляпы. Он будет помнить об этой девушке, не забудет справиться о ней через недельку-другую, узнать, как у нее дела. В холле он остановился, чтобы развернуть листочек, примерно как игрок в покер, который заглядывает в первый раз в свою спасительную карту, украдкой и с надеждой. Это был он. Тот же самый номер, который Джойс дала ему, чтобы позвонить Уоррену Ганзу. Из холла Рейлан позвонил Торресу по телефону-автомату. — Мир тесен, — сказал он. — Я уже общался с Бобби Део, не зная об этом. — Рейлан помолчал немного. — Теперь мне придется снова говорить с ним. Как насчет машины Гарри? — Не попадалась. — Тебе удалось разузнать что-нибудь насчет Дон Наварро? — В базе данных ничего нет. А кто она, кстати? — Дипломированный медиум, экстрасенс, постоянно бывает в ресторане в Делрей, том самом, где Гарри должен был встретиться с Бобби Део. — Она знает Гарри? — Говорит, что разговаривала с ним минуту. Она была последней, кто видел Гарри перед тем, как он исчез. — Или отправился в Кей-Уэст, чтобы спокойно там напиться. Ты думаешь, она в курсе того, что с ним случилось? — Она знает что-то, но не говорит. — Дон Наварро, — повторил Торрес, — имя как у стриптизерши. Она живет в Делрей? — Рядом. — Господи, ты же связан со службой шерифа Палм-Бич. Так поговори там с людьми, поспрашивай. Если ее прихватывали, то наверняка знают о ней. Проверь среди криминальной публики. Неужели я должен учить тебя, как делать дела? — Спасибо, — сказал Рейлан. — Послушай, ты, случайно, не знаешь ничего скользкого о парне по имени Уоррен Ганз, а? — Прощай, — ответил Торрес и повесил трубку. 16 Взявшись за это дело, Чип воображал сырой подвал, в котором кишели пауки и тараканы, капало из труб, а заложники в цепях теснились у стены. Он хотел, чтобы все было так же ужасно, как во всех тех местах в Бейруте, о которых он читал. Он сказал об этом Луису, а Луис ответил: — Где это мы найдем такой подвал во Флориде? Ладно, но условия все равно должны были быть отвратительными, и чем хуже, тем лучше. Уж место, населенное жуками, огромными жуками, живущими на пальметто, они найдут без труда. Может быть, в какой-нибудь лачуге в Эверглейдсе. Луис сказал: — Мы что, должны находиться вместе с заложниками и жуками? И разными чертовыми болотными тварями, вроде крокодилов? У нас и так уже полно муравьев в верхней комнате. Ладно, тогда пусть это будет какое-то место с бетонными стенами. Вбить стальные скобы и повесить цепи с двухдюймовыми звеньями, такие, какие были в Бейруте. Луис сказал: — Понятия не имею ни о стальных скобах, ни о том, как вбивать их в бетон. И как ты обернешь цепь такого размера вокруг лодыжки? Велосипедную цепь, вот что нужно взять. Такую, какой пристегивают велосипед, чтобы не украли. Чип сказал, что они будут кормить своих заложников холодным рисом, бараниной и засохшим старым сыром… Специально просыпать еду, как охранники делали в Бейруте, и вынуждать заложников есть с пола. С особенным удовольствием он представлял, как на полу будут валяться бананы, чтобы до них невозможно было дотянуться, и их запах с каждым днем будет становиться все тошнотворней. Луис подметил: — Тошнотворней для всех, кому придется туда входить. Еще он сказал: — А где мы найдем тут баранину? Там же, где соломенные матрасы? Рассыпать еду… а кто будет все это убирать, я или ты? Когда он принес печенье, картофельные чипсы и прочие вкусные вещи, Чип спросил: у них что, заложник или намечаются гости? На что Луис возразил: — Невозможно относиться к заложникам, как к бейрутским, если находишься в доме ценой пять миллионов долларов. В то утро, в четверг, Луис сказал: — Уже неделю я вожу Гарри в туалет. Я должен снять с него цепь, подождать, пока он сделает свое дело, и снова приковать. — В Бейруте, — ответил Чип, — заложникам давали десять минут утром на то, чтобы умыться, постирать одежду, почистить зубы, если были зубные щетки, и опорожниться. Десять минут. А если не успели — терпи до следующего утра. — Мы не в Бейруте, а я не шиит, — сказал Луис. — Я даже не пытаюсь больше быть Абу-Арабом, разве не так? Он поднялся наверх и добавил десять футов к велосипедной цепи, прикрепленной к кольцу. Пока он делал это, Гарри спросил: — Это вы? Луис повернулся спиной к видеокамере, укрепленной высоко на стене, как в каком-нибудь банке, и, наклонившись над кольцом, сказал: — А если бы это оказался не я? Помалкивай, пока я не заговорю с тобой сам. Ладно. Я так сделал, что ты теперь сможешь ходить в ванную сам. — Очень признателен, — сказал Гарри. Луис взглянул на него, сидящего с завязанными глазами на койке. — Господи, от тебя начинает нести. — А чего вы ожидали? Я не мылся… сколько уже, неделю? Когда Луис снова спустился в кабинет, где Чип нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пытаясь орлиным взором окинуть свои владения, Луис спросил: — Как они с этим справлялись в Бейруте? Гарри нужно помыться и побриться. Он не может это сделать с завязанными глазами. Мистер Чип Ганз, специалист по заложникам, ответил не сразу. Видно, ему надо было подумать. — Ну, были разные способы. Парню, которого держали дольше всех, обернули голову полотенцем и обвязали пластырем, как мы. Время от времени ему говорили «Смерть Америке» и наносили удар. — Значит, они разговаривали с ним. — Они говорили, например: «Не двигаться, не разговаривать», но он не знал их, так что не мог распознать голоса. — Разве ты мне не рассказывал, что этот человек читал Библию, играл в шахматы? — Он сделал шахматные фигурки из фольги, в которую была завернута еда. — Как он умудрился сделать это, если был все время с завязанными глазами? — Если бы они увидели, что парень выглядывает из-под повязки, они бы зверски избили его. — Значит, заложники могли снимать повязки, когда шиита не было рядом. — Иногда. Там было другое дело. Гарри надо держать с завязанными глазами, потому что он знает нас. Луис предложил: — Нужно, чтобы Гарри надевал что-нибудь себе на голову, когда мы входим, и снимал, когда ему нужно помыться. — Что значит — надевал и снимал? — Например, маску с заклеенными прорезями для глаз. — Это идея Бобби? — Успокойся. — Луис повернулся, чтобы уйти. — Подожди. Где он? — Бобби? Одевается. Мы хотим проверить, как там мистер Бен Кинг. — Ты это серьезно? Вы собираетесь захватить его средь бела дня? — Я говорил тебе об этом. — Луис снова повернулся к двери. — Подожди! Луис остановился. — Вчера вечером ты сказал, что знаешь кое-кого в банке во Фрипорте, где у Гарри счет. — Я сказал, что я оттуда, поэтому, возможно, знаю кое-кого. — Ты сказал, что уже говорил мне об этом. — А разве нет? — Луис, откуда у меня такое чувство, что вы с Бобби хотите меня обдурить? «Опять накурился марихуаны, — подумал Луис, — надо бы его успокоить». — Послушай, я тебе что-то говорю, а ты забываешь. — Вы вносите изменения в план по собственной воле. — Ты имеешь в виду повязку? Господи, мы же новички в этом деле с заложниками. Должны посмотреть, что работает, а что нет. — Что, в конце концов, происходит?! Накурившись травки, Чип чувствовал себя спокойным и всезнающим. — Не происходит ничего такого, чего бы ты не знал, — ответил Луис. — Пока. — Ты хочешь, чтобы Гарри мог снимать и надевать повязку… Луис? Знаешь, рано или поздно… Но Луис уже был за дверью. Он поднялся наверх, в комнату, в которой расположился Бобби и которая когда-то принадлежала матери Чипа. Комната была темной, с темной мебелью и тяжелыми розовыми драпировками, почти наглухо задернутыми. Солнечный свет падал сквозь узкую щель на розовое покрывало и розовый ковер. Бобби стоял возле туалетного столика и смотрел на себя в зеркало. Он был в черных шелковых брюках, туфлях из кожи ящерицы и без рубашки. Он смотрел на себя, подняв руки с рельефно выступающими мышцами, и закручивал хвостик в узел. Луис спросил: — Ты готов? — У нас еще есть время, — ответил Бобби своему отражению в зеркале. — Что происходит? — Чип думает, что мы затеяли что-то против него. Бобби сказал: — Как знать, да? Он наблюдал в зеркало, как Луис открыл дверь шкафа и начал перебирать дамские вещи. — Ты хочешь переодеться? — Только не знаю во что, — ответил Луис. Зазвонил телефон. Он стоял на столике возле софы, где сидел Чип. На телевизионном экране была дорога перед домом — скрытая от чужих глаз подъездная аллея. Чип решил выйти, передать пульт Луису и отъехать на какое-то время. Он подумал о Палм-Бич, где часто бывал в те времена, когда его кредитные карточки еще чего-то стоили. Телефон звонил. Они просаживали деньги, которые Гарри дал на еду. Все, что у него было, — сто семьдесят шесть баксов в кошельке. А кредитные карточки… Как это он не подумал об этом раньше? Гарри они были ни к чему. Кредитные карточки могли бы пригодиться. Телефон звонил. Чип нажал кнопку на пульте и взглянул на внутренний дворик, на бассейн и заросли на месте прежней лужайки, простиравшейся до пальм и ясного синего неба. Тропинка под деревьями вела сквозь кусты к пляжу. Когда-то он считал эту часть океана своей собственностью. Телефон звонил. Ему необходимо было уйти отсюда хоть на какое-то время. Не в бар. Просто сбросить одежду и выйти на пляж, посмотреть на океан, выкурить сигарету с марихуаной, чтобы в голове просветлело, увидеть картину в увеличенном виде… Он не отвечал на звонки, потому что не должен был находиться здесь, но вдруг, неосознанно, когда телефон зазвонил снова, снял трубку. Голос Дон произнес: — Чип? — Ой, я как раз собирался тебе звонить. — Сомневаюсь. — Правда, у меня твои деньги. — Поверю, когда увижу их. — Не дуйся на меня. Встретимся в Делрей? — Почему бы мне не заехать к тебе? — Дорогая, тебе незачем приезжать сюда… пока. Если понимаешь, о чем я. — Ему понравились собственные слова. И понравилось молчание на линии. Дон сдерживала себя, размышляла, понимала, что ей лучше не злиться. Он сказал: — Я хочу выбраться отсюда. Почему бы нам не пойти в «Чак энд Гаролд» пообедать? В двенадцать тридцать? Она ответила: — Лучше оставайся там. Угрожает. Чип решил, что ему следует быть учтивым, и сказал: — Буду считать минуты, — и повесил трубку. Послать, что ли, к ней Бобби?.. В субботу надо бы сходить на Встречу «Ласковых» и попытаться добыть пятнадцать сотен. Найти какую-нибудь сбежавшую девчонку, по которой тоскует папаша. Ему следовало расспросить Дон о том пижоне в шляпе. Как он выглядел, о чем они говорили. Чип нажал кнопку пульта и снова взглянул на дорогу перед домом. Господи, стоило только подумать о нем, и он тут как тут, в своем костюме и шляпе, идет среди деревьев. Ганз поспешно вышел из кабинета в холл, поднялся по лестнице и закричал во весь голос: — Он вернулся! Этот парень вернулся! 17 Рейлан увидел их, как только обогнул дом и миновал гараж: Бобби-Садовник и чернокожий парень. Сидят во внутреннем дворике за столом, скинув рубашки, и читают газету. Рейлан тут же понял: они знали, что он вернется, и устроили это шоу специально для него. На стеклянном столе лежали газеты, но под ними находилось кое-что еще. Может быть, садовые ножницы или мачете, которое было в руках садовника в тот день. — Я вижу, у тебя появился помощник, — обратился Рейлан к Бобби Део. — Для такой работенки тебе нужна целая команда. Парни подняли головы и наблюдали за тем, как он пересекает дворик. — Я заметил твою машину в гараже и понял, что ты где-то здесь. У тебя перерыв? Бобби Део снова был в своих выходных брюках и туфлях из кожи рептилии, начищенных до блеска. На другом парне были кремовые брюки и сандалии. Бобби Део ответил: — Да, мы отдыхаем. — Да я не в осуждение. — Рейлан посмотрел, прищурившись, на небо и снова надвинул шляпу на глаза. Взглянув на чахлые пальмы и дикий виноград, который оплел все вокруг, сказал: — Я только одного не понимаю: почему ты занимаешься этим делом, а не собираешь, как обычно, долги. — Теперь Рейлан повернулся к ним лицом. — Можно заработать гораздо больше, выбивая долги, разве не так? Бобби не ответил. Рейлан спросил: — Ты бы хотел, чтобы я перешел к делу, да? Бобби продолжал молчать. — Ладно, может быть, ты мне поможешь. Насколько я понимаю, ты собирал деньги для одного моего друга, Гарри Арно. Так? Рейлан ждал, наблюдая за тем, как парень собирается с мыслями. Наконец Бобби сказал: — Иногда. — Мне говорили, что ты работал на него на прошлой неделе. — Откуда вы это узнали? — От еще одного друга Гарри. Гарри сказал ему, что ты собрал для него деньги и что он должен был встретиться с тобой в Делрей-Бич. Гарри ждал, а потом позвонил тому другу, когда ты не появился. — Кто вам сказал, что я здесь? — Твой приятель Санто. — Да? А откуда вы узнали, что надо спросить у него? Пришло время назвать себя. Рейлан протянул раскрытую кожаную корочку и жетон. — Это то, чем я занимаюсь. Разыскиваю людей, сбежавших уголовников. Я помощник начальника полиции, Рейлан Гивенс. И занимаюсь тем же, чем когда-то занимался ты, да только, уверен, за значительно меньшие деньги. Рейлан слегка улыбнулся, но Бобби не стал улыбаться в ответ. — Разреши мне спросить у тебя кое-что, — продолжал Рейлан. — Если тебе удавалось разыскать какого-то парня, который сбежал, он предлагал тебе деньги, чтобы ты от него отстал? — Вы этого хотите? — Постой, — сказал Рейлан. — Ты думаешь, что я жду взятки? — Похоже на то. — За что? Чтобы я не задавал тебе вопросов? — Забудьте. — Я всего-навсего спросил, предлагал ли тебе какой-нибудь беглый уголовник деньги. — Иногда. — Больше, чем ты получил бы, вернув его. — Всегда. — Ты брал их? Бобби помотал головой. — Почему? — Я бы не стал этого делать. — Ты имеешь в виду, что, если бы это выяснилось, ты бы потерял работу, — сказал Рейлан, — что и случилось тем не менее. Больше ты не занимаешься розыском сбежавших должников, после того как оступился. Или ты имеешь в виду, что не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах? Верю. Так что объясни мне, как получилось, что ты не встретился с Гарри в Делрей в прошлую пятницу, в час дня? — Так уж вышло. — Но ты получил деньги. — Нет, я сказал Гарри, что этот парень не сможет ему заплатить. — Этот парень, — повторил Рейлан. — Ты имеешь в виду Уоррена Ганза. Бобби пожал плечами, и тут вмешался Луис: — Вы видели, когда въезжали сюда, знак «Въезд запрещен»? Это относится и к вам. Это частная собственность, так что уезжайте. Рейлан повернулся к нему: — С кем я говорю? — Вы говорите со мной. С кем же еще, по-вашему? — Решил вмешаться? Скажи лучше, кто ты такой и что делаешь здесь? Хороши садовники — вырядились в выходную одежду, чтобы расчищать кустарник. Изображаете, что у вас перекур? Если вы здесь не работаете, тогда, значит, вторглись в чужое владение. Так что я надену на вас наручники и заберу. — Я живу здесь, — сказал Луис. — Может, и так, только я все равно тебя заберу. — За что? — удивился Луис. — Я же сторож. А он живет здесь, потому что работает, и я ему иногда помогаю. — Как тебя зовут? — Луис Льюис. — Разыгрываешь меня? — Это мое имя. Хотите, чтобы я произнес по буквам? — Где Уоррен Ганз? — Где-то на юге. Уже неделя, как уехал. — Когда вернется? — Он мне не сообщил. Теперь заговорил Бобби: — Когда я приехал сюда за долгом, он уезжал. Сказал, чтобы я поехал к его матери, и она мне заплатит. Поэтому я поехал к ней в тот дом… — Когда они разговаривали, — перебил Луис, — Бобби предупредил меня, что он садовник, и она наняла его, чтобы он расчистил участок. — Да, но сначала, — сказал Бобби, — она предупредила меня, что не станет платить никакие долги, даже за собственного сына. Похоже, парни говорили искренне. Рейлан спросил: — Ты сказал Гарри насчет матери Ганза? — Сказал. Сказал, что трудно понять, о чем она говорит. Например, я не понял, когда я должен приехать, чтобы получить деньги за работу. Бобби грустно вздохнул. — Вы ездили к ней на днях, так ведь? — Я поговорил с ней, — ответил Рейлан. — Да? И как она? — Выглядит моложе своих лет. Мы побеседовали. — О чем? О ее фортепиано? А потом медсестра вам сказала, что у старухи никогда его не было? А когда спросили о сыне, сестра сказала, что он никогда не навещает ее? Тогда вы вернулись сюда и украдкой обошли дом, заглядывая в окна? — И разбудили меня, — вставил Луис. — Я чуть было не позвонил в полицию, чтобы сообщить, что тут рыщет какой-то тип. Он может быть вооружен и опасен, так что застрелите этого сукина сына на месте. Вы хотите сказать, что это были вы? Рейлан развернулся и ушел. Луис подождал немного и, посмотрев на Бобби, сказал: — Подними руку. — Что? — Господи, подними руку. Бобби поднял правую руку, и Луис встал со стула и шлепнул его по ладони со словами: — Да-а-а. Мы сделали это, приятель! Этот пижон отправился восвояси, так и не поняв, что с ним случилось. Бобби слегка улыбнулся. Раньше Луис ни разу не видел, как он улыбается. Луис тоже улыбнулся и опять уселся на стул. — Этот пижон не знает ничего, кроме того, что услышал от нас. Чувствуешь? — Он смахнул со стола газеты и взял револьвер, который лежал под ними рядом с мачете. — Чувствуешь? — Чувствую что? — Он поверил всему, что мы ему наговорили. — Не знаю, чему он поверил, — сказал Бобби. — Я должен поразмышлять над этим. В первый раз он пытался быть свойским парнем. Теперь мы знаем, что он коп, поэтому ему не надо притворяться свойским. Пришел сюда разыскивать Гарри… Зачем им посылать федерального копа? — Никто его не посылал, — возразил Луис. — Разве ты не слышал, как он сказал, что Гарри его друг? Он не видел его несколько дней, поэтому всех расспрашивает, ищет ниточки, решает проверить всех, кто задолжал Гарри. Вот и все. — Луис посмотрел в сторону дома и крикнул: — Эй, предполагается, что ты на юге. Чип стоял на застекленной террасе и смотрел на них сквозь стекло. — Боится выйти, — сказал Луис. — Посмотри на него. — И добавил: — Выходи, дружище, все чисто. — Пусть остается там, — разозлился Бобби. — Нам надо подумать об этом парне… как его? — Рейлан и как-то там еще, — ответил Луис. — Воображает себя ковбоем. Напялил шляпу, сапоги. Я бы не возражал иметь такие, черные, со светлыми носами. — Куртка распахнута, большие пальцы — на ремне, — сказал Бобби. — Ты видел? Готов был выхватить револьвер. Мне всегда интересно, как это бывает, когда сойдутся два парня с револьверами. — Как в кино, — ухмыльнулся Луис. — Да, но это могло случиться. Этот парень не собирается отступать. 18 Рейлан вспоминал о Достопочтенной Дон. Он мысленно видел, как она сидит за столом напротив него, с закрытыми глазами и длинными волосами, разделенными прямым пробором. Видел, как она открывает глаза и смотрит на него. Взгляд бесстрастный. Когда она подняла руку, чтобы легким движением пальцев отвести волосы от лица, он заметил, что у нее привычка грызть ногти. Рейлану не терпелось снова услышать предсказание своей судьбы, и он уже был на пути от дома Уоррена Ганза к Дон, когда зазвонил мобильный телефон. Сотрудница службы шерифа попросила его встретиться с сержантом Лу Фэлко на парковке ритуального зала, который находился на федеральной скоростной дороге в Палм-Бич. И как можно быстрее. Черт. Он знал Фэлко, тут проблем нет, но сколько времени это займет? Похоже, речь шла о полицейской засаде. Рейлан нашел ритуальный зал. Сооружение сороковых годов в стиле модерн, с белыми стенами, скругленными углами и фрагментами из стекла и кирпича. Рейлан вышел из «ягуара» и пересел в неприметный серый «краун вик» со словами: — Как ты можешь вести слежку, когда все знают, что это полицейская машина? — Я жду одного парня, — сказал Фэлко, — который придет посмотреть, как выглядит его брат в забальзамированном виде. Этот самый брат сидел на ступеньках своего крыльца, когда какой-то малый вышел из машины, трижды пальнул в него, снова сел в машину и укатил. Морис должен узнать, кто это сделал. Хотя, возможно, когда он увидит брата, лежащего там… — Морис, — сказал Рейлан. — Так ведь звали одного из парней, которые пытались угнать мою машину. Фэлко кивнул. — Морис Вууди. Один раз такого увидишь и поймешь, что непременно увидишь снова. Из-за этого Мориса я и попросил тебя приехать. Другой — Фэрон. Тот, который убитый. — Который с косичками? — Фэрон. — Должно быть, они подписали долговое обязательство. — На десять тысяч каждый. Обещали своей бабушке, что никогда не впутаются больше ни во что, и она предоставила свой дом под обеспечение ссуды. — Морис жил там? — Он и сейчас там. Сквозь затененное ветровое стекло автомобиля они увидели, как по федеральному скоростному шоссе в сторону ритуального зала едет машина. Когда она проехала мимо, Фэлко сказал: — Ты знаешь Мориса. Я подумал, что когда он придет сюда, а ты войдешь со мной вместе… Ты услышал о Фэроне, а потому заехал… — Выразить Морису соболезнования? — Поговори с ним и как бы невзначай вспомни о том деле. — Предложить договориться об оправдании за угон автомобиля? — Упомяни об этом. Посмотри, не захочет ли он поторговаться, сказать, кто убил его брата. — Во Флориде не найдется такого прокурора, — сказал Рейлан, — который стал бы заниматься угоном автомобиля. Тебе это известно. — Мне, но не Морису. — Он, должно быть, страшно глуп, потому и попадает то и дело в переплет. — Мы не знаем его коэффициент умственного развития. Он может клюнуть на это. Мы надеялись, — сказал Фэлко, — привлечь их по горячим следам за ограбление в Делрей одной семейной бакалейной лавки. Использовать это, чтобы заставить Мориса быть посговорчивее. Мы предъявили их фотографии, но пострадавшая женщина сказала, что это не они, так что… — Фэлко помолчал немного, наблюдая за улицей. — Похоже, мысль об ограблении лавки пришла тем парням внезапно. Они ходили по магазину, выбирая то, что хотели, и складывали все на контрольный прилавок: пакетики с солеными крендельками, картофельные чипсы, пару блоков пива, клубничное желе. Рейлан переспросил: — Клубничное желе? — Да, все, что нужно для вечеринки, в том числе желе. Хозяин лавки вытащил револьвер, и от него же и пострадал: тридцать швов на голове. Один из парней захотел отобрать кольцо, которое было у женщины на пальце, но не смог снять. Так он — только послушай — взял садовые ножницы и собирался отрезать палец. Женщина начала его умолять, просить, чтобы он дал ей возможность попробовать самой снять кольцо, и, к счастью, ей это удалось. Парень внимательно рассмотрел кольцо, словно оценивая, и отдал ей обратно. Не понравилось. А если бы она не сняла его… Они ушли со своими покупками, прихватив около восьмидесяти баксов. Это было утром в субботу, до полудня. — У этого парня были с собой ножницы? Вроде тех, которыми режут жесть? — Скорее такие, которые используют для садовых работ. Садовые ножницы. — Да, для обрезки кустов. — Оба чернокожие? — Женщине так показалось, но она не уверена. Они ливанцы, эти двое, живут здесь всего три года. Полицейские сидели какое-то время молча, наблюдая за машинами, проносящимися по федеральному шоссе. Рейлан вспомнил Бобби Део с садовыми ножницами на поясе, когда увидел его в тот первый раз, во дворе перед домом, с мачете. Бобби-Садовник. Его не назовешь черным, хотя можно было бы, и женщина не уверена. Но если это был Бобби, а тот, другой, Луис, зачем им было грабить бакалейную лавку ради закуски, пары блоков пива и желе? Рейлан попытался вспомнить, когда в последний раз пробовал клубничное желе. Во время ленча в Майами-Бич. С Гарри?.. Он вспомнил о Гарри и тут же снова начал думать о Дон, как она открывает глаза, смотрит на него. Он сказал: — Я хотел поспрашивать тут вокруг, выяснить, не знает ли кто-нибудь из тех, кто числится в списке преступников, Дон Наварро. Она медиум, что-то вроде предсказательницы. — Достопочтенная Дон, экстрасенс, — улыбнулся Фэлко. — Ну конечно, что тебе от нее надо? — Пытаюсь выяснить, не известно ли ей чего об одном пропавшем человеке. — Это как раз по ее части. — Как ты о ней узнал? — В связи с расследованием одного убийства пару лет назад. Я был тогда в оперативной группе. Ей могла потребоваться защита. — Если бы она дала показания по делу? — Даже раньше, если бы она слишком приблизилась к нашему подозреваемому, парню, который, как мы считали, убил женщину в Бока. Забил до смерти, а потом сбросил с балкона десятиэтажного дома. Мы выяснили, что эта женщина была одной из постоянных клиенток Дон — Мэри Энн Димери. Вдова, довольно состоятельная, по меньшей мере раз в неделю приходила к Дон погадать. Тогда мы побеседовали с Дон о разных знакомых Мэри Энн, с которыми та встречалась… Один парень привлек наше внимание. — Фэлко помолчал. — Ты должен понять, что все это выглядело как самоубийство. Только мы знали, что это не так, и, хотя мы ничего не говорили Дон, даже не сделали никакого намека, она тоже это знала. Сама по себе, без нашей помощи. Мы привели ее в квартиру Мэри Энн, и она воссоздала сцену того, как этот парень ударил Мэри Энн латунной подставкой для книг. Эта подставка была сделана в виде быка, золотистого цвета. Понимаешь, мы уже установили, что орудием убийства была эта подставка, и изъяли ее в качестве вещественного доказательства, на котором были следы крови Мэри Энн. Дон сказала нам, что парень ударил Мэри Энн подставкой прежде, чем сбросил с балкона, и это было точно так, как мы и думали. — Откуда она это узнала? — Что значит откуда? Она же экстрасенс. Она видит вещи, не видя их на самом деле. — Она определила личность подозреваемого? — Она была настроена на эту женщину и увидела, что случилось с ней, но не парня, который это сделал. Она чувствовала его присутствие, сказала, что он курил марихуану. — Возможно, она сделала этот вывод на основе каких-то ваших слов. — Послушай, она говорила нам такие вещи, о которых никак не могла знать. — Почему она называет себя «Достопочтенная»? — Так принято в одной спиритической группе, к которой она принадлежит. Мы проверяли. — Она никогда тебе не гадала? Фэлко не ответил, следя за белой машиной, которая развернулась и подъехала к ритуальному залу. — А вот и Морис. Не встал на парковку. Вероятно, угнал эту чертову машину. Морис вышел из машины. На нем была вязаная шапочка, которую Рейлан сразу узнал. Фэлко сказал: — Дадим ему побыть несколько минут с семьей, с матерью, бабушкой и тетками. Они подошли к Морису, стоявшему возле гроба из светлого дерева. Женщины в темных платьях и шляпах молча смотрели на них. Рейлан взглянул на закрытые глаза Фэрона, на его косички, сложенные руки, покоившиеся на галстуке с цветочным рисунком, белую рубашку. — Я понял, — сказал Фэлко приглушенным голосом, — что его убили из револьвера тридцать восьмого калибра. Тебе повезло, Морис, ты знаешь это? Тут мог бы лежать ты. — Фэлко помолчал. — Не так ли закончил и твой отец? Его застрелили, когда ты был маленьким ребенком. — Фэлко снова помолчал. — Не похоже ли это на семейную традицию? Если так, думаю, тебе надо положить ей конец. Молчание. Рейлан ждал. Морис не шелохнулся, стоял с опущенной головой и держал обеими руками вязаную шапочку. — Ты помнишь человека, который стоит рядом с тобой? — спросил Фэлко. Морис не ответил и не поднял глаз. — Ты попытался угнать его машину, не поняв, что выбрал не того парня. Фэлко наклонился и посмотрел мимо Мориса на Рейлана. Тогда Рейлан произнес: — Как ты, Морис? — чувствуя, что больше ему нечего сказать. Он ждал, не надеясь на ответ. — Этот человек, возможно, сможет тебе помочь, — продолжал Фэлко. — Скажи нужное слово, когда будешь в состоянии говорить. Ты понимаешь, о чем я, Морис? Если увидишь, что сможешь помочь, скажи нам, кто это сделал. — Фэлко помолчал. — У меня есть свидетель, который видел тебя. Видел, как ты выходил из дома… Только назови мне имя. — Фэлко снова помолчал. — Что ты скажешь? Тут Морис, не поднимая головы и не взглянув ни на одного из них, произнес: — Почему бы вам не заткнуться и не дать мне помолиться за моего брата? Выходя из ритуального зала, Фэлко сказал: — Мерзкая личность. Пытаешься помочь и вот что получаешь взамен. — Он хочет сделать это сам, — сказал Рейлан. — Правильно, и, когда в следующий раз мы придем сюда, в ящике будет лежать Морис. Они пересекли парковку, направляясь к своим машинам. Рейлан задумался, не решаясь задать Фэлко вопрос, но все же спросил: — Лу, тебе никогда не приходилось кого-нибудь убивать? — Однажды. На самом деле я убил двоих парней. Мы их преследовали и в конце застрелили. — И какие чувства ты испытывал по этому поводу? — Ты говоришь прямо как психолог, к которой я ходил. Я сказал ей, что почувствовал необыкновенное облегчение. — Тебя стошнило? — Вырвало, да. С каждым копом, которому, как я знаю, приходилось убивать, бывает такое. — У тебя не было выбора. — Никакого, — сказал Фэлко. — Раз носишь оружие, значит, должен применить его. Вот что я тебе скажу: это слишком, черт возьми, когда от тебя такого ждут. А ты когда-нибудь пускал в ход оружие? Рейлан взглянул на Фэлко поверх автомобиля: — Дважды. В двух случаях. — Ну и уложил их? — Да. — Тогда о чем мы рассуждаем? Ты сам знаешь, когда должен выстрелить, и ты единственный, кто это знает. Так что не позволяй никому молоть об этом всякую чушь. Фэлко повернулся, чтобы открыть дверцу. — Увидимся. Рейлан открыл свою машину. — Ты не сказал мне — за то убийство кого-то осудили? Фэлко, стоявший с другой стороны «ягуара», ответил: — Мы даже не смогли предъявить обвинение. Я до сих пор считаю, что это сделал подозреваемый. Знаешь, как это бывает, когда парень ведет себя так, словно невиновен, но ты знаешь, что дело нечисто. Он здорово замешан в банковских аферах и азартных играх… — Значит, Достопочтенная Дон не слишком помогла. — Она пыталась. Она была убеждена, что если бы дотронулась до него… Она говорила: «Дайте мне дотронуться до него, и я скажу, он это сделал или нет». Мы не поняли, о чем она говорит. Дотронуться — до какого места? Но она была права насчет того, как была убита та женщина, так что мы пошли на это. Предупредили ее и организовали их встречу в службе шерифа. — И что произошло? — Не слишком много. Дон дотронулась до него, взяла за руку… Думаю, она не почувствовала нужных вибраций. Она сказала, что, по ее мнению, он этого не делал. Но у них получился очень интересный разговор. Если захочешь, можешь послушать запись. — И ты позволил ему уйти только на основании того, что сказала Дон? — У нас не было достаточных улик, к тому же его мать подтвердила его алиби. Этого парня зовут Уоррен Ганз. Фэлко сел в машину. — Лу! — Что? — Я знаю его мать. Все то время, пока Рейлан ехал в Делрей-Бич по забитой, как всегда в середине дня, девяносто пятой дороге, он анализировал известные ему факты, надеясь обнаружить нечто такое, что еще не приходило ему в голову. Итак, Ганз должен Гарри кучу денег. Гарри посылает Бобби Део их забрать. Бобби предлагает Гарри встретиться с ним, говорит, что эти деньги у него, но не появляется. Вместо этого Гарри вдруг едет к Дон Наварро, которая, как выясняется, знакома с Уорреном Ганзом — с тех пор, как его подозревали в убийстве и она дотрагивалась до него. Гарри исчезает. И теперь Бобби Део, бывший заключенный, когда-то разыскивавший за вознаграждение беглых преступников, околачивается в доме Ганза вместе с парнем, которого зовут Луис Льюис (надо бы его проверить!), в то время как Ганз предположительно находится где-то на юге. О чем все это говорит? Что Гарри может не быть в живых. Эта мысль внезапно пришла в голову Рейлану, и с этим ничего нельзя было поделать. Идея такая: Ганз нанимает Бобби, чтобы убить Гарри, и уезжает, чтобы не отвечать на вопросы. Но если у Ганза были настолько плохи дела, что он распродавал мебель, как же он расплатился с Бобби? Такой парень, как Бобби, должен стоить Ганзу не меньше нескольких тысяч долларов. Как он может себе позволить поездку на юг? Предположим, что не может. Что он прячется дома. И поэтому Бобби и Луис торчат там, чтобы открывать дверь, отвечать на телефонные звонки… Логично. Теперь следовало обдумать то, что выглядело не столь логично. Если Гарри не умер и никуда не уехал, но его нигде нет, значит, он мог находиться в том доме. А если это так, то Бобби и Луис жили там, чтобы следить за ним. У Рейлана возникла уверенность в этом, хотя беспочвенная. По крайней мере, на данный момент. Это было просто предчувствие. Но оно не давало покоя. Может быть, слова Фэлко навели его на мысли о Бобби Део. Садовые ножницы. Парень, который находился в этом доме и у которого были садовые ножницы, носил их, даже когда надевал выходную одежду, они могли быть при нем, когда он грабил бакалейную лавку вместе с Луисом. Пришли в магазин за закуской и клубничным желе. А последний раз, когда Рейлан пробовал такое желе… Это было у «Вольфи», где он обедал вместе с Гарри и Джойс, и Гарри сказал, что всегда берет на десерт клубничное желе с кусочками фруктов. Гарри предложил Рейлану попробовать, и он попробовал. Ничего особенного. Желе как желе. Если Гарри удерживают насильно, его кормят. Может, они даже спрашивают, что он хочет? А почему бы и нет? Чтобы он был доволен. Но по какой причине его могли удерживать? Помимо денег. У Гарри они были, а у Ганза нет, а Фэлко говорил, что Ганз — грязный тип, замешан в противозаконных делах, азартных играх, банковских аферах… Киднеппинг? Если Гарри удерживают помимо его воли, тогда это преступление с точки зрения федерального законодательства. Можно заработать пожизненное заключение. Ганз нашел правильного парня — Бобби Део занимался розыском беглых уголовников. Бобби выбирает место встречи, ресторан, поскольку там находится Дон. Гарри приезжает, и Дон обрабатывает его. Для своего старого друга Уоррена Ганза. Но если это похищение, то что они выиграют? Кто заплатит? Гарри не женат. Все, что у него есть, — это деньги. Рейлан на минуту задумался, но так ничего и не придумал. Единственное, что ему оставалось, — отправиться в этот дом и еще раз посмотреть. Он мог сослаться на чрезвычайные обстоятельства, неминуемую угрозу смерти или серьезной травмы и взломать дверь. А если Гарри там не окажется, получить новое назначение, куда-нибудь вроде Северной Дакоты. Единственный выход — получить разрешение на обыск. Детально описать дом с прилегающими постройками и участками, а не просто назвать адрес. Объяснить причину, по которой он просит дать разрешение на обыск. Назвать возможную причину, по которой он хочет попасть в дом, что ожидает там найти и почему, и показать это прокурору. Без упоминания садовых ножниц и желе. Никто этого не поймет. Если ему повезет и прокурор ограничится тем, что поставит несколько запятых, он отнесет это судье и будет ждать, пока его честь прочтет, нахмурившись, посмотрит на него и скажет что-то вроде «Мистер Ганз задолжал мистеру Арно некоторую сумму денег, поэтому вы считаете, что мистера Арно удерживают помимо его воли в доме мистера Ганза?». Его честь скажет, что он выдает желаемое за действительное. Ему никогда в жизни не получить подписи судьи. На парковке ритуального зала он сказал Фэлко о том, что Гарри пропал и что по этой причине он встречался с матерью Ганза. Фэлко был согласен с Торресом: надо подождать несколько дней и объявить Гарри в розыск. — А как насчет Дон? — спросил Рейлан. — Ты считаешь, что она и в самом деле может что-то видеть? — Иногда, во всяком случае. — А что, если она сможет сказать мне, где находится Гарри? — Если хочешь, я поговорю с ней. Почему бы и нет? — Ты думаешь, что, если Гарри был похищен, Дон может быть каким-то образом причастна к этому? Фэлко изумленно уставился на него и спросил: — Ты считаешь, что она настолько глупа? Рейлан не был уверен, что получил ответ, но пропустил слова Фэлко мимо ушей. Он сказал: — Ты говорил, что снабдил ее микрофоном перед встречей с Ганзом? Я бы хотел услышать запись. — В любое время. Дон не было в ресторане. Ему сказали, что она приходила вчера и позавчера. Рейлан взял одну из ее визиток и, идя обратно к своей машине, потер визитку между пальцами. Это ничего ему не дало. Он чувствовал, что дома ее не окажется, и так оно и оказалось. Никакой красной машины на дорожке не было. Он постучал в дверь и, пока ждал, взглянул на вывеску: «ТОЛКОВАНИЕ СНОВ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ». Платить за то, чтобы вернуться в угольную шахту и снова надышаться той пыли, ему не захотелось. Рейлан обошел вокруг дома, заглядывая в окна, мутные от соленого тумана, стараясь не задевать ветки пальм. Он заглянул в темные мрачные комнаты, взглянул на старую, видавшую виды мебель. На софу, на которой сидел, чувствуя все пружины, на стену с изображением Иисуса. Интересно, она не впадает в депрессию, когда входит в этот дом? Она могла помогать Ганзу, видя в этом способ выбраться отсюда. Рейлану не хотелось задерживаться здесь. Он сел в «ягуар» и отправился к Ганзу посмотреть, не случилось ли там чего нового. Не успел он приблизиться к стене сахарного тростника, окружавшей владения Ганза, как увидел «кадиллак» Бобби Део, устремившийся на север. В машине сидели два парня. Теперь Рейлану предстояло принять решение: следовать за ними или проникнуть в дом. 19 Чип наблюдал за «кадиллаком» Бобби, пока он не скрылся из вида. Наконец-то они уехали и он может поговорить с Гарри. Из попытки поторопить их ничего не вышло. Луис сказал, что они поедут тогда, когда придет время. Луис медлил, Бобби половину утра наряжался, а Ганз курил травку. Это было еще до того, как тот парень в шляпе показался во внутреннем дворике и заговорил с Луисом и Бобби. Ганз закурил очередную сигарету с марихуаной, затянулся, слушая Луиса, который сказал, что этот человек федеральный полицейский, у него жетон и револьвер на бедре под курткой. Он увидел револьвер, когда парень вынимал удостоверение. Но главное, он был другом Гарри, по причине чего и приехал. Луис сказал, что парень увидел, как обстоят дела, кто есть кто, и у него нет больше причин возвращаться. К тому времени, как Луис закончил, Чип был спокоен, опьянен наркотиком, так что спросил бесстрастно: «Федеральный полицейский? Он прискакал верхом?» Луис ухмыльнулся, а Бобби сидел, как обычно, раздраженный. Чип подумал: даже если это тот же самый парень, который разговаривал с Дон, что в этом особенного? Пришлось подождать до часа дня, когда Луис сказал, что пора, и они ушли. Все снова пошло по плану, несмотря на то что они пытались вмешиваться, эти два его горе-помощника. Зачем спорить? Если они хотят ускорить дело — пусть, отлично. Чип сказал себе: плыви по течению. Сказал: ты спокоен? Да, спокоен. Он и вправду чувствовал себя спокойно, уверенно, контролировал себя… Он нажал кнопку на пульте, чтобы переключить картинку с дороги перед домом на комнату заложника наверху, и несколько минут смотрел на изображение — койка, цепь на полу, мусор, коробки из-под еды, — пока не осознал, что Гарри в комнате нет. Ганз встал с софы. Чернокожий парень стоял позади него все время, пока разрезал ножницами повязку на глазах, так что Гарри не смог его увидеть. В чем он был уверен, так это в том, что это был тот же парень, который сказал однажды: «Мы кое о чем договоримся. Только я и ты». Гарри подумал тогда, что этот парень нарочно говорит с багамским акцентом, чтобы его голос нельзя было узнать. На сей раз этот парень сказал: — Иди в ванную и помойся. От тебя разит. И Гарри понял, что у него багамский акцент, возможно, сохранился с детства. Стоя рядом, парень сказал: — Там есть зубная щетка, бритва и все остальное. Он хотел о чем-то договориться и поэтому был приветлив. Похоже, затеял какую-то игру, чтобы отделаться от своих напарников. Гарри был теперь уверен, что их трое. Он сказал: — Я не могу принимать душ с такими цепями. — Уж как получится, — сказал чернокожий парень и протянул ему купальную шапочку, чтобы он мог закрыть глаза. Гарри помылся и побрился. Теперь хорошо бы договориться о чистой одежде. Он оглядел свою келью. Комната оказалась более просторной, чем он думал. Гарри взглянул на окна, закрытые фанерой, проверил, не сможет ли снять ее, но она оказалась прибитой к оконной раме. Когда он в очередной раз выходил из ванной, то услышал, как в замке повернулся ключ. Дверь распахнулась, и Гарри увидел, какое выражение появилось на лице вошедшего. Гарри стоял перед Чипом без повязки, с купальной шапочкой на голове, которую он тут же натянул на глаза. Это была купальная шапочка, белая с цветочками, которую мать Чипа надевала, плавая в океане много-много лет назад. Гарри поднял руки, словно защищаясь: — Я вас не видел, ладно? Клянусь Богом, не видел. Тот парень говорил, что я могу снимать ее, когда иду в ванную или остаюсь один, но должен закрывать глаза, если кто-то войдет. Клянусь, я не видел вас. Чип сказал: — Но вы видели того, другого парня. — Нет, не видел, он стоял сзади меня. Он велел мне надеть купальную шапочку. Она чертовски тесная, и в ней жарко. — Он говорил вам, что вы должны делать? — спросил Чип и увидел, как Гарри опустил руки, прежде чем ответить. — Что вы имеете в виду? — Он ничего не говорил о том, как вы можете выйти отсюда? — Нет. А разве должен был? — Гарри запнулся. — Сядьте. Гарри наклонился, чтобы подобрать цепь, и, шаркая ногами по полу, пошел к койке привычным путем. Когда он сел, Чип Ганз подошел и сел рядом с ним. — Вы приняли решение? — Я не понимаю, о чем вы. — Сколько вы могли бы заплатить за то, чтобы выйти отсюда? — Назовите сумму, — сказал Гарри. — Заплачу столько, сколько скажете, если, конечно, располагаю такими деньгами. — Как насчет трех миллионов? — Вы смеетесь? У меня нет таких денег. Чип спросил: — Вы уверены? — Я знаю, сколько спрятал, — около двух с половиной миллионов. Два миллиона двести пятьдесят тысяч плюс какие-то проценты. — Где они? — В банке. Отделение банка «Барнет» в Коллинс. — А на Багамах, в швейцарском банке? — На Багамах? — Во Фрипорте. Вы забыли о них. Я дам вам одни сутки, двадцать четыре часа, чтобы вы придумали способ, как снять все деньги с багамского счета и отдать их нам, наличными. Естественно, никто не должен знать об этом. Если мне не понравится ваш план, вы покойник. Заплатите — отправитесь домой. — А я получу назад свою машину? Она совершенно новая, — спросил Гарри. — Так вы об этом беспокоитесь, — усмехнулся Чип и схватил Гарри за плечо, помешав ему встать с койки. — Двадцать четыре часа, Гарри. Дверь закрылась, и ключ повернулся в замке. Подождав немного, Гарри спросил: — Вы еще здесь? — Через минуту: — Ты еще здесь, мерзавец? — и приподнял край купальной шапочки. Он попытался представить себе лицо мужчины, которого увидел мельком. Он никогда не видел его прежде, но это был тип, каких пруд пруди на Майами-Бич. Там слонялись сотни таких худющих загорелых типов среднего возраста, не знающих, чем заняться. Они сидели на скамейках в Ламмас-парке, глазея на моделей, которых там фотографировали. Но в доме на берегу океана, в котором ковры стоят не меньше чем семьдесят-восемьдесят баксов за квадратный ярд, дорогущая сантехника в ванной, мраморный пол… Неужели он живет здесь? Старается вести себя спокойно. Дал ему двадцать четыре часа на то, чтобы придумать план передачи денег. Чушь собачья! Если им известно, что у него есть счет на Багамах, надо было только заставить его перевести эти деньги со своего счета на их счет. Открытый счет. Разве это трудно? Гарри жевал печенье и размышлял. Они задумали получить большую сумму. Надо предложить им сделку. Если все пройдет удачно и они получат деньги, то его отпустят. Он верил, что отпустят, иначе зачем эта затея с завязыванием глаз? Но черный выступил с собственным предложением, оттеснил своих подельников, а если так, он мог и убрать их. С такими вот людьми приходится иметь дело, подумал Гарри. И что тут придумаешь? Любое предприятие могло сорваться по ряду причин: они не доверяют друг другу, а если нагрянет полиция, они и вовсе запаникуют. Наверняка полиция уже занялась его исчезновением! Бак Торрес не новичок в таких делах. Джойс позвонит Баку в первую очередь. Гарри заволновался. Но потом он подумал: нет, она не стала бы звонить Баку, она позвонила бы Рейлану… Хорошо, если бы ковбой пошел по его следу. Но захочет ли он? Этот чертов ковбой может захотеть, чтобы он никогда не нашелся. Нет, он начнет искать. Наверняка. Рейлан ехал вдоль Оушен-Бульвар, выискивая свободное место, где он мог бы поставить машину. На худой конец, он мог подъехать к торговому центру и припарковаться там. Туда было не так уж долго ехать, примерно милю. Вскоре он наткнулся на группу австралийских сосен, больших и чахлых, которые ветер долгие годы гнул в сторону от океана. Они росли вдоль открытой зеленой лужайки. Это место подходило как нельзя лучше. Он оставит «ягуар» здесь и подойдет к владениям Ганза со стороны океана. Снимет сапоги и пойдет по побережью. Чип вернулся в кабинет, чтобы вести наблюдение. На экране все еще была комната заложника: Гарри Арно без купальной шапочки сидел на своей койке и ел печенье, одно за другим. Чипу тоже захотелось, но не печенья, а попкорна. Что может быть лучше горячего маслянистого попкорна, посыпанного чесночной солью, после сигареты с травкой? Он даже проглотил слюну, подумав об этом. Сидеть здесь и, продолжая наблюдать, забрасывать горстями в рот попкорн. Чип вспомнил, что на кухне стояла большая еще неначатая банка попкорна «Ньюмен», и обрадовался. Попкорн «Пол Ньюмен» он любил больше, чем попкорн «Орвилл Реденбахер», хотя «Орвилл» тоже был ничего. Приятно было знать, что ситуация под контролем. Гарри-букмекер без остановки ел печенье. Чип улыбнулся — печенья поесть тоже неплохо. Или ореховую плитку. У Гарри стояла целая коробка ореховых плиток, прямо на полу. Господи, он мог бы попробовать их. Вот что ему нужно. Чего-нибудь сладенького. Сначала посмотреть, нет ли внизу, потом пойти наверх и взять побольше ореховых плиток. Черт с ним, с Гарри, с его печеньем. Чип нажал кнопку на пульте. Перед домом ничего не происходило. А сзади… Чип подпрыгнул — точно так же, как десять минут назад, когда взглянул на комнату наверху и не обнаружил там Гарри. На сей раз он увидел, что во внутреннем дворике снова стоит тот самый парень в шляпе, федеральный полицейский, прямо возле деревьев. Без сапог, смотрит в сторону дома, а теперь направляется мимо бассейна к стеклянным дверям. Зазвонил телефон, и Чип потянулся к нему. Он подумал, что не хочет, чтобы парень услышал телефонную трель, и снял трубку прежде, чем понял, что допустил ошибку. Пусть лучше бы парень услышал, что звонит телефон и никто не отвечает… Было еще не поздно положить трубку обратно. Только Чип собрался это сделать, как услышал: — Чип? Ему показалось, что он узнал голос, но он не был уверен. — Кто это? — Кто, по-твоему? — спросила Дон. — Послушай, я не могу сейчас разговаривать. — У тебя кто-то есть? Чип посмотрел на экран, на пустой внутренний дворик. Он хотел бы, чтобы парень появился там снова, хотел увидеть, как тот уходит. Все двери заперты. Он проверил их после того, как Бобби и Луис уехали. Парень не стал вламываться в дом, он же офицер федеральной полиции, черт возьми. — Чип, я в «Чак энд Гаролд»… — Знаю… Кое-что произошло, я не смог приехать. — У тебя нет денег, да? — Как насчет завтра? — Ты водишь меня за нос… — Нет, я звонил, но ты уже ушла, — сказал Чип. — Я проверю свой автоответчик. — Я не оставлял сообщения. Послушай, мне интересно — тот парень не возвращался? — Какой парень? — В шляпе. — Нет. — Ты говорила, что он из федеральной полиции. — Да. — Как ты это узнала? — Думаю, точно так же, как то, что он ищет сейчас тебя. Еще не нашел, но близок к этому. — Дон замолчала. Чип ждал. Она спросила: — Он, случайно, сейчас не там? Снаружи. Осматривается? — Я не видел его. — Ты хочешь сказать, что не говорил с ним, — заметила Дон. У входной двери раздался звонок. Чип переключил видеоизображение с внутреннего дворика на входную дверь. Вот он. Ждет. Поправляет шляпу. Смотрит в видеокамеру. — Разве ты не видишь его, Чип? — спросила Дон. — Скажи мне правду, разве ты не смотришь на него прямо сейчас? Он не ответил. — Чип? Чип смотрел на парня. Тот наконец повернулся и отошел. Теперь он был вне зоны видимости камеры, и Чип переключил видеоизображение на дорогу. Пусто. Чип подумал, что парень зашел за дом. Снова раздался голос Дон: — Он знает, что мы с тобой знакомы. — Откуда? — Это то, чем он занимается. Все выясняет. — Ладно, допустим, что знает. Но ты не видела меня. Послушай, меня тут нет. Луис сказал ему, что я на юге, и он не знает, когда я вернусь. — Он разговаривал с Луисом, — сказала Дон, — но не с тобой. Он все еще там? — Нет, ушел. — Но ты видел его. — Всего одну минуту. Даже меньше. — Чип чувствовал тревогу, но соображал медленно, пытался поддерживать беседу, говорить убедительно, несмотря на то что снаружи притаился полицейский из федеральной службы. Это было трудно. Для этого требовались стальные нервы. Чип вызвал на экран изображение внутреннего дворика — освещенного солнцем и по-прежнему пустого. — Послушай, ты ничего не знаешь, поэтому ничего не сможешь сказать ему, правда? — Ты имеешь в виду то, что я могла узнать от тебя? — Именно, поскольку я тебе ничего не говорил. — А как насчет того, что знаю я, — сказала Дон, — и о чем мне никто не говорил? Я не собираюсь садиться в тюрьму, Чип, за пятнадцать сотен долларов, которые еще даже не получила. — Подожди! — воскликнул Чип. Но Дон уже повесила трубку. Чип сидел, прислушиваясь и уставившись на пустой дворик. Ему хотелось выкурить еще одну сигаретку с марихуаной и съесть чего-нибудь сладенького. Он жутко проголодался, и ему надо было отлить. А еще неплохо было бы пройти через гостиную, библиотеку, выглянуть наружу, осмотреть все вокруг, но ему не хотелось выходить из кабинета. Он не знал, сколько еще ему придется просидеть здесь и что ему делать. В стеклянную дверь постучали. Он напрягся. Рейлан еще раз обошел вокруг дома, прижался к стеклянным дверям террасы и приложил ладони к лицу, чтобы собственное отражение в стекле не мешало ему наблюдать за дверью с противоположной стороны. Дверь была закрыта, но из-под нее пробивался свет. Рейлан постучал в стекло, продолжая следить за внутренней дверью. Подождав минуту, он отступил и подумал, что снимет шляпу и через нее разобьет стекло кулаком. Просунет руку, откроет стеклянную дверь, подойдет к той двери, из-под которой выбивается свет, и распахнет ее. Он подумал об этом, зная, что так не сделает. Он мог пойти в обход правил, вызывая человека наружу, мог дать ему двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть страну, но не мог войти в дом без приглашения или ордера и уж тем более взломать дверь. Так уж его воспитали, привили хорошие манеры. Хотя однажды ситуация заставила его забыть об этикете. Это было, когда они жили в поселке угольщиков и шахтеры избили Дюка Пауэра. Рейлан большую часть года стоял в пикете, его отец умирал дома от антракоза, а бандиты из угольной компании пришли за дядей Рейлана, младшим братом его матери, который тогда жил с ними. Они перешли улицу, впятером, двое с кирками, и пошли по дорожке к дому, в то время как его мать стояла на крыльце. Он помнил, что у нее были проблемы с зубами, и они разболелись у нее в этот день. Бандиты сказали, что собираются поговорить с ее братом, который всех агитировал, вправить ему мозги. Она ответила, что его нет дома. Они заявили, что хотят осмотреть дом, а если она не отойдет в сторону, они ей помогут. Рейлан вышел на крыльцо и встал рядом с матерью. Он помнил ее глаза, помнил, как она посмотрела на него — словно у нее не осталось никакой надежды. Но голос ее не выдал, когда она сказала: «В чужой дом не входят без приглашения. Даже вам не грех знать это. У вас же есть дома, правда? Там ваши матери и жены. Это наш дом, и я вас в него не приглашаю». Они оттолкнули ее и сбили Рейлана с ног ударом кирки. Прошли дом насквозь и вышли через черный ход с пустыми руками. Слова матери не остановили негодяев. Но они запали ему в душу — эти ее слова, ее спокойный голос — и удержали более чем через двадцать лет от вторжения в чужой дом. Рейлан уходил со странной мыслью. Что, если написать Гарри письмо и отправить на этот адрес? 20 — Как может этот парень быть мошенником, — сказал Луис, — если всегда делает одно и то же? — Они ничем не отличаются от других людей, — ответил Бобби. — Я знаю, как вести себя с такими. Узнаешь его привычки — и он твой. Они сидели в черном «кадиллаке» Бобби на Саут-Каунти в Палм-Бич. По обеим сторонам дороги находилась площадка для гольфа, на которой Бен Кинг играл каждый день. Они дожидались, пока этот проходимец загонит мяч в первую лунку и пересечет дорогу в мототележке, чтобы заняться второй лункой. — Молодец, да? — сказал Луис. Никто не хотел теперь играть с ним, потому что его обвинили в обмане, растрате и, возможно, еще в каких-то вещах и выпустили под полумиллионный залог, внесенный тремя разными поручителями. Они припарковались у здания клуба, чтобы увидеть, как Бен Кинг будет класть мяч для первого удара. — У него все еще проблемы с ударом, — сказал Луис. — Но он справляется. С первыми тремя лунками не бывает проблем. Даже у никудышного гольфиста не бывает плохого удара. Бобби недоверчиво спросил: — Ты хочешь сказать, что играл на этом поле? — Я подносил клюшки. Был худенький, маленький. Мешок для клюшек был больше меня. Они повернули на Саут-Каунти, чтобы увидеть, как мистер Кинг вышел на поле и загнал мяч в первую лунку. — Записывает результат в карточку, — произнес Луис. — Могу поспорить, что он мошенничает. Они увидели, как Бен Кинг сел в мототележку и пересек Саут-Каунти прямо перед ними. — Здоровый мужик, — сказал Луис. — Ты заметил? Весит не меньше двухсот тридцати фунтов. Как ты считаешь? — Насчет чего? — Насчет того, сколько он весит. — Да мне плевать, сколько он весит. — Он занимает всю тележку, — продолжал Луис, — пижонит. Сигара, козырек от солнца. Хочет, чтобы все знали, что он важная персона, поэтому без конца курит сигары. Чип говорит, что он обокрал собственную компанию, вложил деньги в недвижимость, а часть спрятал в заграничных банках на Каймановых островах. Продавал разным банкам закладные, которые даже не принадлежали ему. Как можно иметь дело с таким дерьмом? Крал с доверительных счетов, на которых хранят деньги пенсионеры. Разорял их. Чип разохался: «Я думаю о своей бедной матери, с которой могло такое случиться». На самом деле он думает, что у нее не будет денег, чтобы оставить ему. Потому ему и понадобился этот мерзавец, — заметил Луис, следя за мототележкой. — Вот он, едет. Как только Кинг пересек Саут-Каунти, Бобби выехал на своем «кадиллаке» на дорогу, доехал до следующего перекрестка и повернул налево, на частную дорогу, узкую и тенистую, с высокими соснами по обеим сторонам. — Лунка через триста пятьдесят шесть ярдов, — сказал Луис, глядя влево. — Давай проедем полпути. Видишь вон те кусты с красными цветами? — Гибискус, — заметил Бобби. — Их сажают через каждые сто пятьдесят ярдов, чтобы господам удобно было сориентироваться и выбрать клюшку. — Вот и он, — проговорил Бобби, увидев в зеркало приближающуюся мототележку. — Опять сжульничал, — сказал Луис. — Я считал его удары. Он не добивал. Надо бить дальше. Он должен это знать. — Как далеко он пробил? — Примерно на сто восемьдесят. Он бы не попал в любом случае, и это хорошо, нам это и нужно. Давай посмотрим, куда попадет его второй мяч. — Луис обернулся, чтобы посмотреть сквозь просвет в аллее. — Он готовится. Ну, промажь, давай, сукин сын, пожалуйста, чтобы нам не пришлось тащиться на газон. — Луис подождал, повернувшись на сиденье, чтобы лучше видеть. И улыбнулся. — Загнал мяч куда-то не туда. Видишь? — Мяч там, — сказал Бобби, — среди деревьев. Я не видел, чтобы он пролетел. Луис повернулся, чтобы посмотреть вперед. Теперь он не улыбался. Он был взволнован. — Спасибо тебе, Господи, за то, что доставил этого толстозадого миллионера прямо к нам в руки. Где он… идет? — Скоро появится, — ответил Бобби. — Он в своей тележке. — Мне это нравится, — сказал Луис. — Ты готов? Как только он подойдет к мячу… Бобби взялся за ручку дверцы: — В любой момент. Луис, нахмурившись, посмотрел на него: — Ты не готов еще. Подожди. Луис наклонился, чтобы открыть отделение для перчаток, достал два браунинга, протянул один Бобби и снова полез в отделение для перчаток за лыжными масками, которые Чип выписал по каталогу. Пистолеты Луис приобрел по дешевке у ребят, занимавшихся продажей краденого оружия. Изначально предполагалось, что один предназначался для Луиса, а второй — для Чипа, но сейчас пистолет Чипа находился у Бобби, так как Чип курил травку и смотрел телевизор. Вот теперь Луис был готов. — Давай надевай маску. — К черту ее, слишком жарко, — просипел Бобби. — Я в один миг доберусь до этого толстяка, он не успеет нас разглядеть. Он открыл дверцу и вышел. Луис размышлял, надевать или не надевать лыжную маску. Он смотрел на Бобби, который был сейчас среди деревьев. Бобби волновался — неужели? Так волновался, что едва не вышел из машины без пистолета. Луис открыл дверцу со своей стороны. Ладно, без масок так без масок. Он убрал маски в отделение для перчаток и наткнулся на лейкопластырь. Господи, да он сам так разволновался, что забыл о пластыре. «Нужно успокоиться, — сказал он себе. — Ты профессионал. Ты знаешь, что делаешь». Луис увидел мистера Бена Кинга неподалеку, в густой тени деревьев. Тот наклонился вперед всем своим большим телом. Потом передумал и попытался выкатить мяч из-за дерева рукояткой клюшки. Поправил мяч. Луис встал за спиной Бобби в тени дерева, футах в двадцати от здоровяка, и наблюдал, как он пытается выкатить мяч. Рукоятка клюшки скользнула по сосновым иглам, и мистер Кинг взглянул через плечо. Теперь он стоял лицом к ним, с сигарой во рту. Они пошли к нему навстречу. Бобби, опустив руку с пистолетом, спросил, как дела, таким ласковым голосом, что Луис даже удивился. Этот номер не прошел, и Кинг грозно спросил: — Что вам нужно? Они подходили все ближе, и тогда он взревел: — Это частная площадка! Убирайтесь отсюда к черту, немедленно! Им ничего не оставалось делать, кроме как наброситься на него, причем Бобби опередил Луиса. Луис велел мистеру Кингу повернуться и, наставив на него пистолет, повторил: — Ты слышишь? Повернись, черт тебя дери, кругом! Мистер Кинг повернулся, и тут Бобби стукнул его пистолетом по голове. Солнцезащитный козырек сполз ему на лицо, сигара выпала изо рта. Но он не упал, как это бывает в кино, когда удар по голове посылает в нокаут. Луис никогда не видел, чтобы такое происходило в реальной жизни, а он видел людей, которых били по голове оружием и разными тяжелыми предметами. Мистер Кинг зашатался, пытаясь ударить Бобби клюшкой. Луис схватил его за горло, повернул, опрокинул, и оба они рухнули на землю. Толстяк отбивался. Луис боролся с ним, продолжая держать в руках пистолет и этот чертов лейкопластырь. Бобби крикнул: — Сейчас я вмажу ему как следует, — а Луис велел придержать гада, и тогда Бобби наступил ногой толстяку на запястье, нагнулся, чтобы отобрать у него клюшку, и сунул рукоятку клюшки ему в рот. Луис сел на толстяка верхом и, положив пистолет ему на грудь, чтобы двумя руками оторвать кусок лейкопластыря, стянул с него солнцезащитный козырек. Так что теперь они смотрели друг другу в глаза. Луис чувствовал, что мистер Кинг старается запомнить его лицо, каждую черточку, прежде чем ему завяжут глаза. Бобби вынул рукоятку клюшки, и Луис заклеил мистеру Кингу рот. — Какие-то мототележки… — предупредил Бобби. Луис поднял голову. В трехстах ярдах от них собирались играть в гольф две пары. Они ставили метки для мяча. Пора было сматывать удочки. — Ты едешь с нами. Слышишь? Так что без фокусов. Поднимайся, — распорядился Луис, а Бобби ткнул пистолетом толстяку в лицо и взвел курок. — Устроишь мне еще что-то, и ты покойник, — предупредил Бобби. Они вывели мистера Кинга из-за деревьев к машине, связали ему руки за спиной, засунули в багажник и поехали. Луис сказал: — Надо было все-таки надеть маски. — К черту их, — отрезал Бобби. Похоже, ему было наплевать на то, что толстяк их увидел. Что бы это значило? Примерно полчаса назад, когда дверь открылась и кто-то вошел и тут же вышел, Гарри подумал, что ему принесли еду. Время обедать еще не пришло. Он снял купальную шапочку, взглянул на пол, потом на хлам на другой койке… Ореховые плитки исчезли. Вот мерзавцы! Один приносит угощение, а другой его ворует. У двери раздались шаги. На этот раз пришел не один человек. Гарри натянул купальную шапочку на глаза, сел на край койки и сгорбился, обхватив руками колени. Он услышал, как один из пришедших охнул, видимо от боли. Услышал, как что-то стукнулось о стену напротив, потом раздался стон и чей-то голос возопил: — Черт, полегче! Низкий громкий голос. Гарри поднял голову и едва не спросил, не появился ли у него сокамерник. Удивившись и одновременно обрадовавшись, он чуть было не произнес этого вслух. Охранник положил руку ему на голову и оттолкнул. Гарри пришлось схватиться за край койки, чтобы не удариться о стену. Он услышал звон цепи, после чего возмущенный низкий голос пророкотал: — Что вы, черт возьми, делаете, сажаете меня на цепь? С ума сошли, что ли?! Вы что, меня похитили? Тогда, ребята, вы должны понимать: четыре или пять сотен людей могут сказать, что я должен им деньги. В наступившей тишине слышался лишь звон цепи. Гарри подождал, прислушиваясь и не снимая жаркой резиновой шапочки. Ясно одно: голос принадлежал человеку примерно одного возраста с ним, может быть, немного моложе, крепкому и грузному. Что у него на глазах — тоже купальная шапочка? Гарри подумал, что он и этот мужчина — словно пара участников спортивного праздника на воде, ждущих его начала. Он услышал, как мужчина спросил: — Ты цветной или латиноамериканец? — после чего раздался звук пощечины и ответ: — Я — латиноамериканец. Мужчину еще раз ударили, и латиноамериканец сказал: — Будешь ко мне цепляться, тебе тут не поздоровится. Наступила тишина. Гарри понял, что охранников двое: чернокожий парень, который разговаривал с ним и дал ему купальную шапочку, и латиноамериканец. Чернокожий спросил: — Хочешь, чтобы я сказал ему? Латиноамериканец ответил: — Валяй, — и чернокожий сказал: — Мистер Кинг, мы хотим, чтобы вы подумали, каким способом передать нам деньги, три миллиона. Если мы одобрим вашу идею, отлично. Если идея нам не понравится, получите пулю в лоб. Ясно? Низкий голос ответил: — У меня нет трех миллионов, у меня нет ни цента, я банкрот. Вы умеете читать? Об этом писали все газеты в прошлом месяце. Чернокожий повторил, теперь с угрозой: — Не выполнишь, получишь пулю в лоб. Подумай хорошенько? Может, у тебя найдутся деньги, о которых ты забыл. Низкий голос ответил: — Если вы ставите вопрос так, я, возможно… Чернокожий сказал: — Подумай, время пока есть, — и добавил: — Повязку на глазах не трогать! Понятно? Снимешь — получишь пулю в лоб. Дверь захлопнулась. Гарри подождал немного и сдернул купальную шапочку. Мужчина сидел поперек койки, среди пустых коробок, прижавшись спиной к стене, цепь лежала на его груди. Полотенце, которым обмотали его голову, было в кровавых пятнах. Кровь виднелась и на рубашке. На нем были черно-белые туфли для гольфа. Гарри прокашлялся. Мужчина поднял голову. — Я Гарри Арно. А вас зовут Кинг? Мужчина не ответил — возможно, удивился, а возможно, подумал, что это какой-то трюк, придуманный, чтобы застать его врасплох. Но потом спросил: — Кто вы? — Я только что вам сказал. Гарри Арно. Я здесь… Какой сегодня день? — Четверг. Вы прикованы? — Да, но я могу снимать повязку с глаз, когда их нет в комнате. — Гарри увидел, как Кинг сел прямо и начал теребить повязку. — Я бы не стал так делать. Они хотят, чтобы вы оставались в темноте какое-то время, — сказал Гарри. — Я думаю, им просто нужно вас дезориентировать. — Где мы? — Где-то на океане. — Исчерпывающий ответ! — Вы знаете столько же, сколько и я, — сказал Гарри. Его не испугала грубость мужчины, ведь им предстояло быть вместе… — Вы играли в гольф, когда они вас захватили? Мужчина не ответил, продолжая возиться с повязкой, и Гарри подумал: нет, он надел туфли для гольфа, чтобы в них танцевать чечетку! Глупый вопрос… Мужчина наконец стянул полотенце и лейкопластырь с головы, и Гарри тут же узнал его. Бен Кинг. Его фотографии были в последнее время во всех газетах. Сейчас он, с засохшей кровью в волосах, в упор смотрел на Гарри. — Кто эти подонки? — Я сам познакомился с ними лишь семь дней назад, — ответил Гарри, — но пока не видел. — Он поднял купальную шапочку. — Я обязан натягивать это, когда кто-нибудь войдет. — А я видел их, — сказал Кинг. — И никогда не забуду. «Неправильно себя ведет», — подумал Гарри. — На вашем месте я бы надел повязку, — заметил он, понимая, что своенравный Кинг, привыкший делать все по-своему, не послушает его. — Сколько времени, говорите, вы тут находитесь? — Это мой седьмой день. — Сколько они хотят от вас? — Столько, сколько смогут получить. Кинг явно заинтересовался: — Да? А чем вы занимаетесь? — Я отошел от дел, — сказал Гарри, не испытывая желания исповедоваться перед этим проходимцем. Интересно, как тот чернокожий собирается осуществить свой жульнический план и что-то ему сообщить в присутствии Кинга. Но если он способен в любой момент отделаться от своих партнеров, тогда он сможет осуществить то же самое и с Кингом. — Вы когда-нибудь играли в Брейкере? — спросил Кинг. — Это поле для гольфа на океане. Гарри покачал головой: — Никогда. — Я вышел напрямую к четвертой лунке, — сказал Кинг, — готовился. Если бы я смог приблизиться к флажку, то получил бы преимущество… Луис повел Чипа на кухню, чтобы выпить, но главное — чтобы увести его от Бобби. Там он достал лед, бросил его в три стакана и плеснул в них скотч со словами: — Если ты что-то себе представляешь, это еще не значит, что так будет на самом деле. Понял? Бобби говорит, что они все равно будут разговаривать, сравнивать свою ситуацию, спрашивать друг друга, собираются ли они платить и сколько, и всякое такое. — Их надо было отправить в разные комнаты, — сказал Чип. — Правильно, но у тебя только в одной комнате эта чертова паршивенькая видеокамера. Так что ничего не поделаешь. — Бобби получил деньги, — сказал Чип. — Ты собираешься попросить у него? — Я должен расплатиться с Дон. Она звонила, она нервничает. — Хочешь, я поговорю с ней? — Я думал об этом. Думал, когда вы с Бобби вернетесь, я скажу ему о Дон. Он собирается встречаться с ней? — Хочешь напугать ее еще больше? Тогда Бобби — это именно то, что тебе нужно. Луис взял один стакан для себя, второй — для Бобби. Чип сказал: — Этот полицейский вернулся. Луис замер. — Он видел тебя? — Позвонил в колокольчик, обошел вокруг дома и постучал в заднюю дверь. — Я хочу знать, видел он тебя или нет! Чип покачал головой. — Поговорим об этом позже. — Луис повернулся и пошел из кухни через холл в кабинет с телевизором. Бобби стоял и смотрел на экран. — Полюбуйся на это, — сказал он. Луис тоже взглянул на экран: — Ну? Ты же знал, что они будут разговаривать. Бобби спросил: — Это все, что ты видишь? Я предупредил его, чтобы он не снимал повязку с глаз. А он снял. Луис ответил: — Нет, это я предупредил его, чтобы он ее не снимал. — Вот так и происходит, когда что-то меняешь. — Чип развел руками. — Я знал, что у нас будут проблемы с этим типом, — сказал Луис. Бобби возразил: — Нет, проблем не будет, — и вышел из комнаты. Чип спросил: — Куда это он направился? — Собирается врезать ему, — ответил Луис. — Хочешь посмотреть? Будет здорово, если здоровяк даст ему сдачи, да? Взгляд Луиса был прикован к экрану. Он не смотрел на Чипа и не слушал, что тот говорит. Он ждал, когда откроется дверь комнаты заложников. Бен Кинг сидел, сгорбившись, на своей койке, а Гарри Арно, сняв купальную шапочку, сидел, сгорбившись, на своей. Они сидели лицом друг к другу. Бен Кинг что-то говорил, жестикулируя. Потом, зажав большой палец левой руки в правой (посмотрите на него!), как будто держал клюшку для гольфа, сделал короткий замах. Видно, он рассказывал Гарри о своей игре в гольф. Вот чем он занимается. Ждет. Поднял глаза. Гарри тоже поднял глаза, поспешно натянул купальную шапочку и снова сгорбился. Бобби уже в комнате. Подходит сзади к Бену Кингу. Бен Кинг пытается подняться с койки. Бобби хватает его за волосы, запрокидывает голову и, похоже, собирается нанести удар, но ничего такого не происходит. — Господи! — заорал Чип, потому что Бобби сунул руку за спину и выхватил из-под своей латиноамериканской праздничной рубашки оружие, которого Луис раньше не видел. Это был не браунинг, а похожий на него автоматический пистолет. Бобби ткнул им Бена Кинга в лицо. Кинг широко открыл глаза, увидел пистолет, и Бобби выстрелил в него. Раздавшийся звук эхом отозвался в доме. Луис увидел, как Бобби повернулся и посмотрел в камеру. Его лицо на экране не выражало ничего особенного. Он словно сказал им, что ничего особенного не произошло, а потом вышел. Бен Кинг лежал мертвый поперек своей койки, среди хлама. Кровь была на стене, кровь была повсюду. Гарри Арно как сидел в своей купальной шапочке, так и остался сидеть. Луис взглянул на Чипа: — Ты хотел Бобби Део, вот ты и получил его. Луис пошел поговорить с Бобби. Тот был теперь в спальне матери Чипа. Представление закончилось, но он все еще держал в руке пистолет, когда Луис вошел и зажег свет. Луис молча смотрел на него. Он хотел услышать, что скажет Бобби. Ничего. Положив пистолет на туалетный столик, Бобби взглянул на Луиса, и Луис спросил: — Что это у тебя? Бобби пожал плечами. Он еще не пришел в себя после того, как убил человека. Он сказал: — «Зиг Зауэр». Он был у меня. — Он был у тебя на площадке для гольфа? Я видел, что из машины ты выходил без него… Ты его спрятал, да? Он был у тебя все время. Ты собирался пристрелить этого мужика прямо тогда, да? Зачем? Давно никого не убивал? — Он мне не понравился. — Мне тоже так показалось. — Это ты велел ему не снимать повязки. Разве ты не говорил, что иначе пристрелишь его? — Чтобы припугнуть. — Знаешь, когда ты говоришь, что собираешься сделать, ты должен сделать это. Понимаешь? Или не говори. — Я говорю, а ты убиваешь, да? — Я понял, что с ним мы только напрасно теряем время. Он не собирался ничего нам платить. — А что теперь делать с той грязью, которая там по твоей милости? — Гарри уберет. Бобби все еще был не в себе, словно сильно устал или ему было все безразлично. Но когда Луис сказал: — Гарри был свидетелем, он все слышал. Ты и его собираешься пристрелить? — Бобби принял прежнюю позу, напустил на себя бравый вид и ответил: — Если понадобится. Это задело Луиса. Он сказал: — Ты имеешь в виду — если тебе захочется. — Он увидел, как Бобби поежился, словно ему было холодно. — А что ты собираешься делать с трупом? — Выбросить в болото. Ты мне поможешь? Луис подошел к туалетному столику, взял пистолет, «Зиг Зауэр», как сказал Бобби, и взвесил на ладони. — Легкий, да? Восьмизарядный, — сказал Бобби. — Ты считаешь, этого достаточно? — Я мог бы иметь двадцатизарядный, если бы захотел. Пять сотен. — С таким только на войну ходить, — заметил Луис. — Если я помогу тебе отнести мистера Кинга в машину, ты отвезешь его на то болото, куда всегда отвозишь людей? Бобби пожал плечами. — Придется Гарри заняться уборкой. Я хочу, чтобы комната выглядела прилично, — сказал Луис, — когда появится следующий гость. Если он тебе, конечно, понравится. Бобби посмотрел на Луиса безучастным взглядом. Если у парня отсутствует чувство юмора, это его проблема. Сидя рядом с Гарри на койке, Луис сказал: — Ты ничего не видел, ничего не слышал. — Это было как гром. Ужас! — Гарри, казалось, оцепенел. — Могу себе представить. — Я был в купальной шапочке. — Знаю, что в шапочке. Это все равно что отбывать срок — ты не знаешь, что происходит вокруг, даже в камере, в которой сидишь. Так что не думай больше об этом. Ты никогда не видел этого человека… Ты меня слушаешь? Гарри выпрямился очень осторожно, словно боялся шевельнуться. Луис на минуту задумался, глядя на измазанную кровью мистера Кинга стену, а затем сказал: — Иди в ванную комнату и встань у зеркала. Туда не достает камера. Потом сними шапку. Ему пришлось сказать: «Давай», прежде чем Гарри подобрал свою цепь и, шаркая по полу, направился в ванную. Луис вошел за ним следом. Он встал позади Гарри. Он был выше ростом, чем Гарри, и видел через плечо его лицо, покрытое красными пятнами от купальной шапочки, — лицо жалкого человека, который не знает, что с ним происходит. Луис сказал: — Гарри, тот, кого ты видишь за своей спиной, — твой спаситель. Это я. Я — твоя единственная возможность выйти отсюда живым. Я хочу, чтобы ты увидел, как я выгляжу, потому что мы теперь партнеры. Понял? Голова Гарри поднялась и опустилась, но выражение лица не особенно изменилось. — Ты собираешься делать то, что я скажу, да? Гарри кивнул. — Мы выйдем отсюда, и ты поедешь вместе со мной во Фрипорт. — Гарри ждал, и Луис спросил: — Поедешь? Гарри кивнул. — А поскольку мы партнеры, то, когда мы приедем, ты переведешь половину денег со своего счета на мой. — Луис помолчал. — Давай, кивни еще разок. Гарри кивнул. Чип снова курил свою травку. Двигаясь, словно во сне, накурившись почти до одури, он сел на софу. Луис рядом возился с пультом. — Он застрелил его. Как будто ничего особенного не сделал, — сказал Чип. — Бобби всегда так, — ответил Луис. — Он собирается встретиться завтра с Дон. — Это плохая идея. — Я говорил ему, что не надо, я лучше ей позвоню. А он ответил, что все равно поговорит с ней. Он хочет, чтобы Дон предсказала ему судьбу. 21 В пятницу утром Рейлан позвонил из Майами Достопочтенной Дон, представился, напомнил, что приходил в прошлую пятницу, сказал, что заезжал вчера и что ему необходимо снова поговорить с ней. Она ответила: — Знаю. Спокойным, как показалось Рейлану, голосом она сказала, что знает, кто он и о чем хочет с ней поговорить. Когда он спросил, нельзя ли прийти в это утро, она ответила, что можно, если не позже чем за час до полудня, поскольку потом она уйдет в ресторан. Так что Рейлан сел в «ягуар» и на скорости девяносто пять миль в час влился в поток машин. Дорога в обе стороны, и на север, и на юг, была забита легковыми автомобилями, пикапами, полуприцепами, трейлерами… Во всем остальном это был чудесный солнечный день, и Рейлан подготовился к нему. Он был в своем темно-синем костюме. В машине на полную мощность работал кондиционер. Вчера днем он заезжал в службу шерифа, чтобы просмотреть информацию о Луисе Льюисе в компьютерной базе штата, и убедился, что ввел его данные правильно. Этот парень был известен также под именем Ибрагим Абу Азиз. Год рождения… Луис был на три года моложе Рейлана. В примечании говорилось: родился во Фрипорте, в Содружестве Багамских островов. Чернокожий, черные волосы, карие глаза. Рост шесть футов, вес сто шестьдесят пять фунтов. Шрам с правой стороны, нехарактерный. В списках ФБР не значится. Обвинение в распространении марихуаны временно отменено и больше не возобновлено. Обвинения в воровстве машин — не предъявлены. Предъявлены обвинения по трем пунктам: имел при себе спрятанное оружие; разрядил пистолет в общественном месте; стрелял по жилому дому. Признан виновным по всем пунктам. Таким образом, все трое подозреваемых Рейлана были уголовными преступниками. Уоррен Ганз, который одно время подозревался в убийстве, был признан виновным в банковском мошенничестве и условно освобожден на поруки. Бобби Део, подозреваемый наемный убийца, обвинен в непредумышленном убийстве. И Луис Льюис, мелкий уголовный преступник, был привлечен за хранение оружия и осужден. Вопрос, который не давал Рейлану покоя, мог бы звучать так: кто из них был главным? Вероятно, Ганз. Но способен ли он манипулировать двумя бывшими заключенными? Рейлан недостаточно много знал о Луисе Льюисе, чтобы делать выводы о нем, поэтому решил присмотреться к Бобби Део. Позже он заехал за Джойс, и они пошли пообедать в «Стоун Краб». За столом Рейлан сообщил Джойс все, что знал к этому моменту, и высказал предположение, что Гарри может находиться в доме Ганза, хотя, как признался Рейлан, он не увидел в этом особого смысла. А вот Джойс увидела. Она буквально подскочила на стуле, услышав об этой идее, поскольку ей хотелось верить, что Гарри жив, а не погребен в каком-нибудь болоте. Рейлану пришлось объяснить ей, почему он не мог продолжить расследование без разрешения или ордера на обыск, но она не смогла его понять. Если он не остановился перед тем, чтобы убить человека, сидевшего за одним столом с ним в ресторане, почему он не решился войти в чужой дом? Он сказал ей: — Почему ты не веришь мне на слово? — и попытался объяснить разницу. После этого они довольно долго возились с крабовыми клешнями в полном молчании. Рейлан поинтересовался, почему Джойс не попробует горчичный соус. Джойс сказала, что предпочитает растопленное масло. Не хочет ли она еще пива? Нет, ей достаточно. Как насчет лимонного пирога? Джойс и не подумала отвечать. В это утро Рейлан заехал в службу шерифа послушать запись разговора Достопочтенной Дон с Уорреном Ганзом. Фэлко устроил прослушивание в одном из кабинетов, сказав, что разговор происходил прямо там, — он показал на видневшийся сквозь стеклянную стену ряд стульев. Ганз думал, что его доставили сюда для допроса. «Ты понимаешь, это была идея Дон». Так она могла прикоснуться к Ганзу, основному подозреваемому в убийстве женщины в Бока, и выяснить, совершал он это преступление или нет. Фэлко включил запись и сел рядом с Рейланом. И вот что они услышали: «Ганз. Вы ждете лейтенанта? Дон. Они хотят расспросить меня о Мэри Энн Димери, женщине, которая покончила с собой. Я Дон, ее подруга. Ганз. Нет, это я ее друг, а вы — ее гадалка. Дон. Пусть так. Ганз. Что происходит? Дон. Что вы имеете в виду? Ганз. Вы сидите и пожимаете мою руку. Мы что, собираемся тут нежничать? Надеетесь, что будете читать мои мысли, а я откроюсь вам? Дон. Я уже и так все о вас знаю. Ганз. Правда? От Мэри Энн или вы смотрели в хрустальный шар? Вы гадаете по руке? Дон. Могу, но обычно этого не делаю. Ганз. Вот, посмотрите. Скажите, что вы думаете, и, может быть, я доверюсь вам. Дон (после долгой паузы). Вы человек с большим самомнением. Ганз. Где вы это увидели? Дон. Ваш указательный палец длиннее, чем безымянный. У большинства людей они одинаковой длины. Ганз. Удивительно. Дон. У вас проблемы с оплатой счетов». — Замечаешь, он этого не отрицает, — сказал Фэлко. «Ганз. Где тут линия моей жизни? Дон. Вот эта, загибающаяся вниз. Ганз. Прямо до запястья. Это ведь хорошо, да? Дон. Длина не играет особой роли. Ганз. Что вы видите? Дон. Упадок энергии. Ганз. Неужели вы не видите ничего хорошего? Дон. Ну, вы амбициозны, знаете, чего хотите. Впрочем, линия судьбы неровная. Ганз. Вам нужно, чтобы я был с вами откровенен? Дон. Как вам угодно. Ганз. А если я вам скажу, что Мэри Энн была убита? Дон. Откуда вы знаете? Ганз. Мы же поэтому оказались здесь, разве не так? Я — подозреваемый, а они хотят узнать, что вы чувствуете насчет меня — или как там вы получаете свои послания? Если вы хороший специалист, вы знаете, что я этого не делал. Но если я вам скажу, что знаю, кто это сделал?» — А этот парень совсем не глуп, — сказал Фэлко. «Дон. Знаете? Ганз. Допустим, я знаю, но не могу сказать этим людям. Допустим, что я по личным причинам не могу им позволить впутать меня в это дело, поскольку был близок с убитой женщиной. Идет? Дон. Вы хотите, чтобы я им сказала, кто сделал это». — И она тоже не глупа, — заметил Фэлко. «Ганз. Вы пойдете туда и скажете им, что разложили свои магические карты или дотронулись до чего-то, что дала вам Мэри Энн… Послушайте, я скажу вам, как это сделать. Вы профессионал, вы видите вещи, так? Вы перевернули карту и увидели его. Или закрыли глаза, вошли в свое провидческое состояние и увидели, что произошло, как этот парень поднимает Мэри Энн и бросает ее с балкона. Вы слышите ее крик в момент падения. Парень смотрит вниз, поворачивается, и тут вы видите его лицо. Вы описываете этого парня копам, и они начинают его искать. Внезапно вы становитесь знаменитостью, ясновидящей, которая раскрыла убийство. Дон. Мои фотографии поместят в газетах… Ганз. В газетах, в журналах. Вы появитесь в ток-шоу. Не успеете опомниться, как люди выстроятся к вам в очередь, чтобы погадать. „Встречу ли я когда-нибудь своего суженого?“ „Не обманывает ли меня мой муж?“ Вскоре у вас уже появится своя колонка в газетах… Дон. А если выяснится, что парень, которого я описала, не делал этого? Ганз. Тогда вам крышка. Вы должны были прийти сюда и показать на меня. И если бы подтвердилось, что убийца я, вы бы стали знаменитостью. Вы хотите с помощью всей этой телепатической чепухи сделать себе имя. Ладно, давайте, попробуйте. Только я чист, я даже не приближался к дому Мэри Энн в ту ночь. Как я уже говорил, если вы хороший специалист, если знаете, что делаете… Дон. Вы сказали, что Мэри Энн вскрикнула, падая. Ганз. А вы бы не вскрикнули? Дон. Она была уже мертва. Ганз. Это они вам сказали? Дон. Это я сказала им. Ганз (после паузы). Думаете, что всегда правы? Дон. Достаточно часто. Хотите, я прямо сейчас вам погадаю? Я ничего с вас не возьму. Ганз. Конечно. Давайте. Дон. Дайте мне свою руку. (Долгая пауза.) Вы производите приятное впечатление. Можете подключить обаяние в нужный момент и убедить людей сделать то, чего бы они никогда не сделали. Во всяком случае, некоторых людей. Могли бы заработать много денег на сбыте товаров, но для этого вам пришлось бы работать, что совершенно исключено для вас. Так что вы живете, пользуясь своими мозгами и высоким самомнением, которое пока ничем не оправдано». — Здорово она его осадила, — сказал Фэлко. «Ганз. Но я знаю, чего хочу, и я амбициозен. Вы увидели это на моей ладони, так ведь? После того как мы все здесь закончим, вы не будете против выпить со мной чего-нибудь?» — Я думаю, они так и сделали. — Рейлан следил за тем, как Фэлко перематывает назад пленку. — И стали добрыми друзьями. Дон сразу сказала, что это был не Ганз? — Она сказала, что так не думает, но хочет прибегнуть к медитации, чтобы быть уверенной. Через пару дней она сказала, что уверена в его невиновности. — После того, как они поближе узнали друг друга, — заметил Рейлан. Фэлко кивнул: — Мы думали об этом. Нам известно, что она считает, будто у этого парня много денег. — Кто-нибудь объяснил ей, что это не так? — Нет, насколько я знаю. — Почему Ганз — главный подозреваемый? — Мы не знаем о нем ничего хорошего. Он слишком изворотливый. Нам известно, что он занимал деньги у жертвы. Нам известно, что он держал нелегальные тотализаторы в Майами. Предположение такое: он в провале, просит Мэри Энн еще об одной ссуде, а она отказывает ему. Ганз в отчаянии, сорвался, они вступают в дикую перепалку, и он убивает ее этой подставкой для книг, этим латунным быком. — Которого Дон посчитала орудием убийства, даже не видя его? — спросил Рейлан. — Да, подставку изъяли в качестве вещественного доказательства. Но она увидела на полке другую подставку для книг, их было две. Мы спросили: «Это та?» Она ответила: «Нет, на той, которую использовали, есть кровь». — Разве ее не вытерли? — Отпечатков там нет, но остались следы крови вокруг деревянного основания, на котором стоит бык. — А как насчет отпечатков пальцев Ганза? — По всей квартире. Представь себе, даже на чековой книжке Мэри Энн. Это еще одна причина, по которой мы подозревали Ганза. Там не было больше никого, если, конечно, кто-то неожиданно не вошел. — И никаких следов Дон? — Нет, насколько мне известно. — А на нее подозрение никогда не падало? — Мы проверяли ее. Нет оснований думать, что у нее был мотив. Рейлан задумался, а потом спросил: — Те два парня, которые ограбили бакалейную лавку, — их не задерживали? — Нет, насколько я слышал. — Кажется, я знаю, кто это. — Так же случайно, как знаешь мать Ганза? — Да, в каком-то смысле. И хочу передать их федеральным властям. Если я этого не сделаю — они твои. 22 Дон Наварро была сегодня в белой юбке, на пару дюймов не доходящей до колен, и зеленой блузке без рукавов. Рейлану очень понравилась ее юбка. Он подумал, что Дон придвинет к софе карточный стол, как в прошлый раз. Но она этого не сделала. Пока, во всяком случае. Стоя в центре комнаты, футах в двадцати от Рейлана, она спросила: — Итак, чем могу быть полезна? Юбка облегала ее бедра. Дон оказалась не такой изящной, какой Рейлан ее представлял. Он сказал: — Я бы хотел спросить из чистого любопытства: а лицензия у вас есть? — Сначала, — сказала Дон, привычным движением пальцев отводя волосы от лица, — вам следует узнать, что я по гороскопу Стрелец. Родилась в Большой Триаде. Так что мне было предначертано жить той жизнью, какой я живу. Она слегка покачивалась из стороны в сторону, переминаясь с ноги на ногу в плоских белых тапочках, похожих на балетки. Рейлан обратил внимание на то, как двигаются ее бедра. — Когда мне было два года, — продолжала Дон, — я поняла, что мой отец не был моим настоящим отцом. Я не шла к нему на руки, и все находили это странным. Я заранее чувствовала все, что должно произойти. Я даже пережила астральное путешествие. Однажды, когда мне было семь лет, через несколько дней после смерти моей бабушки, я увидела ее сидящей в гостиной. Она была в домашнем платье и белой шерстяной кофте поверх него. Я пошла на кухню и сказала об этом маме. Мама не верила мне до тех пор, пока я не описала кофту, которая была белой, с маленькими розовыми ленточками и все еще с магазинными ярлыками. Мама побелела как полотно. Она вытащила из шкафа коробку и достала оттуда точно такую же кофту, которая была на моей бабушке. Это был подарок к ее дню рождения, но она умерла, не дожив до него. Ей должно было исполниться шестьдесят три. Моя мама никогда никому не показывала эту кофту и знала, что я ее не видела. Но я точно описала ее, вплоть до висевших на ней ярлыков. Рейлан спросил: — А что такое астральное путешествие? — Это когда выходишь из своего тела и оказываешься где-то еще. Он подумал, что Дон вполне могла совершить астральное путешествие. — А ваша бабушка говорила вам что-нибудь? — Да, говорила. Она сказала, что мы будем держать связь. Я иногда разговариваю с ней. Она когда-то выкуривала по три пачки сигарет в день. — Вы всегда зарабатывали на жизнь ясновидением? — Я собиралась стать косметологом. Училась делать маникюр и прически, но терпеть этого не могла. Я бегала кругами по кабинету и иногда просто сходила с ума. Это потому, что я Стрелец и на меня влияет Марс. Сейчас я всерьез подумываю о том, чтобы заняться акупунктурой. У этого бизнеса неограниченные возможности. Хотите выпить чего-нибудь освежающего? — Пока нет, спасибо. — Вы задали мне перед этим вопрос, — сказала Дон. — Да, я лицензированный психоаналитик, ясновидящая, астролог, медиум и толкователь символов. Стоимость лицензии — двести двадцать пять долларов, хотя так называемые целители и заклинатели не должны платить ни цента. Я также посвящена в духовный сан. После занятий у нескольких выдающихся учителей и священников — Марлен Локлир, вы, может быть, слышали? — я была принята в спиритуалистское общество Вако, Техас. Рейлану показалось, что она говорит заученный наизусть текст. — Кроме того, я вижу ауру. Ваша не слишком плоха — приятный голубой цвет, тонкая красная полоска только по краю. Как вы себя чувствуете? — Весьма неплохо. — Достаточно ли гармоничной жизнью вы живете? Всегда ли ладите с окружающими? — Я лажу почти со всеми. — Даже с теми, кого арестовываете? Рейлан слегка улыбнулся: — Они меня не волнуют. Им надо быть в ладу с самими собой. Он положил ногу на ногу, устраиваясь поудобней на продавленной софе. Его правая рука коснулась полей лежавшей рядом шляпы. — Это защитная поза, — сказала Дон, — когда кладут ногу на ногу. Она закрывает энергетические точки на вашем теле. Вы должны делиться своей энергией со мной. Я все равно не смогу рассказать вам ничего такого, что вы хотели бы от меня скрыть. Рейлан продолжал сидеть положив ногу на ногу, и Дон, подойдя к нему, переложила шляпу на круглый подлокотник софы и села рядом. — На этот раз вам не нужен стол. Вы ощущаете, что сидите слишком низко, и вынуждены смотреть на меня снизу вверх. Положите руку на колено. Вы правша? — Да. — Хорошо. Она положила ладонь на его руку. Он снова увидел обкусанные ногти. Он не сводил глаз с ее руки, поглаживающей его руку. — Не видели ли вы в последнее время Уоррена Ганза? — спросил он. Поглаживание продолжалось. Она сказала: — Пока я стояла перед вами, вы старались представить меня без одежды. — Неужели? Она взглянула ему в лицо и улыбнулась. — Вы испытываете чувства, от которых хотите освободиться, чтобы позволить себе что-то новое. — Она взглянула ему в лицо. — Я не видела Чипа несколько месяцев. — Вы когда-нибудь бывали в его доме? — Несколько раз. Ваши прежние чувства почти угасли, но вы все еще думаете о них, поскольку цените сами отношения. — Вы не видели Чипа, но разговаривали с ним? Дон кивнула. — О Гарри Арно, я имею в виду. — Вы работаете очень много, — сказала Дон, — вы открытый и оптимистичный, как ребенок, и это хорошо. Вам кажется, что у вас все получается, и обычно так и бывает. — Гарри был здесь, так ведь? — Мы говорили об Италии. — Здесь, в этой комнате? — Да. — В прошлое воскресенье вы это отрицали. — Вы не представились. Я сама узнала. Но, поскольку вы не сочли нужным представиться, у меня не было причин доверять вам. — Дон взглянула на свою руку и продолжала: — Эти отношения… вы пытаетесь привести ваши чувства в гармонию с вашей работой, но это трудно, так что… Вам придется учитывать результаты ваших действий, что бы вы ни решили. — Сколько вам лет? Ничего, что я спросил? — Мне двадцать шесть. Вы думали, что я старше. Это ничего, я не возражаю. — И после паузы: — Вы знаете, что Гарри подумывает вернуться в Италию, хотя он не был там счастлив. — Гарри нигде не будет счастлив. — Я почувствовала это, — согласилась Дон. — Ему хочется быть шишкой. Кто-то однажды сказал: «Личность и эго кричат, в то время как душа шепчет». Вы это уже знаете. Я чувствовала, что Гарри не любит, когда ему дают советы. Но ему все еще нужно, чтобы кто-то о нем беспокоился. — Вы видели его с тех пор? — Нет. — Не видели с прошлой пятницы? — Вы не совсем понимаете, что делать, поскольку не отдаете себе отчет в собственных чувствах. Вы хотите жениться и иметь семью, а для этого вам нужна более молодая женщина, которая не обращает внимания на то, что у вас есть пистолет и вы застрелили из него человека. Вы хотите знать, не наводила ли я о вас справки. Я знаю, что вы — федеральный агент. Вы приходили сюда в воскресенье, разыскивая Гарри, и думаете сейчас, что близки к разгадке. — А это не так? Дон не ответила. — Если он мертв, — сказал Рейлан, — я не смогу вам помочь. Дон посмотрела на него и откинула волосы кончиками пальцев. — А я нуждаюсь в помощи? — Вы знаете это лучше меня. — Он почувствовал, что она попыталась прочитать его мысли. — Вы хотите знать, можете ли доверять мне. Не получаете нужных вибраций или что? — Они спутанные, очень разные, — ответила Дон и опустила глаза. — Вам нравится моя юбка, правда? Такая была на Сьюзен Сарандон в одном фильме. Где она учит Кевина Костнера моргать. Я увидела этот фильм на кассете, пошла и купила такую юбку. — Кажется, я знаю этот фильм, — кивнул Рейлан. — Женщина, об отношениях с которой идет речь, — очень хороший человек, хотя иногда бывает трудной. Она трезво смотрит на жизнь, но не понимает, что вы обладаете интуицией, а поэтому знаете какие-то вещи. — Сколько ей лет? — Вы проверяете меня, — сказала Дон. — Я уже вам говорила, что она в том возрасте, когда о детях уже не думают, а это именно то, чего хотите вы, — иметь таких же двух мальчишек, как те, с которыми вы вряд ли когда-нибудь видитесь. — Дон помолчала, глядя на свои руки, и добавила: — Вы не зациклены на материальных вещах, на прочном финансовом положении. — А вы? — Я справляюсь. Всегда справлялась. — Но хотели бы изменить ситуацию. — Это правда, хотела бы. — Так в чем же дело? — Я думаю об этом. — Сколько вам заплатил Чип? Дон продолжала разглядывать руки. — За то, что помогли с Гарри? — Рейлан почти почувствовал, как вздрогнули ее пальцы. — За то, что уговорили его прийти сюда. — Он дотронулся до ее лица, поднял ее голову. Теперь она смотрела на него в упор. — Он не заплатил мне ничего. — Он все еще должен вам? — Вы пытаетесь что-то узнать, не угрожая мне, — произнесла Дон удивленно. — Вы знаете, где находитесь. Ровно посередине, между добром и злом, — продолжал Рейлан, понимая, что начал говорить ее языком, и зная, что больше никому не сказал бы таких слов. — Один неверный шаг может закончиться для вас большими неприятностями. — Вот теперь вы угрожаете мне, — улыбнулась Дон. — Нет, только подчеркиваю, что вы и так уже знаете. Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне, что узнали с помощью вашего дара ясновидения, то, чего вы на самом деле не видели и о чем вам не рассказывали. — Не став доносчиком, — подхватила Дон. — Понимаю. Например, знаю ли я, жив Гарри или нет. Рейлан ждал. — Он жив. — Вы уверены? — Абсолютно. — Он в порядке? Дон кивнула: — Это все, что я могу сказать о нем. Что еще? Чип. Вы хотите знать, где можно его найти, если его нет дома и он не на юге. — Вы и вправду ясновидящая, — сказал Рейлан. — Так примените свои способности. — Похоже, вы принуждаете меня, — вздохнула Дон, — хотя я знаю, что это не так. — Она отвернулась и закрыла глаза. — Он в парке, идет по траве туда, где «Ласковые» проводят одно из своих сборищ. Это завтра, в субботу. Это всегда бывает по субботам или воскресеньям. Он ходит туда почти каждую неделю. Лозунг на траве: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». Они показывают друг другу знак мира, обнимаются, признаются в любви друг к другу. Чип обнимается с ними, хотя терпеть этого не может. Он сдерживает дыхание, когда обнимается, чтобы не чувствовать запаха. Он идет туда, где обитают хиппи, где они курят марихуану. Чипу нужно раздобыть либо марихуану, либо ЛСД, чтобы дать какой-нибудь несчастной, ничего не подозревающей девчонке. Дон помолчала, открыла глаза, и Рейлан почувствовал, как она водит пальцами по его руке. Она сказала: — Когда я первый раз прикоснулась к вашей руке, вот к этой, я узнала, что она держала пистолет и вы застрелили из него человека. Я чувствую, как ваша рука снова сжимает его. — Я целюсь в кого-то? — Вы стоите ко мне спиной. Там есть еще один человек… — Вам видно, кто это? — Это не очень ясно. Сначала я видела вашу спину, потом спину этого человека. Возможно, это было в разное время. Я вижу сразу и то и другое, потому что ситуации схожие. — Когда это происходит? — Не знаю. Это совершенно непонятно. Рейлан ждал. Он увидел, как Дон нахмурилась, а потом покачала головой. Он сказал: — Вы видите Чипа с «Ласковыми», как он пытается достать либо марихуану, либо ЛСД, чтобы дать какой-то бедной девчонке… Дон закрыла глаза. — Какой-то маленькой девочке, которая убежала из дома… Они все время собираются вместе, эти беглецы. Чип поговорит с ней, пошутит, все выспросит — откуда она, почему не ладит с родителями… Потом позвонит им и скажет, что нашел их малышку и, если они отстегнут ему некоторую сумму за хлопоты, он объяснит, где она. Примерно один из четырех переведет ему деньги на другое имя, которое он им назовет. — Какое? — Кол. Я не знаю фамилию. Я никогда не видела, чтобы он ходил в «Вестерн Юнион» забирать деньги. Он использует фальшивое удостоверение. — А почему родители верят ему? — Он говорит им что-то, что мог услышать только от их малышки. — Как он заставит Гарри платить? — А вы хитрый, — усмехнулась Дон. — Я ничего не знаю об этом. Поверьте, точно не знаю. Рейлан наблюдал за тем, как она разглядывает свои руки. — Потому что не хотите знать? Она не отвечала. Рейлан спросил: — Вы хотите услышать то, что, как я думаю, мне известно? Кивните, если я прав. Дон сказала: — Я вижу эту женщину, с которой у вас отношения. Она стоит спиной к вам и смотрит на океан. Я вижу, как вы прикасаетесь к ней. Вы хотите, чтобы она обернулась. Рейлан разглядывал Дон в профиль: голова слегка опущена, темные волосы, мягкие на вид и приятно пахнущие, падают на открытые плечи. — Сейчас вы смотрите на меня и думаете… Вы хотите знать о том, что я ношу, но боитесь спросить, потому что вам неудобно. Дон подняла голову. — Еще один человек, о котором я думаю… — Она сделала паузу. — Я думаю о нем, потому что он идет… Нет, потому что он уже здесь. Дон повернулась к Рейлану, она была так близко, глаза в глаза, и это его испугало. Он ничего не слышал, ни единого звука. Она встала с софы и направилась к двери. Полуобернувшись, он посмотрел в окно и сквозь листья пальметто увидел, что какая-то машина встала нос к носу с его автомобилем. Это был черный «кадиллак». 23 Бобби узнал этот темно-зеленый «ягуар». Увидев его возле дома гадалки, он должен был принять моментальное решение: проскочить мимо и вернуться позже или остановиться. Он остановился. Потому что внезапно почувствовал — время пришло. Лучше не придумаешь. Это был его шанс встретиться с ковбоем лицом к лицу и посмотреть, что из этого выйдет. Уже собираясь выходить, он спросил Чипа, который не хотел, чтобы он приезжал сюда: — Хочешь, чтобы я припугнул ее? Ладно, я так и сделаю. Чип поинтересовался, собирается ли Бобби причинить ей боль, и Бобби сказал: — Зачем? Чип спросил, для чего тогда он берет пистолет. Он указал на коричневый пакет, в котором приносили еду для Гарри. Бобби поднял пакет. — Она увидит его и подумает, что в нем деньги, которые ты ей должен. Я скажу: «Хочешь это?» — она скажет, что хочет, и я достану пистолет вместо денег, и она увидит и поймет, что так или иначе ей заплатят, поэтому лучше помалкивать. Такой сюрприз напугает ее больше, чем если бы я вмазал ей. Когда она останется одна, то, конечно, рассвирепеет. Одно удовольствие видеть женщин, которых довел до бешенства! Луис согласился, что это правильно, и попросил Чипа рассказать о той женщине, которая отрезала член у своего мужа, когда тот спал, но Бобби не захотел выслушивать всякую чушь. Он загнул верх пакета и сказал: — Вот так и надо это сделать, надо удивить ее. Теперь пакет с пистолетом лежал рядом на сиденье. Бобби увидел, как дверь в доме гадалки открылась. Появился федеральный ковбой — полицейский Рейлан. Все шло по плану. В костюме, в шляпе, в сапогах, которые очень нравились Луису, и в распахнутом пиджаке. «Он не уходит», — подумал Бобби. Так, видно, и собирается стоять у двери — чертов телохранитель. Гадалка разговорилась, и теперь он охраняет ее. Если он угадал, значит, появилась еще одна причина выйти из машины и сделать это. Или застрелить его прямо отсюда, даже не выходя. Но тогда это не было бы лицом к лицу, как принято у ковбоев, а он хотел узнать, на что это похоже. Бобби был рад, что взял «Зиг Зауэр», свой личный пистолет, к которому привык, а не браунинг. Он вытащил пистолет из пакета, взвел курок и снова сунул пистолет в пакет, стараясь не разорвать его. «Хорошо, — подумал он, — ты собираешься сделать это? Тогда выходи из этой чертовой машины и сделай». Бобби вышел из машины и приветливо улыбнулся ковбою. — Бог мой, стоит мне вернуться… Ковбой продолжал стоять. — Вы не разговариваете сегодня? Ковбой молчал. Бобби отошел от машины. — Вы знакомы с этой дамой, а? Хотите, чтобы она вам погадала? — Он был теперь на дорожке перед домом и поднял правую руку с пакетом. — Я должен кое-что ей передать. — Ее нет, — сказал Рейлан. Бобби кивнул в сторону красной «тойоты», которая стояла у дома. — А ее машина здесь. — Тем не менее ее нет, — сказал Рейлан. — Может быть, она спит или принимает душ. — Если я говорю, что ее нет, — сказал Рейлан, — значит, ее нет. Вот уж эта полицейская манера разговаривать… Федерал засунул большие пальцы за ремень, точно так же, как раньше. Бобби видел его рубашку, темный галстук, но не мог разглядеть револьвер на бедре. Между ними было около двадцати футов. Бобби решил подойти ближе, но не слишком близко. — Я думаю, что она дома, но вы не хотите, чтобы я с ней встретился, — сказал он, сделав шаг, потом еще один. Теперь он оказался там, где хотел оказаться. Он поднял пакет. — Бог мой, я только хотел передать ей вот это. — А что это такое? — Подарок… А вы что подумали? — Если это деньги, она их не хочет брать. Все, что надо было сделать Бобби, — это отогнуть верхушку пакета, дело одной секунды, и сунуть туда руку. Он сказал: — Деньги? За что мне давать ей деньги? Я ей не должен никаких денег. Он решил, что готов. Но теперь ковбой шел по дорожке прямо к нему: — Вот что я тебе скажу. Ты можешь отдать это мне, я передам. Момент наступил, прямо сейчас. Но Бобби замешкался, потому что все было не так, как должно было быть. Этот парень находился слишком близко, он стоял теперь всего в нескольких футах. Бобби мог стрелять в людей на любом расстоянии, но не лицом к лицу, как сейчас. Он никогда не видел в кино, чтобы стреляли, стоя так близко. Так не годилось. Если бы ковбой знал, что должно произойти, он бы остался стоять у дверей — чтобы между ними было некоторое расстояние, — но он не знал. И вот теперь, стоя рядом, спрашивал: — А что там? — Сюрприз. — Вот что я тебе скажу. — В тоне Рейлана прозвучала определенность. — Оставь его себе. Она не хочет никаких сюрпризов, и я тоже. И не приходи сюда больше, не звони Достопочтенной Дон и не беспокой ее попусту. И дружкам своим скажи, чтобы оставили ее в покое. Надо же, никак не оставит эту свою полицейскую манеру, даже называет ее Достопочтенной. Это он серьезно, что ли? Бобби взглянул в глаза, глядевшие на него из-под полей шляпы, и подумал: пожалуй, серьезно. Видимо, этот парень знал, что делает, и делал так раньше, даже стоя так близко, даже с револьвером на бедре, или где он у него сегодня. — Что-то еще? — спросил Рейлан. Пальцы Бобби лежали на загнутом конце пакета. — Ты покажешь мне, что у тебя там? — спросил Рейлан. Бобби заколебался. — Или уедешь отсюда? Да, этот парень знал. Бобби был уверен в этом. Он снова заколебался. Он так мечтал сделать это, но момент был упущен, и он знал об этом и, вздохнув, пожал плечами. Сказал только: — Не хотите, чтобы я отдал подарок, — не надо. Забудьте. Открывая дверцу машины, он оглянулся, чтобы добавить кое-что еще, но понял, что уже поздно. Рейлан-ковбой не шелохнулся. Так и стоял на дорожке и смотрел — как все эти чертовы копы, которые говорили Бобби, чтобы он убирался, — и следил за ним, пока Бобби не уехал. Рейлан закрыл за собой дверь и повернулся к Дон, все еще стоявшей у окна. — Вы что-то видите? Выражение лица у нее было странное. Казалось, что она находится где-то далеко, может быть, совершает какое-то астральное путешествие. — Когда умираешь, — сказала Дон, — видишь всю свою жизнь сразу, как вспышку. — Я слышал об этом. — Вы знали, что у него был пистолет? — Мне это приходило в голову. — В бумажном пакете. — Она казалась удивленной и напуганной одновременно. — Он собирался убить меня. Или напугать, подумал Рейлан. Но ему понравился ее настрой. — Похоже, что такое намерение у него было, — согласился он. — Они же вам еще не заплатили, правда? — Видя, что Дон медлит с ответом, он продолжил: — Просто скажите мне «да» или «нет», хорошо? — Ничего они мне не заплатили. — Она, видимо, все еще находилась в том своем состоянии, пока не взглянула на Рейлана. — Он мог убить вас. — Для этого ему пришлось бы вытащить оружие. — Оно было у него в руке. — Да, но требовалось еще решиться на то, чтобы направить оружие на человека, зная, что тот вооружен. Сомневаюсь, что Бобби мог такое сделать. Хотел бы я знать, зачем им понадобилось, чтобы Гарри приходил сюда. Они могли схватить его на улице. Чего они добивались: чтобы благодаря вам Гарри расслабился и разговорился? Гарри говорлив, он выболтает все, что от него хотят узнать. — Они хотели от меня только одного, — медленно сказала Дон, — чтобы я выяснила некоторые детали его жизни. — Например, сколько у него денег? Чтобы понять, стоит ли его удерживать? — У меня не было возможности спросить, почему они хотели это знать. У меня не было выбора. — Гарри сказал вам, где находятся его деньги? — В каком-то банке на Багамах. — Что еще? — Это все. — Куда они его увезли? — Не знаю. Они уехали, когда я была в спальне. — Но вы знаете, где он находится, — сказал Рейлан. — Если вы обладаете хоть какими-то способностями ясновидения, вы знаете это. — Они предупредили, что если я скажу кому-нибудь об этом, то потом пожалею. Меня закрыли в спальне, а когда я вышла, они уже уехали. Она словно говорила заученный текст. — Вы выжидаете, — произнес Рейлан, — боясь сболтнуть лишнее. А как же Гарри? Чип пообещал вам, что с ним ничего не случится. Это так? Они придумали какую-то схему, чтобы получить деньги Гарри, а потом его отпустить. Дон снова смотрела в окно. — Вы поверили Чипу, чтобы вас не мучила совесть, — продолжал Рейлан. — Или поверили ему, потому что он подключает свое обаяние, когда хочет. Помните, как вы сказали ему это? Вы сказали Чипу, что он способен уговорить людей сделать то, чего бы они никогда не сделали без него. По крайней мере, некоторых людей. Дон пристально смотрела на Рейлана, глядя прямо в глаза. Рейлану показалось, что она хочет прочитать его мысли. — Вы пили вместе с Чипом, чтобы узнать его поближе. Вы думали, что у него много денег. Вы пытались ему помочь. Дон сказала: — Я так делала? Если бы вы поинтересовались, то знали бы, что я помогала детективам, а не Чипу. — Я знаю о подставке для книг, о латунном быке, — сказал Рейлан. — Знаю, что вы увидели только одну подставку на книжной полке в квартире той женщины, а их должно было быть две. И решили, что терять нечего, отсутствующая подставка должна быть орудием убийства. — Откуда я могла знать, что их было две? — спросила Дон. — Вы видели их раньше. — Но я была в квартире Мэри Энн один-единственный раз, — возразила Дон, — когда приходила туда с детективами. — Так это или нет, но вы знаете, что подставки для книг бывают парными, — не отступал Рейлан. — О похожих людях частенько говорят, что они похожи как две капли воды. Так же и с книжными подставками. Вы высказали догадку, не особенно веря в успех, и оказались правы. Чип понял, что у вас на уме, и сказал, что ваше фото появится в газетах и вы станете знаменитой ясновидящей. — А что плохого в том, чтобы мечтать об этом? Я наделена даром. На какой-то момент Рейлан почувствовал к Дон жалость. — Но если вы угадали… — Не угадала. Я знала. — А вы знали, где была недостающая подставка? — Я не думала об этом. — Вы не представляете, как выгодно вам не знать, — сказал Рейлан. — Вы говорите мне, что с Гарри все в порядке, но не знаете, где он. Разве вы не понимаете, что, если он видел этих парней и может опознать их, они его убьют? Независимо от того, получат деньги или нет. — Он не видел их, — сказала Дон, снова отвернувшись к окну. — У него завязаны глаза. — Вот от чего зависит жизнь человека — от повязки на глазах. Откуда вы знаете, что он их не видел? — Просто знаю. Сейчас она говорила совсем как маленькая девочка. — Скажите мне, где он. Рейлан подождал. Она и впрямь была похожа на маленькую девочку. Она стояла у окна, освещенная солнечным светом, ее пальцы гладили темные пряди волос. — Перед тем как пришел Бобби, вы смотрели на меня, помните? — спросила она. — Вы пытались понять, даже при том, что ваша голова забита другим, надет ли на мне лифчик. — Она снова посмотрела на Рейлана. — Вы не могли это определить, правда? — Вы изворотливы в разговоре, перескакиваете с одной темы на другую… — Вы хотели сказать «как змея», а потом передумали. Дон отошла от окна и направилась куда-то мимо Рейлана. — Куда вы? — Подготовиться. По всему видно, что я должна встретиться с женщиной, с которой у вас связь. В который раз Дон поразила Рейлана, и он снова едва удержался от того, чтобы спросить, откуда она это знает. — Я хочу спрятать вас в номере Гарри, — сказал он, — в отеле «Делла Роббиа» в Саут-Бич. Подозреваю, что вы уже знаете, где он живет. У Джойс есть ключ, так что, думаю, вы сможете увидеть ее. — Она умирает от желания встретиться со мной, — произнесла Дон, стоя в дверях спальни. — Я возьму несколько вещей… Вы поезжайте вперед, а я поеду на своей машине, на случай, если мне понадобится еще кое-куда заехать. — Ну, не знаю… — замялся Рейлан. — Бобби не вернется, — сказала Дон. — Он дома, ждет вас. 24 Чип просматривал почту, которую Луис обнаружил в почтовом ящике у дороги. В основном это были каталоги и всякий хлам. Чип надеялся найти чек, по которому он мог бы, подделав подпись матери, получить деньги. Чеки приходили постоянно. Луис взглянул на телевизионный экран, показывавший дорогу перед домом, и перевел изображение на комнату — Гарри лежал, вытянувшись на своей койке. Луис снова переключил изображение на дорогу. Он сказал: — Бобби должен скоро приехать, — и вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся из кухни с подносом. Чип спросил: — Что это? — когда Луис поставил тарелку с едой на столик перед ним. — Твой обед. — Я имел в виду — что там? — Свиные отбивные с хрустящей корочкой, — сообщил Луис, идя с подносом к письменному столу. — Каролинские бобы в топленом жире и окра под креольским соусом. Эту окру надо постоянно помешивать. — Я не могу есть, — сказал Чип, скорчив гримасу. Луис уже сел за письменный стол. У него текли слюнки, и он не знал, с чего начать. С окры. Он взял немного — м-м-м-м-м — и сказал Чипу: — Что, животик болит? — Изжога, — ответил Чип, дотрагиваясь до груди. С прошлой ночи он сидел на желудочных таблетках. Его стало тошнить, как только он попытался вытереть с ковра кровь, которая натекла, когда голова этого человека вылезла из ковра и билась о ступеньки. Бобби тащил тело, не обращая внимания на то, что оставляет след. Пятна были похожи на ржавчину. — Твой желудок, — сказал Луис, — не выносит всего этого дерьма из микроволновки, которое ты жрешь без остановки. С этого момента я буду готовить тебе свои любимые блюда. — Как ты можешь это есть?! — Чип был возмущен. — Обожаю. Я приучен к этой еде, потому что я афроамериканец. Это часть нашей культуры. — Еда для черных, — сказал Чип. — Извини за выражение. Чип снова взялся за почту. Луис решил проигнорировать такое бескультурье. Всему виной была травка. Нервы Чипа сильно напряжены, а марихуана помогает ему чувствовать себя человеком. Тронь его — и он сорвется. Только посмотрите на него! Отложил в сторону «Секретный каталог Виктории», даже не взглянув на пикантное женское белье. Луис опять принялся за обед. — Господи! — воскликнул Чип. Луис поднял глаза и увидел, что тот пожирает глазами почтовую открытку. — Он никак не мог этого узнать. Никак, черт возьми! Луис не заметил этой открытки, когда просматривал почту. Чип продолжал рассматривать открытку во все глаза. В конце концов Луис встал, подошел к Чипу и взял открытку из его рук. На лицевой стороне было изображено какое-то правительственное учреждение. Луис перевернул открытку и прочел: «Оушен-Драйв, Маналапан. Гарри Держись Помощь близка Рейлан». Луис чертыхнулся, перечитал текст и протянул открытку Чипу. — Ты знаешь, что это за здание? Это федеральный суд в Майами. Послание для Гарри, рисунок — для нас. — Ты так говоришь, как будто это смешно! — возмутился Чип. — Ты должен оценить чувство юмора этого малого, — ответил Луис. — Что тут плохого? — Он знает, что Гарри здесь. — Откуда? Если бы он знал или у него были бы основания верить в это, он явился бы сюда с ударной группой в тот же день, как отправил открытку. Ты понимаешь, о чем я? Этот ковбой пытается нас испугать. Чтобы мы выбежали из дома с Гарри, а он тут как тут, нас поджидает. — Луис заметил движение на экране, бросил быстрый взгляд на черную машину, проезжающую сквозь заросли, и сказал: — А вот и Бобби. — Из-за него вся эта чертова затея разваливается, — проворчал Чип. — Мы пока еще не отказываемся от нее, — возразил Луис. — Как только я свяжусь со своим человеком во Фрипорте и договорюсь обо всем, мы отсюда свалим. Дня через два, максимум три. — Но ты еще не говорил с ним. — Если он не в тюрьме, он сам мне позвонит, я оставил здешний номер. У него тридцатишестифутовая шлюпка. Чип смотрел на экран. Сейчас на нем ничего не было видно, кроме кустов. — Этот проклятый Бобби… — сказал Чип. — Знаешь, — прервал его Луис, — он никогда не был моим любимчиком. — Я думал, вы договорились между собой, — сказал Чип, — и собирались отделаться от меня после того, как я выложу весь план. — Это все твои нервы. Из-за них ты все время чего-то боишься и тебе кажется, что с тобой что-то случится. Успокоимся, а? Ты и я? Вспомни те времена, когда мы были вместе. Разве у нас были проблемы? Ты всегда был мужиком. Послушай, сейчас мы близки к тому, чтобы это дело с Гарри выгорело и все получилось так, как мы хотим. От тебя требуется только доверять мне. Чип заморгал, соображая. — Ты мне доверяешь? — Да… — Да, но что? — Этот проклятый Бобби. Луис предостерегающе поднял руку: — Он идет. — Ее не было дома, — сказал Бобби, посмотрел на тарелки с едой, сначала на одну, потом на другую, и повернулся к двери, собираясь уйти. Чего-то не договаривает, понял Луис. — Привет, Бобби! — сказал он. Бобби остановился. — Так, значит, ее не было дома? — Ты хочешь, чтобы я повторил, что ее не было дома? Ее не было. — Ты заезжал в ресторан? — спросил Чип. Бобби покачал головой и направился к двери. Луис спросил: — Ты собрался наверх, да? Он подошел к Бобби и сунул ему в руки тарелку. — Это для Гарри. Пусть угощается домашней едой. Бобби взял тарелку, а Луис добавил: — Держи обеими руками, чтобы не уронить. Бобби смерил его тяжелым взглядом, к которому Луис уже привык, и вышел, а Луис крикнул ему вслед: — Когда вернешься, я тебя накормлю! — и повернулся к Чипу: — Никогда не дает забыть, что он сукин сын. Практикуется перед зеркалом, строит разные мерзкие рожи, чтобы потом пугать людей. — Он сказал, что ее нет дома. Что ты по этому поводу думаешь? — просил Чип. — Думаю, что он мог прикончить нашу ясновидящую и сейчас сочиняет историю. — Господи, — пробормотал Чип. Он нервничал, несмотря на травку. — Я могу позвонить ей и проверить. — Не надо. — Луис нажал кнопку на пульте, чтобы взглянуть на комнату Гарри. Тот продолжал лежать на койке. — Я сам съезжу туда, загляну в окно. Луис взял с тарелки свиную отбивную, приготовился откусить, но его рука застыла в воздухе, когда он увидел на экране Бобби, направляющегося к Гарри с тарелкой. Бобби приблизился к койке и склонился над ней. — Гарри спит, — сказал Луис. — Без маски. — Луис повысил голос, обращаясь к экрану: — Гарри, надень шапку! Бобби что-то говорил. Гарри не шевельнулся, его глаза по-прежнему были закрыты. Бобби пнул койку ногой. Потом изо всей силы шарахнул по ней. Гарри выпучился, и Бобби со всего маху опрокинул тарелку с отбивной, бобами и окурой прямо ему на лицо. Выражение лица при этом у него было безучастное. — Ненормальный, — сказал Чип. Бобби вышел, и Гарри принялся стряхивать с себя еду. Потом поднял с пола отбивную и стал разглядывать ее с обеих сторон, прежде чем откусить. Луис откусил кусок от своей отбивной, положил оставшуюся часть на тарелку и отряхнул руки: — Что ж, по крайней мере, Бобби не застрелил его. Бобби подошел к «мерседесу» в тот момент, когда Луис выкатывал его из гаража. — Куда это ты? — Отстань. Я опаздываю. — Там был этот парень, Рейлан. Он наставил на меня револьвер, велел убираться. Я не хочу, чтобы Чип знал, что этот парень был у ясновидящей, поэтому ничего не сказал. — Тебе не удалось поговорить с Дон? — Нет, вышел ковбой. — У тебя пистолет был в пакете? — Да, но обычно я так не делаю. Я еще встречусь с ним лицом к лицу, и мой пистолет будет здесь. — Бобби похлопал себя по животу. — Я знаю, что могу победить его. — Как в кино, — сказал Луис. — Да, только это жизнь. Я хочу потренироваться с тобой, чтобы быть готовым. — Ты хочешь потренироваться?.. — Научиться быстро вытаскивать пушку. — Ты в своем уме? — Луис ждал, сидя с включенным двигателем. Бобби нагнулся к окну. — Ты видел ее? — Она была в доме. — Выходит, ты не знаешь, разговаривали ли они и сказала ли она ему что-нибудь важное. — Это не имеет значения. Я собираюсь его убить. — Бобби выпрямился и отступил от машины на шаг. — Когда вернешься, мы попрактикуемся. Входная дверь дома Дон со скрипом открылась. Луис вошел. А вот и она, выходит из спальни, держа что-то в руке. Увидев его, она остановилась возле парусинового чемодана, стоявшего посередине комнаты. — Ты держишь дверь открытой? — Я собралась уходить, — сказала Дон и поправила солнцезащитные очки. — Но кое-что забыла. Луис направился к ней. На ней была белая юбка, которую он не видел раньше. Дон с красивыми темными волосами чего-то боялась. Луис протянул к ней руки, и она шагнула в его объятия со словами: — Обними меня. Луис прижал к себе ее гибкое тело, прижал крепко. Его пальцы теперь гладили ее прекрасные волосы. — Что случилось, малышка? Оказалась меж двух огней, да? Бобби тянет тебя в одну сторону, закон — в другую… — Я ничего ему не сказала. — Я знал, что не скажешь, малышка. Ковбой пришел к тебе — и что потом? — Когда пришел Бобби, Рейлан не дал ему войти. Она называет его Рейлан. — Он говорил с Бобби, спрашивал, чего тот хочет? — Они стояли снаружи. В руках у Бобби был бумажный пакет, в котором лежал пистолет. Я не видела, но знала, что там внутри был пистолет. Луис спросил: — Бобби вынимал его, показывал копу? Дон покачала головой, сильнее прижавшись к нему. От нее чудесно пахло. — А этот ковбой тоже не показывал револьвер? Дон снова покачала головой. — Велел Бобби уходить, и Бобби ушел, да? Просто ушел, ничего не сказав? Дон кивнула. Конечно, она напугана. Луис чувствовал это по тому, как она к нему прижималась. Точно так же, как тогда, когда он в первый раз пришел сюда. Тогда она сказала ему, о чем он думал: «Ты пытаешься представить, как я выгляжу без одежды». А он ответил: «Я знаю, что ты должна выглядеть отлично. Давай проверим, прав ли я». Он раскрыл объятия, и она прижалась к нему в первый раз. В то время она еще встречалась с Чипом, но собиралась порвать с ним, объясняя свое решение тем, что Чип красиво говорит, но на этом все и кончается. Луис появился в тот момент, когда она была уязвимой и нуждалась в любви. Она погадала ему, и они легли в постель и доставляли удовольствие друг другу до полного изнеможения. За первое гадание она получила пятьдесят долларов. Потом они встречались у нее дома примерно раз в неделю. Чип не узнал об этом. Чип не видел ее несколько месяцев перед тем, как Луис решил с ее помощью заполучить Гарри. — Чип сказал, что ты обратишься в полицию, если он не заплатит тебе. — Я же должна была сказать ему хоть что-то. Я рисковала головой, а что получила? Ничего. — Счастье скоро улыбнется тебе, малышка, очень скоро. Скажи мне, что знает этот коп. — Он думает, что знает все, кроме того, где находится Гарри. — И не может ничего предпринять. Иначе они бы уже давно добрались до нас, — усмехнулся Луис. — Никогда не видел, чтобы все происходило так быстро, просто одно за другим. Надеюсь, тебе подробности не нужны. — Да уж, пожалуйста, — отмахнулась Дон. — Мне надо бы уехать завтра, в крайнем случае в воскресенье. Ты слышишь, что я говорю? — Что уедешь, — сказала Дон. — Ты строишь планы только для себя. — Ну, ты же знаешь, что, согласно моему гороскопу, мои способности разрабатывать хитроумные планы идут на убыль, а заодно и любовь может пострадать. Что же мне остается делать? — Ну, с одной стороны, это так: расположение твоих звезд претерпевает драматические перемены… Она говорила с ним сейчас тоном ясновидящей, в то время как он обнимал ее, давая понять, что может обнять сильнее, если захочет. — Однако положительная сторона в том, что во время этого космического цикла люди очень восприимчивы к твоим идеям. — Пожалуй, это правда, — заметил Луис. — Мои идеи начинают претворяться в жизнь. Скажи мне, что ты видишь. — Пустой дом. — Чей? — Этот. — А где ты? — Я вижу себя на пляже. — По соседству? Дон покачала головой: — На одном из Багамских островов. — Не там ли, где находятся деньги? — Луис усмехнулся. — Ну ты даешь! Дон спросила: — Я поеду с тобой? — Поедешь следом, дня через два. А сейчас ты куда собираешься? — Не поверишь. В номер Гарри в Саут-Бич. Для моей собственной безопасности. — А ты чувствуешь, что тебе это нужно? — Да уж конечно! Я не хочу снова увидеться с Бобби. Я позвоню, когда туда приеду. Запишешь телефон? — У меня есть все телефонные номера Гарри Арно, — сказал Луис. — Я хочу знать, правду ли говорит мой гороскоп насчет того, что любовь может пострадать. — Сомневаюсь в этом. — Скажи мне, что ты чувствуешь. — Ну, я чувствую кое-что, что давит мне на живот. А это значит, что ты не потерял способности доставлять удовольствие другим. — Куда мне до тебя, девочка. Дон подняла на Луиса глаза и скорчила гримасу. — Мне пора идти, а то Рейлан начнет меня искать. — Ты зовешь его Рейлан, — сказал Луис. — А как он называет тебя? — Я ничего ему не рассказала, клянусь Богом. — Знаю, малышка. Они сидели на металлических стульях на веранде «Делла Роббиа» и ждали Дон Наварро. — Гарри говорит, что этим стульям полсотни лет, — сказала Джойс. — Он никогда не сидит тут, не хочет быть похожим на пенсионера. Говорит, что когда-то в каждом отеле на побережье можно было увидеть стариков, которые сидели в ряд на стульях, как птицы на телефонных проводах. Какой-то парень лет двадцати, здоровый тип в шортах до колен, без рубашки, но в перчатках и наколенниках, промчался мимо них на скейтборде. — Гарри говорит, что предзнаменования начинают сбываться и ему это не нравится. Знаешь, может быть, он просто уехал. Рейлан следил за парнем на скейтборде. Парню хотелось, чтобы все видели, как залихватски он промчался мимо столиков около бокового входа, через который Рейлан вошел, чтобы сесть за столик с человеком, которому он сказал, что его срок истек, а когда человек вытащил пистолет, застрелил его. Рейлан подумал, что такое могло произойти с Бобби Део перед домом Дон, но он не стал форсировать события, и Бобби, который был на грани того, чтобы вытащить пушку, тоже передумал. Рейлан не знал, хотел ли он, чтобы Бобби сделал это, и попытался вспомнить, что он почувствовал в тот момент. Слишком на многом нужно сосредоточиться, чтобы еще думать о том, чего не произошло. Интересно, что бы он сделал, если бы увидел Бобби сейчас, на этой улице. Бобби, который собирается встретиться со своей девушкой, Мелиндой. Рейлан не мог представить их вместе. Ему почему-то нравилась Мелинда. Нравилась, потому что она казалась естественной, полной жизни. Он мог бы подойти к ней, раз уж он здесь, спросить, видела ли она Бобби? Попытаться что-то затеять? Он не хотел вовлекать ее в свои дела. Хотя думал, что она могла бы помочь вывести Чипа Ганза на откровенный разговор и, возможно, согласилась бы на это. «Санта Марта», где жила Мелинда, была всего в нескольких кварталах отсюда. — Не думаю, что это удачная идея, — сказала Джойс. — Что? — Позволить ей жить у Гарри. — Это не ее идея. — А я и не говорила, что ее. — Ты сказала «позволить ей», — заметил Рейлан, — как будто она просила разрешения на это. — А если я скажу «поселить ее в номер Гарри»? Так тебя устроит? — Почему ты не считаешь, что это удачная идея? — Гарри ничего не знает об этом. Разве у тебя нет подходящих мест, где ты мог бы размещать таких людей? — Каких? — Свидетелей… или кто она там. Разве у тебя нет на примете какого-нибудь отеля, где они могут поселиться? — Разумеется, есть. — Я знаю, в чем тут дело, — сказала Джойс. — У тебя нет санкций, и ты должен платить из собственного кармана. Вот почему ты подумал о номере Гарри. — Он даже не узнает об этом. — Да, я права, именно поэтому ты хочешь воспользоваться его номером — тебе это ничего не будет стоить. Рейлан промолчал. Либо она искала повод, чтобы унизить его, либо защищала Гарри, либо… Чем бы она ни руководствовалась, это не имело значения. Они сидели молча, разглядывая отдыхающих в парке, который находился на противоположной стороне улицы, и на пляже, где можно было обжечь подошвы, если ходить босиком. — У Гарри много хороших вещей в номере, — продолжала гнуть свое Джойс. Рейлан представил себе гостиную Гарри, где могли быть хорошие вещи. У Гарри было кресло из искусственной кожи, как у Дон. — Ты боишься, что она может украсть что-нибудь? — Нет, но может устроить беспорядок. Мы же ничего не знаем о ней, — возразила Джойс. — Она готовит? Рейлан не мог припомнить никаких кухонных запахов в доме Дон и поэтому сказал: — Не знаю. — Из-за этого могут возникнуть проблемы. — Ты имеешь в виду — если она готовит? Джойс ничего не ответила. — Гарри не готовит, да? Она спросила: — А при чем здесь Гарри? — Не думаю, что она войдет в номер и сразу же примется за готовку. Так что не намерен беспокоиться на этот счет. — Где она? — Должна появиться с минуты на минуту. — Спорю, что она не придет, — сказала Джойс. В этот момент зазвонил мобильный телефон Рейлана. Он вытащил его, взглянул на дисплей и, пробормотав «Извини», вошел в отель. Как только он вернулся, Джойс сказала: — Она не придет. — Это со службы, — сообщил Рейлан. — Мне нужно обеспечить охрану суда. Вынесен приговор парню из какого-то картеля. — Тебе надо уйти? А как же Достопочтенная Дон? — Ты же сказала, что хочешь встретиться с ней. — Я сказала? Когда? Действительно, это Дон говорила, что Джойс хочет встретиться с ней. — Тебе надо только проводить ее наверх. Если захочешь, можешь с ней пообщаться. — Ты полагаешь, что она мне погадает? — усмехнулась Джойс. 25 Луис поставил «мерседес» в гараж и прошел через дом в кабинет. Чип все еще сидел на софе, в той же позе, в какой Луис его оставил, но теперь в его глазах было ожидание, словно он собирался услышать плохие новости. — Ее не оказалось дома. — Ты заезжал в ресторан? — Там сказали, что она могла поехать к кому-то погадать, так что никаких проблем. Мне никто не звонил? — Звонил твой приятель из Фрипорта. Я его с трудом понимал. — Он оставил телефон? — Сказал, что перезвонит. Луис пристально посмотрел на Чипа. Худой, кожа да кости. Сквозь загар проступает желтизна, словно его медленно подтачивает какая-то болезнь — скорее всего, СПИД. Интересно, он только гомосексуалист или гетеросексуал тоже? Насколько знал Луис, Дон была единственной женщиной, с которой общался этот человек, а Дон говорила, что Чип был не слишком хорош в постели. Луис боялся, что Чип начнет подбираться к нему, но пока этого не происходило. — Ты хорошо себя чувствуешь? Чип пожал плечами. — У тебя такой вид, будто ты совершенно вымотался. А где Бобби? — Я не видел его. Луис взял пульт и переключил изображение с дороги перед домом на комнату наверху. Ему уже смертельно надоела эта процедура. Он увидел, что Гарри лежит на койке без рубашки, еда с обеденной тарелки — на полу. — Бобби не застрелил его, — сказал Луис. — Это хорошо, потому что Гарри — это все, что у нас осталось. — Он увидел, что Чип смотрит на него. Чип тоже устал от всего этого, подумал Луис. Он переключил изображение на внутренний дворик. А вот и Бобби. Стоит у стола, спиной к камере. Луис вышел через застекленную веранду, подошел к Бобби, спросил: — Что ты торчишь на солнце? Бобби обернулся. Руки опущены, в них ничего нет. Луис знал эту позу. В следующую секунду он увидел, как Бобби вытащил из-за пояса пистолет и прицелился Луису прямо в глаза. — Ты должен держать его двумя руками, как детективы в кино. Как Мел Гибсон и его приятель Брюс Уиллис… — Пошли они, — сказал Бобби, — держу так, как хочу. — Он снова засунул «Зиг Зауэр» за пояс и опустил рубашку. — Его тут видно? — Почти нет. Практикуешься? — Смотри. — Бобби повернулся к столу. Там лежали два браунинга тридцать восьмого калибра. — Возьми один. Посмотрим, как это у тебя получится. — Хочешь, чтобы я развлекался тут с тобой? — Хочу убедиться, что смогу тебя одолеть. — Бобби протянул Луису один из браунингов, потом вытащил «Зиг Зауэр», положил его на стол и сунул за пояс второй браунинг. — Хочу сравнить мой пистолет и этот, посмотреть, какой я смогу вытащить быстрее. Луис спросил: — Да? А потом что? Отправишься искать этого копа? Найдешь его в пивной? Они всегда там, когда надо их отыскать. Войдешь через распахивающиеся двери, и все сразу умолкнут. — Мне не потребуется искать его. Он вернется. Он не может не вернуться. — И ты его сразу пристрелишь. — Прикончу. И он больше не будет нам мешать. — А что, если он опередит тебя? — Тогда я покойник, — сказал Бобби. — Так всегда бывает. Ты готов? Засунь пушку за пояс с той стороны, где он носит свою. Парень был явно не в своем уме. — Пистолет ковбоя в кобуре. Бобби возразил: — А мне наплевать. Сунь его за пояс, и пошли. — Он вдруг перевел взгляд. Луис обернулся и увидел в дверях застекленной веранды Чипа. — Твой приятель на проводе, — сообщил Чип Луису. Чип неслышно вошел вслед за Луисом в кабинет и встал возле письменного стола. Взглянув на телевизионный экран, на Бобби, в каждой руке которого было по пушке, он резко повернулся к Луису: — Господи, что он делает? Луис, сидевший на софе, поднял на Чипа глаза и сказал: — Послушай, я же говорю по телефону. — Он безучастно взглянул на экран, секунду-другую смотрел на Бобби, а потом произнес в трубку: — Мистер Уокер, дорогой… Нет, это мне очень приятно. Господи, я так беспокоился за вас. Бобби сидел теперь за столом во дворике и крутил в руках свой пистолет. Чип посмотрел на письменный стол, на тарелку с остатками обеда: окра, бобы. Чип не был уверен, что когда-то пробовал такие бобы. Он услышал, как Луис сказал «ага» несколько раз, а потом: — Вы правильно сделали, что не связались с этим черным. Он мог потянуть вас за собой. Чип взял свиную отбивную, к которой никто не притрагивался, и услышал, как Луис снова несколько раз сказал «ага». Отбивная выглядела аппетитно, жирная часть поджарена до хрустящей корочки. Чип уже собрался откусить кусочек, попробовать, но остановился. Филейная часть отсутствовала, видимо, ее съел Луис. Луис тем временем говорил: — Если у вас есть время, я вам кое-что скажу. Ну, если вы считаете, что заняты… Чип отложил отбивную. Теперь Луис смеялся. Чип посмотрел на него, зная, что Луис смеялся таким смехом, когда хотел выразить свою признательность и показать, какой он славный парень. Потом Луис сказал: — Нет, друг, это совершенно чистый рейс, тот, о котором я говорю. Никакой контрабанды, никакого такого дерьма… Да, правильно, три. Я уверен. Чип посмотрел на экран, на Бобби, все еще сидящего за столом, потом снова на Луиса. Помолчав, тот сказал: — Сначала я вас кое о чем спрошу. Вы знаете какую-нибудь даму, работающую в этом швейцарском банке? Да? Вы так произносите слово «швейцарский»? — Теперь Луис широко улыбался. — Да, я так и подумал, что вы можете знать. Ну, это зависит от того, насколько хорошо вы знаете эту даму… — Луис вовсю улыбался, словно на самом деле получал удовольствие. — Правильно. Вы поняли еще до того, как я вам объяснил. — Луис взглянул на Чипа и подмигнул. — Послушайте, друг, мы говорим о пятнадцати тысячах за рейс в вашей шлюпке. — Он снова усмехнулся. — Да, долларов. Чип подумал: какие пятнадцать тысяч? Они еще даже не обсуждали, сколько заплатить этому парню, а Луис уже обещает ему пятнадцать тысяч долларов. Луис тем временем продолжал: — Что вам надо сделать… Послушайте меня. Слушаете?.. Вы знаете бухту Бойнтон? Нет, друг, это озеро Уорт, порт Палм-Бич, а вы слишком далеко на севере. Посмотрите на карту. Видите озеро Бойнтон и прямо над ним — Маналапан? Пересекаете бухту, поднимаетесь кверху — это примерно две мили — и видите частные доки с правой стороны. — Потом, после паузы: — Друг, посмотрите на карту, пожалуйста. Чип ждал вместе с Луисом. Наконец Луис сказал: — Здесь вы проходите, через узкую часть, да… Думаю, завтра, в субботу. Чип увидел, как он кивнул: — Это меня устраивает. Мистер Уокер, это мне приятно. Я позвоню вам, если что-то изменится… Да, отлично. До встречи, друг. Луис повесил трубку, все еще улыбаясь. — Мистер Седрик Уокер занимался оружейным бизнесом. Вышел из него как раз перед тем, как парня, с которым он имел дело, арестовали. — Ты пообещал ему пятнадцать тысяч. — Да, и это дешево. — У нас нет пятнадцати тысяч. — Нам заплатят — мы ему заплатим. — Ты ему этого не сказал. — Скажу, когда он прибудет на место. — А вдруг он нас не возьмет? — Приятель, перестань нудеть. Чип взглянул на экран, потом снова на Луиса. Луис растянулся на софе. — Ты сказал… в какой-то момент ты сказал «три». — Я так сказал? Что три? — Я не знаю. Об этом и спрашиваю. — Не помню, чтобы я такое говорил. — А сразу после этого ты сказал, что уверен. В чем это, интересно? Луис покачал головой: — Не знаю, должно быть, это относилось к чему-то, что говорил мистер Уокер. Он хочет, чтобы дама, которая работает в этом банке и которую он знает, проверила счет Гарри, посмотрела, сколько там у него. Может, об этом? Мистер Уокер спросил о скольких миллионах идет речь. Я сказал, примерно трех или около того. Вот как все было. — Ты не говорил «примерно»! — вскинулся Чип. — Ты сказал «три». — Возможно, ты не так расслышал. Может, обкурился или у тебя заложило уши. — Он прошел мимо Чипа, взглянув на экран. Бобби все еще сидел за столом. — Ты слишком много суетишься из-за ерунды. Бобби встал из-за стола и спросил: — Ну, ты готов? — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Луис. — На, засунь себе за пояс. Луис взял браунинг и взвел курок со словами: — Он заряжен? — потом сказал: — Не стоит играть с заряженным оружием, приятель. — Я хочу правильно чувствовать вес, — сказал Бобби. — Сначала хочу попробовать этот, а потом свой. Ты готов? На Луисе были просторная белая хлопчатобумажная рубашка и широкие брюки с желтовато-коричневым матерчатым ремнем. Он сунул браунинг за ремень и опустил руки. — Так? — Передвинь его на бок. Луис передвинул пистолет на правый бок. — Тебе нужна куртка, — сказал Бобби. — Этот парень всегда носит куртку. — Брось, друг, мы же только играем. — Я хочу посмотреть, как это выглядит. Я дам тебе куртку. Бобби направился мимо Луиса в дом. Луис подошел к бассейну, который больше напоминал заросший пруд своей грязной зеленой поверхностью, мрачной коричневой толщей воды, почерневшими откосами, и подумал, что на дне этого бассейна вполне могли завестись змеи, гигантские жуки и всякого рода нечисть. Почувствовав дуновение бриза, он поднял голову и посмотрел на океан. Он подумал, что мог бы просидеть целый день, глядя на океан, но никогда не делал этого. Он подумал, что хотел бы иметь лодку и путешествовать в ней вокруг Карибских островов. В белых брюках, босиком, без рубашки, в красной бандане на голове. Нет, лучше в лиловой. Бобби вернулся, неся на пальце черный шелковый блейзер. Он протянул его Луису. Луису пришлось обойти вокруг стола и подойти к Бобби, чтобы взять блейзер. Он оказался впору и был удобным, хотя рукава были коротковаты. Луис увидел, как Бобби попятился назад, почти на край дворика, и повернулся к нему лицом. Теперь их разделяло футов пятьдесят. — Дружище, ты слишком далеко, — сказал Луис. Бобби отступил еще немного, сказав: — Стой там, — и Луис остановился. — Когда стоишь на таком расстоянии, — сказал Луис, — надо быть очень хорошим стрелком. — Он закрыл полой пиджака рукоятку браунинга. Когда он убрал руку, пола вернулась на место. — Что ты собираешься делать — считать до трех? — Считать не надо, — возразил Бобби. — Ты просто чувствуешь, когда другой собирается выхватить свою пушку, и выхватываешь свою. — Нужно смотреть друг другу в глаза, — сказал Луис. — По-моему, вот что надо делать. — Он стоял ссутулившись и опустив руки. Смотрел, как готовится Бобби. — Слушай, я разговаривал со своим парнем из Фрипорта. Он приезжает в субботу. — Не хочу сейчас разговаривать. Ты готов? — Да. — Луис следил за тем, как Бобби поворачивается, чтобы принять удобную позу. — Он спросил меня, сколько получит. — Хватит болтать, ладно? Ты готов? — Готов. Бобби поднял левой рукой подол расписной рубашки, а правой полез за пистолетом. Луис отодвинул полу пиджака, вытащил браунинг, в то время как Бобби наставил на него пистолет, расставив ноги как для нападения. Такой вот пуэрториканский вояка. — Ты труп! — закричал Бобби. Луис поднял браунинг, подставил левую руку под рукоятку, как делают в кино, и выстрелил Бобби прямо в живот. Потом выстрелил еще раз и еще. Бобби качнулся назад, взмахнул руками, сделал несколько шагов к краю вымощенного плиткой дворика и упал. Луис подошел к Бобби. Увидел кровь, разлившуюся по его нарядной рубашке, его вздымавшуюся грудь, как он ловит ртом воздух, увидел его открытые глаза и сказал: — Мистер Уокер спросил меня, скольких людей он должен взять. Я ответил, что троих. Ты понимаешь, о чем я, Бобби? Ты не едешь, ниггер. Чип будто смотрел фильм. Не широкоэкранный и даже не телевизионный. Скорее малобюджетный для видео — солнце стоит высоко в небе над двумя парнями, направившими друг на друга пушки. Очень знакомый фильм. Чип курил травку и думал: «Черт, я же уже видел это». Луиса, стоящего вполоборота к камере — Чипу был виден браунинг в его руке, — и Бобби, стоящего спиной к бассейну. Как дети. Нечем заняться, так давай постреляем… Чип сам так делал со своими приятелями. Пора поиграть? Они вытаскивали свои игрушечные пистолеты с пистонами, стреляли друг в друга, спотыкались и падали. Когда Луис выстрелил, Чип увидел, как пистолет подпрыгнул в его руке и как Бобби выронил свой, взмахнул руками и упал на землю. Бобби лежал, потому что в него попали настоящие пули, а Луис подошел, посмотрел на него сверху вниз и что-то сказал. Потом повернулся, посмотрел в камеру, приставил дуло ко рту и дунул в него. Еще один знакомый кадр. Луис позирует перед камерой. Теперь он тащит Бобби за ноги к глубокой части бассейна. Пытается столкнуть его ногой, но вынужден нагнуться и толкать обеими руками, пока Бобби не перевалился через борт и не исчез. Может, Бобби был еще жив? Чип не был в этом уверен, но ему показалось, что Бобби попытался ухватиться за Луиса, когда падал в бассейн. Луис, присев на корточки, вглядывался в пенистую воду. Потом подошел к круглому столу во дворике, опрокинул его набок и покатил к бассейну, к тому месту, куда сбросил Бобби. Луис столкнул стол в воду, отпрыгнув в сторону, чтобы не обрызгаться. Снова повернулся и посмотрел в камеру. С широкой улыбкой — господи, как ребенок! — гордый собой и ждущий похвал. Чип крикнул: — Отлично сделано, приятель! Он и сам верил в то, что говорил. Луис поступил правильно. Это избавляло их от серьезной проблемы — Бобби. Или не избавляло? Войдя в кабинет, Луис взглянул на телевизионный экран, на котором все еще сохранялось изображение внутреннего дворика. — Ну, как я его ликвидировал, а? Вот тебе и знаменитый пуэрториканский стрелок, который хотел быть непревзойденным и встретить достойного соперника. — Ты это заранее спланировал? — спросил Чип. — Нет, вдруг пришло в голову. Когда я разговаривал с мистером Уокером. — Ты сказал что-то Бобби. — Я сказал, что он не поедет во Фрипорт. — Он еще был жив? — Еще держался. Я не видел причины стрелять в него еще раз. Пена на воде вроде как расчистилась, но вода там такая отвратительная, коричневая, как в канализации, представляешь, как она воняет, если ее пошевелить? Но его не видно, над ним футов девять этого дерьма. Чип спросил: — Луис, а где деньги Бобби? Те, что он получил за машину Гарри? Он понял, что Луис не подумал об этом. — Сегодня утром денежки лежали на комоде. — Они еще там? — Сейчас посмотрю. — Луис вышел. Чип откинулся на софе: «Отлично, больше нет никакого Бобби Део». У него перед глазами стояла эта сцена, он хотел прокрутить ее еще раз. Он чувствовал облегчение. Бобби больше нет, ошибка исправлена у него на глазах… Хотя, конечно, дно плавательного бассейна — еще не дно океана. То, что Бобби не видно, не означает, что его там нет. Кто-то рано или поздно обнаружит его и, понятно, не подумает, что он просто упал туда, раз в животе у него дырки от пуль. Чипу не хотелось думать об этом, но факт есть факт. Бобби продолжал оставаться с ними. Луису казалось, что у Бобби несколько тысяч — в той пачке, которую он носил с собой и иногда оставлял на комоде. Теперь их там не было, как не было и в ящиках комода, и в остальных местах. Оглядевшись, Луис вспомнил о ботинках из кожи рептилии. Надо было осмотреть их, прежде чем сталкивать Бобби в воду. На Луисе все еще был черный шелковый спортивный пиджак, в каждом кармане — по пушке: «Зиг» и браунинг. Луис вытащил их и положил на комод. Браунинг, из которого он стрелял, следовало закопать где-нибудь во дворе. Поэтому Луис засунул его за пояс. — Их там нет, — сказал он, вернувшись к Чипу. Накурившийся травки Чип озадаченно посмотрел на него, с трудом соображая, что ответить. — Ты уверен? — Я посмотрел везде, где только можно. Должно быть, они при нем. — Надо забрать их. — Мне? Ты спятил? Нырнуть в бассейн, в это дерьмо? — Ты же сам столкнул его туда. — Тебе нужны эти деньги, ты и ныряй. Зажми нос, и все получится. — Нам нужны эти деньги, чтобы заплатить Дон. Господи… нам все равно надо избавиться от трупа. — Я уже избавился. Загляни в бассейн. Он не оживет и не всплывет, когда на нем лежит такой стол. Этот парень все равно что уехал. — Луис, ты знаешь, что мы не сможем оставить его там. Он будет вонять. — Там и так уже смердит, я говорил тебе. Чип подумал немного: — Нам надо достать насос и осушить бассейн. Луис пристально смотрел на Чипа, не соглашаясь, но и не возражая, просто смотрел и думал, что надо было бы отправить этого пустомелю в бассейн вместе с Бобби, привязав ему на шею что-нибудь тяжелое, вроде телевизора. Раз ему ничего не нужно от этого дерьма, чего ради его терпеть? Зазвонил телефон. Чип потянулся к нему, а Луис сказал: — Когда ты только запомнишь? Ты ведь курил, а? Он подошел к софе и снял трубку. — Дом Ганза. Женский голос спросил: — Где Бобби? — Его нет. — Вы не знаете, куда он уехал? — Он мне не докладывал. — А когда вернется? — Девушка, я занят. Бобби здесь нет и не будет. Так что не звоните больше. Вам понятно? — Да пошел ты! — взвизгнула девица и бросила трубку. — Какая-то девка спрашивала Бобби, — сказал Луис. — Интересно, кто она, — сказал Чип. Это какое же терпение надо иметь с таким обкурившимся сукиным сыном?! — Разве я тебе только что не объяснил? — возмутился Луис. — Какая-то девка спрашивала Бобби. — Я имел в виду — как ее зовут? — Она мне не сообщила. — А где мы могли бы раздобыть насос? Луис снова посмотрел на балбеса, уже не злясь, просто думая: «Бросить, что ли, его в бассейн на самом деле…» 26 На плакате с надписью «Вздерни их!» был изображен знаменитый судья прошлого столетия Исаак Паркер на фоне эшафотов и приговоренных преступников, ожидавших своей очереди. Рейлан бросил взгляд на плакат, висевший в коридоре полицейского управления Майами, и порадовался традициям. Не в отношении виселиц — смертная казнь через повешение была отменена федеральным судом, — а тому, что американские полицейские твердо блюли порядок. Каждый раз, когда Рейлан смотрел на судью Паркера, он думал о том, чтобы отрастить такие же усы, большие, длинные, которые очень подойдут к его шляпе. Руди Брага должны были судить в окружном суде Флориды, в Майами. Рейлан и трое других полицейских защелкнули кандалы на его руках и ногах, спустились с ним в подвал нового здания, провели по коридору в старое и поднялись в зловонном лифте для заключенных в камеру на втором этаже. Милт Дэнси, настоящий дока в судебных делах, вышел в коридор покурить, и Рейлан подошел к нему. Коридор второго этажа шел вдоль наружной стены здания. Оттуда был виден открытый внутренний тюремный двор с пальмами в горшках и фонтаном. — За киднеппинг всегда дают пожизненный срок? Милт Дэнси, куривший «Кэмел» без фильтра, объяснил Рейлану, что полагается за киднеппинг, то есть насильственный увоз или незаконное принуждение. — Почитай «Руководство по судопроизводству», — сказал он. — Это от пятидесяти одного до шестидесяти трех месяцев, если преступление совершено в первый раз. Если требовали выкуп, это влечет за собой устрожение наказания, скажем, до ста двадцати месяцев. Имеет значение также, как долго удерживали жертву и подвергали ли ее сексуальной эксплуатации. Рейлан был в восхищении оттого, что Милт использовал слово «эксплуатация», как, видимо, было написано в «Руководстве». Они освободили Руди Брага от наручников перед тем, как ввести в зал судебного заседания и посадить рядом с адвокатом за столик защиты. Рейлан и трое других полицейских сели сзади. Ряды для публики, скамьи со спинками, как в церкви, почти все были заполнены людьми, которые были либо родственниками Руди Брага, либо его соратниками по картелю. Охрану осуществляли штатные офицеры суда в форменной одежде — синих куртках и серых брюках. Помощником прокурора оказался тот же франтоватый молодой человек в летнем костюме в полоску, который так упорно стремился покарать Рейлана за убийство Томми Бакса. Как только Рейлан увидел его, он тут же проникся симпатией к Руди, лысому человечку примерно одного возраста с Гарри и даже чем-то похожему на него, не считая того, что Гарри не был лысым. Руди обвиняли в незаконном ввозе и распространении психотропного препарата — более ста пятидесяти килограммов кокаина, — и ему грозило, согласно представленному отчету о расследовании, от трехсот месяцев тюрьмы до пожизненного заключения. Этим, по словам Милта Дэнси, и объяснялось присутствие в суде такой толпы, в основном латиноамериканцев. Группа Рейлана отвечала только за Руди. Чтобы он не попытался бежать или угрожать суду. — Мы, — сказал Милт, — поможем ему остыть. Рейлану было интересно, есть ли у секретаря суда экземпляр руководства по приговорам. В ожидании начала судебного заседания он огляделся по сторонам, думая о том, что именно так надлежит выглядеть залу судебных заседаний. Высокий, не меньше двадцати пяти футов, потолок, позолоченные люстры, мраморные стены, задрапированные красным бархатом окна, старинные лампы на судейском столе. Его честь вошел, и все присутствующие встали, затем снова сели, и секретарь суда огласил номер дела, 95-9809, Соединенные Штаты Америки против Руди Брага. Рейлан на миг снова почувствовал симпатию к Руди: целая страна против одного бедного маленького человечка. Потом изменил свое мнение. Против богатого человечка. Адвокат Руди поднялся, возражая против конфискации у своего клиента «лиерджета», «роллс-ройса» и других автомобилей, яхты и дома в Кий-Бискейн. Милт Дэнси, прикрыв рот рукой, сказал Рейлану с почтением в голосе: — В тех местах когда-то жил Никсон. Обсуждение продолжалось довольно долго. Франтоватый молодой помощник прокурора настаивал на конфискации всего перечисленного, аргументируя это тем, что собственность мистера Брага не может быть исключением по причинам, приведенным в отчете о расследовании, и судья согласился с ним. Споры продолжились, адвокат потребовал снижения срока до минимального уровня, предусматривающего от двухсот тридцати пяти до двухсот девяноста трех месяцев, с учетом возраста мистера Брага. Помощник прокурора возразил, что обвиняемый занимался криминальной деятельностью довольно долго, и потребовал ужесточения наказания. Слушая все эти пространные аргументы, излагаемые в юридических терминах, Рейлан думал о доме в Маналапане, о парне по имени Чип Ганз и о предстоящей встрече с ним лицом к лицу — возможно, завтра, если Дон была права и Чип отирался по уик-эндам возле «Ласковых». Рейлан все больше и больше думал о том, что Чип пытался делать деньги на сбежавших из дома подростках. Наконец он услышал, как судья произнес: — В соответствии с Обвинительным Актом 1984 года решением суда и именем закона обвиняемый Руди Брага передается в ведение Управления исправительных учреждений для отбытия заключения сроком триста шестьдесят месяцев. Рейлан услышал за своей спиной стоны и испанскую речь. Судья бросил со своего места строгий взгляд на присутствующих, стукнул молотком, и разговоры сразу смолкли. Он сказал: — Обвиняемый передается под охрану полиции. Все закончилось. Все встали. Как только они отвели Руди в камеру предварительного заключения, Рейлан вернулся в зал судебных заседаний, чтобы поговорить с Милтом Дэнси. Милт Дэнси стоял в коридоре и курил сигарету. Под мышкой у него было зажато «Руководство по судопроизводству». Рейлан начал рассказывать ему о Гарри Арно и сборщике долгов, с которым Гарри должен был встретиться в ресторане неделю назад. Он хотел изложить эту историю вкратце, но из этого ничего не вышло, потому что он старался не упустить ни одной детали, а Милт продолжал курить, и к тому моменту, как Рейлан досказал свою историю, выкурил еще одну сигарету. — Как ты думаешь? У меня есть повод? — Чтобы получить ордер? — Да, чтобы войти в этот дом. — На чем основаны твои выводы? — Я только что тебе сказал. — Но ты даже не знаешь, имело ли место преступление. — Я совершенно уверен в том, что Гарри там. — Ты понимаешь, что говоришь? Парня похитили и удерживают в доме похитителя? Как тебе могло прийти такое в голову? — Я ясновидящий. — Что ж ты сразу не сказал? Рейлан позвонил Джойс домой. — Она появилась? — После того, как я просидела там почти полчаса. «О, вы давно ждете?» Даже не извинилась. Она похожа на хиппи. — Я и говорил тебе, что у нее вид хиппи. Как вы пообщались? — Я проводила ее в номер Гарри и отдала ключ. Вот и все. — Я думал, что ты хотела погадать. — Достопочтенная выглядела уставшей. Она сказала, что ей надо отдохнуть и заняться медитацией. Если я загляну утром, она со мной поговорит. — Она собирается просто сидеть там? — Понятия не имею, я никогда не занималась медитацией. — Ну и что ты о ней думаешь? — В каком смысле? О том, как она выглядит, или о ее манерах? Почувствовала ли я, что она искренняя милая девушка? Или я считаю, что она только хочет, чтобы ты верил всему, что она говорит? — Поговорим завтра, — сказал Рейлан. Мелинда удивила Рейлана, придя всего через пару минут после того, как официант принес ему, сидящему за столиком возле «Санта Марты», пиво с креветками. Она сказала: — Привет! — и широко улыбнулась. На ней был синий топ, через плечо висела маленькая сумочка на цепочке. На столе перед Рейланом лежало «Руководство». Опустившись на стул, Мелинда взглянула на «Руководство» и спросила, скорчив гримасу: — Что это? Можно подумать, вы делаете домашнее задание. — Кое-что просматриваю, — ответил Рейлан. — Я боялся, что ты можешь быть в Хиали, на танцах. — Я собираюсь туда попозже. — Мелинда снова улыбнулась. — Вы ждали меня? Люди, прогуливающиеся по побережью в ультрамодных нарядах, бросали любопытные взгляды на молодую девушку, сидевшую с мужчиной, который был значительно старше нее и — единственный на всем Саут-Бич — был одет в костюм с галстуком. Рейлан смотрел на них из-под полей шляпы, и они отводили глаза. Он сказал Мелинде: — Я думал о тебе. Как ты? Все нормально? Похоже, это ее удивило. — Конечно, все отлично. Если не считать того, что я не видела До-до целую неделю. — А кто это — До-до? — Бобби. Все зовут его Бобби Део, а я — Бобби До-до. — И он не возражает? — Я не говорю ему это в глаза. Однажды попробовала, и он чуть не ударил меня. Я сказала ему, что, если он хоть раз дотронется до меня, я уйду. Мне этого не надо. — Еще бы, — сказал Рейлан. Он снял шляпу, положил ее на столик. Мелинда улыбнулась: — У вас отличные волосы. Я подумала, что вы, может быть, лысый и поэтому носите шляпу. Да, я звонила Бобби сегодня. Туда, где он работает. К телефону подошел какой-то парень и сказал, что его нет и не будет. Рейлан закрыл «Руководство». — Может быть, он хочет отделаться от тебя. — Хотел. Говорил «Я занят» и вешал трубку. Очень невежливо с его стороны. — Бобби был там вчера. — О! Вы его видели? Хорошо. Он работал? — Отдыхал. — Наверное, все закончил, поэтому и ушел. — Я так не думаю. — Ну, если бы он продолжал работать, то все еще был бы там. — Она подняла глаза, словно Бобби мог идти по этой улице. — Мне надо было спросить, во сколько он ушел. Я его давно не видела. Рейлан спросил: — А ты в самом деле этого хочешь? Мелинда, прищурившись, посмотрела на него: — Сами интересуетесь? — Я еще старше, чем Бобби, — сказал Рейлан. — А он слишком стар для тебя. Где его дом? — В Перри, штат Джорджия. Вы знаете, где это? — Как-то я проезжал через него. — Все, кто едет на юг по семьдесят пятой дороге, проезжают через Перри. — Бобби плохой человек, — сказал Рейлан. Мелинда, похоже, хотела возразить, но передумала и отвернулась. — Ты заслуживаешь лучшего. Она взглянула на Рейлана и кивнула. — Возможно, вы правы. Я имею в виду — насчет того, что он плохой человек. — Можно я тебя кое о чем спрошу? Что тебе в нем нравится? — Немногое, если подумать. — Но он тебя привлекает? — Ну да, конечно. Он страстный. Посмотрите на него, на его волосы… Вы бы видели, как он танцует. — У меня еще вопрос. Что ты делаешь завтра, около полудня? — Что вы имеете в виду? — Ты когда-нибудь ходила на Встречу «Ласковых»? Вопрос вызвал у Мелинды улыбку. — Ходила пару раз, да, а еще на вечеринку «Робких». Я имею в виду — на автомобильной стоянке, на их концерт я не ходила. Не люблю этот стариковский рок. Мне нравятся «Перл Джем», «Спин Докторс»… Забавно, но мне кажется, что между «Ласковыми» и «Робкими» нет почти никакой разницы: все курят марихуану и употребляют ЛСД. Я тоже это пробовала, а еще веселящий газ. Девчонки там все в отключке, смотрят на тебя странно, если видят бритые подмышки. Я это делаю раз в неделю, а еще крашу ногти. Да, они забавные, эти «Ласковые», только вечно пытаются задушить в объятиях, а мне не нравится, когда прижимаются. А где это? — В Уэст-Палм. — Конечно, я пойду. Я никогда там не была. Но как-то слабо представляю себе вас среди этих «Ласковых». — Вот поэтому ты мне и нужна, — сказал Рейлан. — Поможешь мне найти одного парня, которого я ищу и не хотел бы вспугнуть своим появлением. — А что он натворил? — Завтра расскажу, по дороге, — пообещал Рейлан. — Я хотел тебя спросить еще об одной вещи. Этот парень сказал, что Бобби закончил работу, а поэтому собрал вещи и уехал? — Не-а. Сказал только, что он не вернется. — У Бобби есть там какие-нибудь вещи? — Полно. Пар десять ботинок, а еще отличные шелковые рубашки, в которых он ходит на танцы… — Ты уверена, что он не возвращался? — Совершенно точно. — Хочешь поужинать? — Конечно хочу. — А еще я собираюсь встретиться с дамой, которая предсказывает судьбу. Мелинда искоса взглянула на него: — Сначала «Ласковые», теперь гадалки. С вами происходит что-то странное? — Нет, дело совсем в другом, — сказал Рейлан. Он представил, как Дон посмотрела на него через глазок, прежде чем открыть дверь. Она была в той же самой кофточке и белой юбке, но босиком, и казалась беззащитной. В глазах ожидание и надежда. Рейлан вошел со своим «Руководством по судопроизводству», и она молча закрыла за ним дверь. — Вы занимались медитацией? — Немного. — Что-нибудь ели? — Я не голодна. Она бесцельно подошла к обеденному столу, стоявшему возле маленькой кухоньки в алькове. Взяла колоду карт Таро и снова лениво положила ее на покрытую лаком яркую поверхность. Рейлану стало любопытно, не ради него ли она изображает из себя бедняжку. Он сказал: — Бобби ушел. Это заставило ее повернуться. — Куда ушел? — В этом весь вопрос. Ушел куда-то или исчез с лица земли? — Откуда вы знаете? — Луис сказал одному моему знакомому, что Бобби нет и не будет. Не могли бы вы поинтересоваться в загробном мире, не появился ли он там? Дон внимательно всматривалась в его лицо. — Вы не шутите. — Или позвонить в тот дом и спросить Луиса. — Вы думаете, что Бобби мертв? — В голосе Дон слышался испуг. — Мы знаем, что он за человек и что за люди его окружают. Удивительно, если он до сих пор остается с нами — если остается. Бобби ушел из вашего дома в плохом состоянии. Луис сказал, что его нет, и я хотел бы выяснить, что с ним случилось. — А почему звонить должна я? — Я вас просто прошу об этом, — сказал Рейлан, — и если вы мне поможете, это убережет вас от тюрьмы. — Он увидел, как изменилось выражение ее лица. — Или сократит срок. — Но я ничего не сделала. Рейлан подошел к Дон и бросил на стол «Руководство по судопроизводству». Он сказал: — Посмотрите, сколько можно получить за киднеппинг, страница сорок шесть, — и направился к письменному столу Гарри, на котором стоял телефонный аппарат. — Я же вам говорила, — сказала Дон. — Господи, все, что я сделала, — это задала Гарри несколько вопросов. — Вы оказывали содействие, — возразил Рейлан и снял трубку. — А если я сделаю это… — Я буду вам признателен. Рейлан набрал номер и протянул Дон аппарат. Он услышал гудки, а через несколько минут — голос, который произнес: — Дом Ганза. Дон подошла, взяла аппарат у него из рук и сказала в трубку: — Луис? Я хочу кое-что у тебя спросить. Говоря это, она отвернулась, но стояла достаточно близко от Рейлана, чтобы он смог услышать слова Луиса: — Что случилось, детка? Теперь Дон повернулась к Рейлану спиной, подошла к окну и стала смотреть в него. Рейлану было видно ее отражение в стекле. Он услышал, как она спросила: — Бобби ушел, не так ли? — Помолчав немного, она продолжала: — Потому что я знаю. Откуда я все знаю? Эта ясновидящая, используя свои приемы, входила в роль. Рейлану оставалось только восхищаться тем, как легко она это делала. Потом она спросила: — Где же он тогда? — и после паузы: — Ты лжешь мне, я знаю, что лжешь. Потому что он мертв, вот почему. Я вижу его. Луис, я знаю, что он мертв. Она помолчала еще несколько секунд, потом опустила трубку, и Рейлан снова услышал голос Луиса: — Дон? Детка, ты еще там? Рейлан спросил: — В чем дело, детка? Дон раздраженно повернулась к нему: — Вы хотели, чтобы я спросила, действительно ли он мертв, и если я отвечу утвердительно, вы скажете: «Правда? Откуда вы знаете?» Потому что считаете себя умнее меня, считаете, что я все выдумываю. Но знаете что? Вы ни черта не понимаете. Если не верите, что он мертв, идите и сами узнавайте. Я вам больше помогать не собираюсь. Чип был в ванной комнате, когда зазвонил телефон. Он вошел в кабинет, чтобы узнать, кто звонил. Луис сказал, что звонила Дон, и Чип нахмурился и спросил, что случилось, поскольку у Луиса было странное выражение лица. — Она знает, что Бобби мертв. — Кто ей сказал? — Никто не говорил, она просто знает. Знает, и все. — А что ты сказал? — Я сказал, что она сошла с ума, но она знает, она говорит, что видит его. — Надо ей заплатить. — Она повесила трубку. Я пытался объяснить ей, что Бобби просто ушел, но она видит его. — В плавательном бассейне? — Она не сказала, но она знает. Ты понимаешь, что я говорю? — Видишь, что она вытворяет? Надо ей заплатить. Завтра. Я достану денег. — Завтра мы уезжаем. — До того, как уедем. Я раздобуду, не волнуйся. Продам пару вещей матери и выручу пару сотен баксов. Эти «Ласковые» курочки обожают наряжаться и танцевать на траве. От всех них пахнет одинаково, чем они все душатся только, пачулями, что ли? — Когда она сказала, что Бобби мертв, у меня волосы встали дыбом. — Пойду соберу кое-что, — бросил Чип и вышел из кабинета. Луис сел на софу. Он увидел в пепельнице соблазнительный толстый окурок сигареты с марихуаной, закурил, затянулся и задержал дыхание насколько смог. Он приказал себе успокоиться. Что ему надо сделать еще, кроме того, чтобы накормить Гарри ужином? Луис взглянул на экран, на Гарри. Гарри был среди хлама, в своей купальной шапочке. Луис сказал себе: хорошо еще, что он не утопил Чипа в бассейне, и Дон не увидела его там вместе с Бобби, и ей не взбрело в голову, что он избавляется от всех подряд и что следующей будет она. Он сказал себе: пусть этот человек идет к «Ласковым» в парк и делает что хочет, продает платья своей мамаши. Не надо говорить ему, где находится Дон. Надо посадить его в шлюпку мистера Уокера, а когда они выйдут в океан и уже не будет видно берега, сбросить за борт. Что еще? «Надо быть спокойным. Это все, что от тебя требуется, — сказал себе Луис. — Будь спокоен, пока не наступит момент сматываться». 27 Они сидели за обеденным столом в гостиной Гарри, и Джойс, глядя на колоду карт Таро в руках Дон, обратила внимание на ее тонкие пальцы и обкусанные ногти. — Прежде чем мы начнем, я хотела вам сказать, что знаю, кто вы, — сказала Дон. Джойс подняла глаза, взглянула на лицо Дон, на ее длинные прямые волосы. У нее был застенчивый вид. — Я знаю, что вы близкая подруга их обоих: Рейлана и Гарри Арно. Джойс спросила: — Вы знаете, где находится Гарри? Дон ответила: — Нет, не знаю, — и отвела волосы от лица. Джойс спросила: — А что вы знаете? — и тут же добавила: — Извините, я не это хотела сказать. Ей было все равно — этой похожей на девочку ясновидящей, которая была в это утро в мужской накрахмаленной белой рубашке и джинсах. Джойс пожалела, что сама не надела джинсы вместо сарафана с ромашками. — Не будете ли вы так добры перетасовать колоду и разделить карты на три кучки… — Дон протянула Джойс колоду. — Когда Рейлан пришел сюда в первый раз, я увидела вас и его бывшую жену. Я не видела Гарри тогда, а сейчас вижу. Джойс дважды перетасовала и дважды разделила колоду. — Вы видите Гарри в каком качестве? — Как вашего бывшего любовника. Вы все еще чувствуете расположение к нему. — Это Рейлан вам сказал? — Все, что я знаю о вас, — ответила Дон, — я сказала ему. — Она перевернула три верхние карты. — Туз треф, туз пик и Судная карта. Вы сеете семена, собираетесь начать новую жизнь. Тут не обойтись без стресса, поскольку вы не знаете, что возникнет из этой ситуации и станет вашей кармой. Джойс откинулась на спинку стула. — Не имею понятия, о чем вы говорите. Вам нужны эти карты? — Посмотрим, — ответила Дон и перевернула еще три карты. — Магический валет, магическая семерка и, — она подняла брови, — пиковый валет. Вы должны понять, что я читаю еще и по вибрациям. Когда я получаю доступ к самому возвышенному в вас, я не нуждаюсь больше в том, чтобы читать по картам. Если вы хотите, чтобы я все упростила, не говорила вам, что значат эти карты… Похоже, вам предстоит выбирать между магическим валетом и валетом пик. Вы понимаете, о чем я говорю? — Продолжайте, — сказала Джойс. — Все дело в Судной карте. Вы не должны будете отступать от принятого решения, так что будьте осторожны. Валет пик бесстрашен, готов на борьбу. Может быть очень агрессивен. Вскакивает на своего коня и мчится, не всегда зная куда. Магический валет более уравновешенный, хорошо справляется с бизнесом, с финансовыми вопросами. Он — Телец. Джойс сказала: — Вы все это выдумываете. — Да, в каком-то смысле, — ответила Дон, поднимая глаза. — Я интерпретирую то, что вижу и чувствую, но дело за вами. Карты пока что не позитивны и не негативны. Другими словами, вы занимаете нейтральную позицию. Словно размышляете: боже, что же мне делать? Но вы сами поставили себя в такое положение. Я не даю других советов, кроме совета следовать истинным чувствам. — Я не уверена, — сказала Джойс, — в том, каковы мои истинные чувства. — Вы сосредоточены на самой себе, — заметила Дон. — Посмотрите, вы тоже в какой-то степени духовный по своей природе человек. — Что это значит? — Вы много размышляете. Но иногда кажущееся вам логичным решение идет вразрез с вашими чувствами. Душа управляет вами. Тот, кого символизирует валет пик, убил человека… — Он вам сказал это, — произнесла Джойс. Дон покачала головой, все еще глядя на карты. — Я коснулась его руки, той, в которой он держал пистолет, и узнала. Теперь я вижу, что у вас с этим проблема. Как можете вы испытывать чувства к человеку, который кого-то убил? И может поступить так снова. — Он наверняка вам это сказал, — настаивала Джойс. Дон вновь подняла глаза: — Давайте кое-что сразу проясним. Рейлан ничего не рассказывал мне о вас, ничего. Если вы этому не верите, нет никакого смысла продолжать. — Извините, — сказала Джойс, — продолжайте. — У вас есть вопросы? — Кто скрывается за магическим валетом? — А как по-вашему? — Гарри? — Больше никто не приходит вам на ум? — Нет. — Тогда вы сами ответили на свой вопрос. Дайте мне руку, — сказала Дон и отодвинула карты в сторону, освобождая пространство. Джойс положила ладони на стол, и Дон накрыла их своими руками. — У вас есть еще какой-нибудь вопрос? — Я не уверена в своих истинных чувствах. — Какую первую фразу вы сказали мне, когда мы только начали? — Не помню. — Я сказала, что вы — близкий друг Рейлана и Гарри, а вы сказали… — Я спросила насчет Гарри. — Вы спросили: «Вы знаете, где находится Гарри?» Он был вашей первой заботой. — Я волнуюсь за него. Не знаю даже, жив ли он. — Жив, — сказала Дон. — Откуда вы знаете? — Поверьте моему слову, он в полном порядке. — Вы знаете, где он? — Я не в состоянии видеть то, что его окружает, — ответила Дон, — потому что Гарри не может видеть. — Что это значит? — Это как если бы я попыталась оказаться внутри вашей головы и посмотреть вашими глазами. Все расплывается. Вы носите очки? — Контактные линзы. — Я вижу, что многие мужчины смотрят на вас, но они не в фокусе, словно я смотрю на них сквозь ваши очки, а они мне совершенно не помогают. Вы делаете какие-то движения, ваши волосы развеваются… Джойс нахмурилась, потом закрыла глаза. Дон сказала удивленно: — Вы были танцовщицей. — Когда была моложе. — Все мужчины смотрят на вас… Джойс ждала. — Вы танцевали обнаженной? — Топлес. — За деньги? — А вы как думаете? — Должно быть. — Дон кивнула. — Тем не менее вы волнуетесь за Гарри, потому что вы — добрый, сердечный человек. Вы не хотите, чтобы с ним что-то случилось, и ничего плохого не случится. Сейчас вы чувствуете себя виноватой в том, что были с ним не слишком добры. Вам не хватает его… Хотя на самом деле вам не хватает заботы о нем. — Вы хотите сказать, что это и есть мои истинные чувства? — Вы сами должны это понять. Сами скажите. — Гарри может быть невероятно тяжелым. — Возможно, и так, но он никогда не удивляет вас, вы знаете, что он всегда есть. Он символизирует стабильность, — сказала Дон, — а в вашем возрасте это не так уж и мало. — А я считала, что выгляжу довольно неплохо для своего возраста. — А я и не говорила, что вы старая, — возразила Дон, — я только имела в виду, что в этот период жизни вам необходима защита, если говорить с точки зрения кармы. Понимаете, у вас низкий энергетический уровень. Возможно, вы чувствуете, что полны страсти, но на самом деле это беспокойство. Вы устали думать о том, куда идет ваша жизнь. Вам бы хотелось на самом деле успокоиться. Ясновидящая, которая была похожа на хиппи, сочувственно покачала головой и сказала: — Господи, а кому бы этого не хотелось. Рейлан ждал в вестибюле. Он подошел к Джойс, когда она вышла из лифта. — Ну как? — Мне надо отвечать ударом на удар, — ответила Джойс, — с точки зрения кармы. В каком-то смысле не сопротивляться этому. — Чему? — Моей жизни. — Разве это не всем надо? — Почему бы тебе не пойти поиграть со своим пистолетом? — сказала Джойс. 28 Какая-то девчонка в комбинезоне сказала Рейлану, что любит его, и протянула в окно машины печатный листок. Он прочитал: «ЛЮБИТЕЛИ ОБЪЯТИЙ Крепкие объятия очень полезны: они поддерживают иммунную систему, улучшают здоровье, избавляют от депрессии, снижают стресс, улучшают сон, воодушевляют…» Он зашел так далеко, что положил этот листок вместе с «Майами геральд» и биноклем на соседнее сиденье. Если кому-то было интересно узнать, что он делает, сидя в «ягуаре» на парковке в северной части Дрейер-парка, то его это не волновало. Когда рядом остановилась патрульная машина, Рейлан показал свой жетон, сказал помощнику шерифа, что ведет наблюдение и любезно просит полицейских уехать. Когда какой-то бородатый парень с татуировкой в виде змеи на руке ткнул грязной палкой в Рейлана и сказал «Возьми», предлагая нечто, похожее на сигарету с марихуаной размером с батон, Рейлан поблагодарил и отказался. Он уловил запах тлеющей марихуаны и шалфея, новомодного благовония. Бородатый парень сказал: — Давай, скареда, затянись, хуже не будет. Рейлан в надвинутой на глаза шляпе повернулся к бородачу и спросил: — А ты не хочешь это съесть? Парень со змеиной татуировкой ретировался. Рейлан проследил, как он пересек заросшую травой поляну и направился к столам для пикника около огромного фикуса, где собралась большая часть «Ласковых» — может, пара дюжин. В основном это были очень молодые люди. До Рейлана то и дело доносились их голоса и звуки барабана. Он увидел пару девчонок в трусиках, которые танцевали под звуки барабана. «Ласковые» были слева от него, возле общественных туалетов и старомодной стеклянной телефонной будки. Впереди — тропинка в зарослях баньяна и пальметто. Рейлан направил Мелинду по этой тропинке, чтобы она нашла то место, где собирались наркоманы, и поискала там Уоррена Ганза, человека средних лет, который называет себя Кол. Когда они ехали сюда, Мелинда спросила: — Вы используете меня в облаве на наркоманов? — не желая быть вовлеченной в это. Рейлан объяснил ей, что Кол заподозрен в вымогательстве и сексуальной эксплуатации несовершеннолетних, и Мелинда согласилась. По плану — если Кол окажется там — Мелинда должна была сказать ему, что убежала из дома, ей негде остановиться и позарез нужны деньги. Рейлан объяснил, что Кол будет ласково обращаться с ней, узнает, откуда она, кто ее родители, потом позвонит им и будет просить солидное вознаграждение за то, что нашел ее. — Или, — сказал Рейлан, — прикинься скверной девчонкой, которая сама предлагает позвонить родителям. Он спросит о деньгах, и ты скажешь, что вы их поделите. Отведешь его к той телефонной будке, которая возле туалетов, а там уж я возьму все в свои руки. Мелинда пошла по тропинке босиком, в шортах и с маленькой сумочкой через плечо. Она вернулась через двадцать минут. — Он там, но я не смогла подойти к нему. Он продает платья. — Купи одно, — предложил Рейлан. — Так ведь предполагается, что у меня нет денег. Вы забыли? — сказала она. — Слышали бы вы, какими кличками они себя там называют. Жирный Кот, Чероки, Сторожевой Пес. Две девчонки — Бэмби и Линь-Линь. Говорят: «Я люблю тебя» или «Обними меня» и лезут со своими объятиями. Я отошла в кусты по нужде, так тут же здоровый волосатый извращенец полез ко мне обниматься. Бормочет: «Добро пожаловать домой, сестренка. Я люблю тебя». Ну, скажу я вам… — Наркотиков много? — Есть, но не на виду. Волосатый говорит: «Хочешь озвереть?» — и показывает мне пузырек визина. Я сказала им, что меня зовут Арахис. — Мелинда пристально взглянула на Рейлана. — А вы будете… Сейчас… Как вам, например, «Папа в Шляпе»? — Она вышла из машины. Было уже почти четыре часа. Мелинда отсутствовала больше часа. Рейлан достал бинокль и навел его на группу молодежи у столиков, прятавшихся среди зелени. «Ласковые» в грязной, кустарно окрашенной одежде веселились, пили пиво, играли на барабанах, сосали воздушные шарики, в которые какой-то парень накачивал из бачка веселящий газ, объятиями приветствовали вновь прибывших. Дон рассказывала о лозунге «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ», и лозунг действительно был — висел на дереве. Рейлан увидел полную девушку, вышедшую из туалета, и опустил бинокль. Толстуха подошла к его машине со словами: — Мне необходимо, чтобы меня обняли. Обнимете меня! Она просунулась по плечи в окно и обхватила Рейлана за шею, прижав лицом к груди, прежде чем он успел запротестовать. Она сказала: — Я люблю тебя, — и ушла, а он снял шляпу и прикрыл лицо. Вскоре он увидел Мелинду. Та шла по тропинке среди зарослей баньяна с каким-то тощим парнем в джинсах и белых теннисных туфлях. Парень был довольно молод и светловолос. Так показалось Рейлану, пока он не надел очки и парень не оказался значительно старше, а его волосы — седыми. Это был не кто иной, как несравненный Чип Ганз. Походка у него была тяжелая. Он о чем-то разглагольствовал и курил сигарету с марихуаной, зажатую между большим и указательным пальцами. Рейлан увидел, как он предложил сигарету Мелинде. Поднеся окурок к губам и затягиваясь, она посмотрела прямо на машину. Они направились к телефонной будке возле туалетов. Чип полез в карман за монетами и начал пересчитывать их на ладони. Мелинда открыла свою сумочку и копалась в ней. Рейлан вылез из машины, подошел к ним и встал возле телефонной будки. Чип взглянул на него и отвернулся — стал разглядывать траву, деревья. Рейлан был уверен: Чип знает, кто он такой. — Вам нужна мелочь? Чип обернулся: — О… да, если бы вы могли нам помочь. Рейлан сунул одну руку в правый карман брюк, другую — в левый и постоял так некоторое время, глядя на Чипа. Чип снова принялся пересчитывать мелочь. — Вы давно не видели Гарри? Чип удивленно поднял брови. — Гарри? — Того, кому вы задолжали шестнадцать пятьсот. Чип изобразил на лице усталую улыбку и покачал головой. — Он послал вас за ними? — Это был другой парень, — сказал Рейлан, — ваш садовник. — О да, тот, которого наняла моя мать. — Пока вы были на юге. — Правильно, но я видел этого парня. Я объяснил ему все. — Что? — Что расплачусь с Гарри месяца через два. Вид у Чипа был невинный, но несколько озадаченный. Рейлан спросил: — Вы проделали весь этот путь сюда только для того, чтобы вас обняли? Чип усмехнулся: — В частности. Мне нравится здешняя атмосфера, она переносит меня во времена пацифистского движения, мы собирались тогда перевернуть весь мир. Вы тоже, наверное, были с нами. — Я был в угольной шахте, — сказал Рейлан. — Вы ведь знаете, кто я, не правда ли? — Друг Гарри. Видимо, вы тот самый человек, который заезжал ко мне и разговаривал с моим сторожем, Луисом? Он звонил и рассказал мне. — Когда вы находились на юге. — Да. — Вы заезжали потом домой? Чип покачал головой: — Не было причины. — Луис все еще там? — Думаю, он уехал в субботу. — И кто же там, один Гарри? Чип старательно нахмурился: — Вы считаете, что Гарри в моем доме? — Где вы припарковали машину? — спросил Рейлан. Чип запнулся: — На Саммите. На одной из аллей. А что? — Дайте мне ключи от вашей машины. — Зачем? — Хотите, чтобы я показал вам удостоверение? — Я просто не понимаю, зачем вам мои ключи. Рейлан протянул руку. Чип пожал плечами, достал из кармана джинсов связку ключей и, засунув палец в кольцо брелка, помахал ими в воздухе. — Ладно. А теперь что? — Снимите тот, что от машины. Чип вздохнул, снял ключ с кольца и протянул Рейлану. — Знаете, это смахивает на угон, только вы не похожи на человека, ворующего автомобили. — Теперь он принял бесстрастный вид эстрадного комика. — Хотя как знать? — Он невольно рассмеялся, испортив весь эффект. Рейлан сомневался, что ему удастся долго держать себя в руках. Протянув ключ Мелинде, Рейлан сказал: — Помятый желтовато-коричневый «мерседес». Этим он окончательно добил Чипа. — Арахис? — удивленно спросил Чип. Бедняга, его предала симпатичная девушка. Она сказала Чипу: — Мелинда, к вашему сведению. — Саммит — это в ту сторону. — Рейлан показал на юг. Мелинда кивнула. — Увидимся позже, — сказала она и пошла через заросшую травой поляну. Чип смотрел ей вслед с выражением человека, у которого почва ушла из-под ног. — А как мне получить машину обратно? — спросил он без особой надежды. — Не знаю. У вас же нет Бобби, который мог бы забрать ее. Пошли, я отвезу вас домой. — Рука Рейлана легла на плечо Чипа. 29 Вчера, когда Гарри сказал, что слышал снаружи звуки, похожие на выстрелы, Луис спросил: «Правда?» Сегодня утром, войдя в комнату и увидев, как Гарри натягивает на лицо купальную шапочку, он сказал: — Больше тебе не надо это делать. Того, кто был для тебя опасен, больше нет. — Того парня, который застрелил Кинга? — спросил Гарри. — Я выгнал его, — ответил Луис. — Он ушел? — Навеки. Больше ты никогда его не увидишь. — Мы все еще собираемся во Фрипорт? — Едем сегодня, так что вымойся. — Мы полетим на самолете? — Думаешь, я стану проходить таможню и пограничный контроль? Мы поплывем на частной яхте. — Когда именно? — Успокойся, Гарри. Я тебе сообщу. Позднее Луис принес Гарри перекусить, и тот спросил, скоро ли они уезжают. — Уже совсем скоро, — ответил Луис. — Знаешь, что я сделаю? Сниму фанеру с окна, тогда ты сможешь смотреть в окно и сам увидишь, когда подойдет яхта. — Сюда доносится шум океана, — сказал Гарри. — Иногда я люблю просто сидеть и смотреть на океан. — Я тоже, — сказал Луис. — Ты знаешь, у меня же нет никакой одежды. Я буду выглядеть там как бродяга. Этого коротышку волнует, как он будет выглядеть. — Все в порядке, — сказал Луис. — Тебе даже не понадобится обувь. Мы выплывем в океан. На резиновом плоту, который доставит нас на яхту. Мой человек собирался подобрать нас во внутренней бухте, но потом сказал, что изучил карту и ему не понравилось, что бухта слишком узкая. Он предпочитает в случае появления береговой охраны быстро улизнуть. Луис вспомнил, как Гарри первые несколько дней все спрашивал, есть ли тут кто-нибудь, а потом посылал их подальше. Старался показать себя крутым поначалу. Сейчас он был покорным, как и предсказывал Чип, и для этого не понадобилось много времени. Луис чувствовал, что в каком-то смысле повел себя как друг Гарри, спас ему жизнь, помешал Бобби убить его. Так что не было ничего несправедливого в том, что Гарри отдаст ему половину своих денег. Вроде даже и преступления больше не было. Сидеть в ожидании было муторно. Но Луис был рад, что у него появилось время подумать, решить, как поступить дальше. Он пришел к выводу, что лучше отправить Чипа в бассейн, как только тот вернется. Не дожидаться удобного момента, когда можно будет сбросить его в океан. Сделать побыстрей дело и больше не размышлять об этом. Иметь слишком много времени на раздумья вредно. Начинаешь размышлять о том, по каким причинам твой план может сорваться, и в итоге он и в самом деле летит ко всем чертям. Рейлан незамедлительно начал давить на Чипа, рисуя картину того, что его ожидает. — Дела обстоят следующим образом: насильственный увоз или незаконное лишение свободы предполагает от пятидесяти одного до шестидесяти трех месяцев заключения в федеральной тюрьме, в настоящей тюрьме, а не на какой-то армейской базе с теннисными кортами. Если вы потребовали выплатить вам деньги — а иначе я не вижу смысла удерживать жертву, — вам грозит от девяноста семи до ста двадцати одного месяца. Если Гарри ранен или ему нанесено какое-либо увечье, вам добавят срок, значительно превышающий базовый. Если было использовано опасное оружие, вам добавляют еще два уровня правонарушения. Если Гарри будет освобожден вами или в течение тридцати дней передан судебным исполнительным властям, вам сократят пару лет. Полагаю, что вы не похищали Гарри по мотивам, связанным с сексуальной эксплуатацией. Я прав? Бедный Чип. — Как мне отвечать на такое? — спросил он. — Просто «да» или «нет». — Тогда в любом случае получится, что я подтверждаю факт похищения. — Хорошо, тогда позвольте вас спросить кое о чем, — продолжал Рейлан. — Гарри находится сейчас в вашем доме? Чип не ответил. — Задам вопрос полегче. А Луис? — Не знаю. — Если нет, спорим, что я знаю, где он. Он с Дон. — О чем вы говорите? — Разве вы не знали, что он спит с ней? Я думал, что вы избавились от нее, как от пары старых туфель. — Рейлан взглянул на сидящего рядом с ним, беспомощного Чипа. — Эта Дон та еще штучка. Она может дотронуться до вас и сказать, что вы ели на завтрак. Думаю, она достаточно много дотрагивалась до Луиса, чтобы знать, что происходит. Сейчас она выжидает, чтобы увидеть, что получится. Я говорил с ней, я сказал: «Дорогая, ты можешь пострадать, если будешь заодно с этими ребятами». С вами и Луисом. Бобби ведь больше нас не беспокоит, правда? Ответа не последовало. — Поскольку дома никого нет, — сказал Рейлан, — вы собираетесь пригласить меня к себе? — С чего бы это? — буркнул Чип. — Как хотите. Можете послать меня к чертям или за ордером. — Рейлан улыбнулся. — Я ведь вам никак не угрожал, правда? — Только пообещали упечь в тюрьму на сто двадцать один месяц. Этот огромный срок засел у него в мозгу. — Это была не угроза, — возразил Рейлан, — это наказание, определенное законом за преступление, которое вы совершили. Это черным по белому записано в законе. Так вы разрешите мне войти в ваш дом? Рейлан дал Чипу время подумать. — Думаю, да, — наконец сказал Чип. — В субботу движение не такое интенсивное, — заметил Рейлан, направляясь по девяносто пятой дороге в Лантану, чтобы оттуда переехать по мосту в Маналапан, — но мы все-таки поедем по другой скоростной магистрали. Как вы считаете? Луис переключил видеоизображение с дороги перед домом на комнату Гарри. Гарри переходил от окна, в которое он мог теперь смотреть, к своей койке, поворачивался и, не садясь, снова возвращался к окну. Луис и сам начал нервничать. Если Чип не вернется к тому времени, когда подойдет яхта, им придется ждать его. Луис не хотел, чтобы какая-нибудь ерунда сорвала его план. Через полчаса стемнеет, и мистер Уокер не сможет разглядеть с океана белый дом с красной крышей. Луис предупредил его, что на всякий случай включит прожектора. Мистер Уокер ответил, что в этом нет необходимости, потому что он бывалый моряк. Нет необходимости, черт. Это было рискованно. Слишком рискованно. Луис включил прожектора, вышел из дома и бросил взгляд на крышу, где они были установлены, — слабые точки света в сумерках. Он прошел мимо покрытого пеной бассейна, пересек двор и направился к берегу. Океан не слишком разыгрался. При таком ленивом прибое резиновому плоту будет нетрудно подойти сюда, и они даже не слишком промокнут. Луис был в своем новом шелковом черном пиджаке и сейчас подумал, что, возможно, следовало бы убрать его к остальным вещам, в чехол для одежды. Он набил дорожную сумку чипсами и солеными орешками, не какими-то паршивыми, а настоящим арахисом. Положил ореховые плитки для Гарри. Этот парень обожает ореховые плитки. Что еще? Дробовик в кабинете. Нет никакого смысла оставлять его в доме. Он выбросил тот браунинг, которым убил Бобби. Другой лежал в чехле для одежды, а пистолет Бобби, его «Зиг Зауэр», лежал вместе с закусками — подарок мистеру Уокеру. Небо над океаном, затянутое тяжелыми облаками, потемнело. К берегу подплывали рыбацкие лодки, но в одной он не был уверен. Возможно, это была яхта мистера Уокера. Луис торопливо вернулся к дому, взбежал вверх по лестнице на второй этаж, чтобы забрать дорожную сумку (он решил не снимать новый пиджак), и заглянул в комнату заложника. — Еще пять минут, Гарри. Гарри отвернулся от окна. Похоже, он очень волновался, потому что попросил: — Мне надо в ванную. — Давай, только поторопись. Я отнесу вещи вниз и вернусь за тобой. Луис побежал вниз, оставив дверь открытой. Он забрал из кабинета похожий на обрубок дробовик, зашел на кухню за сумкой с едой и решил, что на этом, пожалуй, все. Выйдя из дома, он снова пересек двор, спустился через заросли пальм и дикого винограда на берег — на котором, как он убедился, никого не было, — на этот раз для того, чтобы поставить вещи на песок, а дробовик положил сверху на чехол для одежды. Яхта, которая предположительно могла принадлежать мистеру Уокеру, ближе не подошла. Луис задумчиво посмотрел на нее, потом обернулся на прожектора на крыше дома, которые теперь светили немного ярче. Пора идти за Гарри. Рейлан миновал знак «ЧАСТНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН» и осторожно проехал на своем «ягуаре» через кустарник. Он подумал, что надо бы посмотреть в гараже машину Бобби, но решил сделать это позже. В данный момент его мысли были направлены на то, чтобы проникнуть в дом. Он велел Чипу выйти и подождать, а сам обошел вокруг машины, вглядываясь в заросли. — Вашей матушке нужен садовник, который обучался своему ремеслу не в тюрьме. — А мне, я думаю, нужен адвокат, — сказал Чип. Рейлан заколебался: — Так мы войдем или нет? — Ну, если вы так хотите. Рейлан сказал: — Подождите, — вернулся к «ягуару», открыл багажник, достал еще одну пару наручников и положил их в боковой карман куртки. Потом снова нырнул в багажники извлек «ремингтон» двенадцатого калибра. — А это зачем? — спросил Чип. — Может понадобиться, — ответил Рейлан. — Я же сказал вам, что в доме никого нет. — Знаю, что сказали. Будьте добры, откройте дверь, пожалуйста. Поднявшись вслед за Чипом на первую ступеньку, Рейлан наблюдал, как тот отпер дверь, толкнул ее и отошел в сторону. — После вас, — произнес Рейлан, махнув дробовиком. Чип ответил: — Мне туда незачем. Оказавшись на своей территории, он разговаривал по-другому, словно человек, к которому вернулась надежда. Рейлан спросил: — Надеетесь, что Луис спасет вас? Чип промолчал. Рейлан понял, что он выжидает. Наконец он расправил плечи, посмотрел на Рейлана и шагнул в дом. Рейлан вошел следом. Он вновь увидел, но уже не через стекло, передние комнаты, где отсутствовала мебель, и темнеющий коридор, в конце которого на полу белел квадрат света, падающего из дверного проема. — Туда, — сказал Рейлан и пошел, держась на расстоянии двух шагов позади Чипа. Тот медленно двигался вдоль голых стен, соблюдая осторожность в доме, который, как предполагалось, был пустым. Они приблизились к дверному проему, откуда падал мягкий свет лампы. Рейлан, не спуская глаз с двери, обошел Чипа слева как раз в тот момент, когда Чип закричал «Луис!» и прижался к стене. Рейлан вошел в кабинет и наставил дробовик на скованного цепью Гарри, который стоял во весь рост на телевизионном экране, отвернувшись от окна. Луис остановился в кустах дикого винограда, чтобы еще раз взглянуть на океан. Яхта подошла теперь ближе, но ненамного. Если это был мистер Уокер, то он слишком осторожно входил в бухту, вероятно остерегаясь рифов или отмелей. Луис поспешно пересек двор, посматривая на бассейн, скрывший Бобби, вошел через застекленную террасу в кабинет. И наткнулся на Чипа. — Привет, тебе удалось. Луис широко улыбнулся и тут заметил, что Чип, словно загипнотизированный, смотрит не на него, а на телевизионный экран. Луис тоже посмотрел на экран. Его глазам предстал Гарри, сидящий на койке, и ковбой, которого он видел со спины, потому что тот наклонился над цепью. Это, без сомнения, был ковбой, в своей шляпе, в своем костюме… — Ты спятил? — сказал Луис. — Ты впустил его в дом? Теперь Чип смотрел во все глаза на Луиса. — Нам надо сматываться. — И оставить Гарри? Чтобы этот коп узнал все про нас? Кажется, эти слова немного встряхнули Чипа. Он подошел к комоду со словами: — Где дробовик? — Он на берегу, — сказал Луис. — Черт, все на берегу! — И выбежал из кабинета через застекленную веранду. Чип крикнул: — Куда ты? Идиот. Луису хотелось остановиться и сказать: а ты как думаешь? Но у него не было времени. Он знал, куда направится Чип, — к бассейну. Он и этот ковбой. Оба. Луис пересек двор и был уже в кустах дикого винограда, когда подумал об окне в комнате заложника, которое было теперь открыто, но не обернулся, чтобы посмотреть. Господи, надо было торопиться. Схватить дробовик и браунинг. Черт! Достать оружие из чехла для одежды и успеть вернуться, пока ковбой все еще находится наверху. Или спускается по лестнице. Надо было успеть. Застать врасплох сукина сына. Бум! Гарри, стоявший теперь возле окна, сказал Рейлану: — Отопри отверткой, ради бога. Не нужно никакого ключа. — Что он тебе говорил? — Говорил, чтобы я был готов через пять минут. А прошло уже десять. Он собирался отнести вниз вещи, а потом вернуться за мной. — Полагаю, он так и сделал. — Тогда почему не поднялся наверх? Рейлан задумался секунды на две, ответил: — Он знает, что я здесь, — и быстро пошел к двери, чтобы нагнать Луиса у дома. Гарри едва успел сказать: — Подожди минутку, — но было уже поздно. Рейлан ушел. Гарри перевел взгляд с двери на дробовик Рейлана, лежащий на соседней койке. Луис стоял на дорожке среди винограда, изучая дом, глядя на то окно наверху, свободное теперь от фанеры. Насколько он видел, никто не смотрел сверху. Он зарядил обрез. Браунинг был за поясом, под новым черным шелковым пиджаком. Ему надо было спешить, застать ковбоя врасплох, но он не хотел, чтобы его заметили, когда он будет пересекать открытый двор. Он, согнувшись, прыгнул, чтобы его не увидели в окно, проскочил мимо бассейна во внутренний дворик и остановился, увидев, как распахивается стеклянная дверь. Ковбой, у которого ничего не было в руках, вышел наружу и встал, глядя прямо на Луиса. — Ты же не хочешь, чтобы тебя застрелили, правда? — сказал он. — Опусти ружье. Брось вон на тот стул. Луис стоял на том месте, где убил Бобби, только лицом к дому, а не к бассейну. Рядом с ним был шезлонг. — Что меня ждет? — спросил он. — Два года за незаконное оружие, — ответил Рейлан. — Пока речь не идет о киднеппинге. Положи ружье и подойди сюда. Руки за голову. — Командуете! — возмутился Луис. — А вам даже не из чего прицелиться в меня. — Если я прицелюсь, — сказал Рейлан, — то выстрелю. Понятно? Одно угрожающее движение — и я выстрелю тебе прямо в сердце. Луис держал обрез дулом вниз, у ноги. Он предупредил: — Мне нужно только поднять эту штуковину. — Тем не менее советую положить его. — Мы прямо как в кино, да? Двое парней на улице лицом к лицу, — сказал Луис. — Только там так и бывает, — ответил Рейлан. — В кино. Ты хоть раз убил человека? Луису нравилось, как все происходит. Он знал, что имеет преимущество: в руках у него дробовик, из которого и целиться-то не понадобится. Он сказал: — Сейчас вспомню. Да, убил. Позавчера. Это озадачило ковбоя. Он спросил: — С какого расстояния? — Примерно с такого же, как сейчас между мной и вами. Это был Бобби, садовник-пуэрториканец. Вы знаете Бобби. Пиджак ковбоя был расстегнут, большие пальцы заложены за ремень брюк. Обычная поза американского копа. Луис следил за его правой рукой. — Ты убил Бобби из этого дробовика? — Нет, приятель, мы наставили друг на друга пистолеты, как положено. — Левой рукой Луис распахнул пиджак, чтобы показать браунинг. — Я убил его из такого же. — А теперь хочешь попробовать дробовик? — Не вижу другого пути. Ковбой приподнял шляпу и снова надел ее, надвинув на глаза, отчего Луис засомневался, действительно ли он имеет какое-либо преимущество. — Еще раз повторяю тебе, чтобы ты положил ружье, — сказал ковбой. Видите? Как будто это он имел преимущество. — Если не положишь, пока я досчитаю до трех, буду стрелять на поражение. Раз… В голове у Луиса пронеслось: «Эй, черт, подожди». — Два. Ковбой вынул руку с пистолетом из-под пиджака. Луис увидел глядящее на него дуло, быстро поднял обрез и в тот же миг услышал выстрел. Он поднял глаза. Это Гарри высунул дробовик из окна. Дробовик снова выстрелил дымно и шумно, и Луис почувствовал удар в грудь. Ему стало нечем дышать, и он упал. Он хотел сказать «Подожди», глядя в небо, которое стало темнее, чем было минуту назад, и думая: этот ковбой так и не сказал три. Слишком быстро все произошло. Хотелось начать все сначала и сделать на этот раз все правильно, без всякого мошенничества. Он посмотрел на небо, потом на ковбоя в шляпе, склонившегося над ним… Рейлан дотронулся до шеи Луиса и закрыл ему глаза. Чип, который в этот момент подходил к ним, отвернулся. Рейлан послал его за Гарри. — Девять дней там наверху на проклятой цепи, — говорил Гарри, идя через дворик, энергичный, с глазами полными жизни. — Я пригвоздил его, правда? За долю секунды до того, как он собирался выстрелить. — Он повернулся к Рейлану: — Я спас тебе жизнь, ты знаешь это? Осознаешь? Ты пришел спасать меня, а я спас твою задницу. — Ты так считаешь? — спросил Рейлан. 30 Было воскресное утро. Половина одиннадцатого. Дон предложила Рейлану чашку кофе. Рейлан не возражал и прошел за ней на кухню. Кухня казалась необжитой, ею едва ли часто пользовались. Дон стояла спиной к нему. Она была в джинсах и белой рубашке, волосы аккуратно причесаны. Рейлан был в шляпе. Он спросил: — Вы видели Гарри? — Вчера вечером, но всего несколько минут. Я же говорила вам, что у него все хорошо. — Как у человека, который неделю провел на цепи, — заметил Рейлан, — с завязанными глазами и замороженными полуфабрикатами на закуску. — Он был приветлив со мной, — сказала Дон с надеждой, подходя к столу с электрическим кофейником. — Я объяснила ему, что сожалею, но сделать ничего не могла. Он ответил, что понимает. Хотите есть? — Я позавтракал. — Он сказал, что, если мне понадобится адвокат, он мне поможет. — Гарри так сказал? — Он не держит зла на меня. Он все время рассказывал Джойс, что уничтожил троих негодяев — больше, чем вы. Джойс не отходила от него. Даже налила ему выпить, сказав, что он это заслужил. Я ушла. Рейлан наблюдал за тем, как Дон наливает кофе в керамические кружки. Сахар и порошковое молоко были на столе. Он выдвинул стул и сел. — Как я понял, они уезжают. — Да, в Вегас, — сказала Дон. — Я люблю Вегас. С удовольствием бы жила там. Может быть, когда все уляжется… А что с Чипом? — Первое слушание завтра днем. Ему предъявят обвинение и определят сумму залога. — Я думаю, что мне тоже придется там появиться. Она наклонилась над столом — при этом ее рубашка распахнулась, — чтобы положить три ложки сахара в кофе. Он сказал: — Помощники шерифа поговорят с вами, и дальше все будет зависеть от них. А какое будущее вы видите для себя? — Пока еще не очень ясно. — Думаю, что вы видите все точно так же, как я. Я никогда не мог понять тех людей, которые хотят знать свое будущее. По мне, так лучше пусть это будет сюрприз, — сказал Рейлан. Дон отложила ложку в сторону, подошла к Рейлану, встала за его спиной и положила ладони ему на плечи. — Вы хотите лечь со мной в постель, — сказала она. — Видите, я — экстрасенс. Вы можете не верить в это, но это правда. — Сознаюсь, такое приходило мне в голову, — ответил Рейлан. — Тогда пошли! — Не уверен, что это правильно. — Что значит правильно? Если вы хотите и я хочу… — Я не собираюсь арестовывать вас. Возникла пауза. — Не собираетесь? Дон убрала ладони, села за стол, не отрывая взгляда от Рейлана. — Как это? — Это не мое дело. Я просто искал Гарри. Меня, конечно, спросят, что мне известно, но в основном все будет зависеть от Гарри, а вы сказали, что он был приветлив с вами. — Да, но что вы скажете обо мне? — Только то, что вы сообщали мне. Что вам угрожали и заставили вас сделать это. — Рейлан помолчал немного. — На днях, когда мы обсуждали убийство той женщины, вы рассказали, как обманули детективов… — Я не обманывала. Я видела орудие убийства, ту подставку для книг. — Вы сказали это наугад, предположив, что там было две подставки, и одна из них отсутствовала. Я спрашивал вас об этом, а вы ответили: «Что плохого в том, чтобы мечтать?» Другими словами, в том, чтобы побеждать, быть личностью. Понимаете, я думаю, что с такой философией у вас достаточно проблем и без меня. — Но вы не собираетесь свидетельствовать против меня? Похоже, Дон хотела быть уверенной в этом. Рейлан покачал головой: — Зачем сажать вас в тюрьму? Это довольно неприятное место. — Тогда почему мы не можем лечь в постель? Рейлан ответил: — Я хочу уйти, пока не наделал глупостей. Дон задала новый вопрос: — А что плохого в том, чтобы иногда делать глупости? Это был хороший вопрос.